Искатель. 1987. Выпуск №4

Он услышал окрик Уварова:

— Стоп! Давайте еще раз.

И опять Вадим побежал, крикнул: «Я из милиции!»… И в этот момент Уваров остановил его. Вадим замер на месте, с трудом переводя дыхание. Уваров подошел к нему, за ним двинулся и Петухов. И в гот момент что-то очень не понравилось Вадиму в лице Петухова. Уж очень довольное оно было.

Уваров дружески взял Вадима под руку, помолчал немного, словно не решался заговорить, потом наконец сказал негромко:

— Значит, такое дело… Я не зря попросил вас повторить еще раз все сначала. Попросил для того, чтобы остановить вас именно на этом месте. Потому что… потому что мне показалось… А впрочем, вы сейчас все сами поймете, если уже не поняли. Не поняли?

Вадим недоуменно покрутил головой, но внутренне уже собрался, готовясь к самому худшему.

Уваров почему-то медлил, разглядывая Данина.

«Расслабься, расслабься, — убеждал Вадим себя. — А то пальцы-то аж в кулачки собрались. Хорошо, что ночь».

— Посмотрите на этих троих, — наконец заговорил Уваров, махнув рукой в сторону фигур.

С самым безучастным видом Вадим чуть повернул голову. И все понял. Не сдержал неприятный хохоток Петухов. Вадим невольно повернулся, посмотрел на него рассеянным взглядом и проговорил медленно, не отводя глаз:

— Ну и что?

Уваров даже отступил в удивлении на шаг от Вадима.

— Вы же видите их, — осторожно произнес оперативник. — Точно так же, как и видели тех Глаза быстро привыкают к темноте. А прошла уже почти минута. Достаточно…

«Как вести себя сейчас? Оправдываться? Разыграть недоумение? Возмутиться? Да, возмутиться…»

— Та-а-ак, — со значением протянул Вадим. — Вы что же, хотите меня во лжи уличить? Хотите все это мне приписать? — Он повысил голос: — Я человека спас, а вы…

— Минуту. — Уваров протестующе выставил ладони. — Вы неверно поняли меня. Я надеялся, что вы вспомните их лица. Я надеялся, что воспроизведение той ситуации подтолкнет память и вы восстановите приметы. И вас ни в чем не подозревают…

Оперативник говорил серьезно и горячо, с возмущением даже, но глаза его при этом пытливо изучали лицо Вадима. Неприятное это было ощущение, будто обыскивали тебя, только не одежду обшаривали, а голову в поисках мысли потаенной. Вадим не выдержал, отвел взгляд, похлопал себя по карману, достал сигареты, закурил от поднесенной Уваровым зажигалки, пожал плечами, сделав вид, что успокоился. Потом окинул еще раз взглядом двор, затем, едва заметно усмехнувшись, сказал:

— Окно.

— Что окно? — не понял Уваров.

— Тогда горело только одно окно, и в том конце дома, а сейчас три. Понимаете, три окна.

— Вот как, — сказал Уваров, и в голосе его послышалось разочарование. — Это меняет дело.

Краем глаза Вадим уловил, как дернулся было в сторону подъезда Петухов, через мгновение застыл в нерешительности.

— Что ты, Сергей? — спросил Уваров.

— Я сейчас попрошу, чтобы погасили окна, — глухо ответил Петухов. Он был явно расстроен.

— Не надо, — поморщился Уваров. — Все. Закончили.

Вадим повеселел. Обошлось. Недаром он чувствовал сегодня силу свою, уверенность.

— Вопрос можно? — обратился он к Уварову. — Это вы только из-за меня сей эксперимент затеяли? Чтобы уличить меня?

— Нет, — устало ответил оперативник. Он, по-видимому, на какое-то время забыл о своей маске. — Мы ни на сантиметр не продвинулись в розыске и решили еще раз поработать с жильцами. И я хотел выяснить, слышал ли все-таки кто-то голоса. Один из милиционеров сейчас находится в подъезде у окна. Кстати, Сергей, — Уваров кивнул Петухову, — позови Сабитова… И еще по тому, как преступники убегали, я хотел уяснить, знают ли они эти места…

— Уяснили?

— Да. Один из них, тот, что слева, наверняка из местных. Он знал, что зг забором проходной двор. Будем искать.

Устало ухнула дверь. Скорым шагом подошел один из сержантов.

— Слышно, — доложил он. — Плохо, но слышно. Особенно когда он кричал про милицию.

Все потянулись к машине. На улице стало гораздо светлей — прибавилось несколько горящих окон в домах.

Минин устроился в машине составлять протокол. Понятые стояли рядом и с интересом заглядывали в скупо освещенную кабину. Вадим оперся о капот, сложил руки на груди и бездумно уставился на подъезд противоположного дома.

Какая-то тень показалась в конце переулка.

— Ну вот и люди наконец, — послышался голос Уварова совсем рядом. Он неспешно приблизился к Данину. — А то уж я думал, как же они в дома попадают. По воздуху, что ли?

Некоторое время они молча наблюдали за приближающимся темным силуэтом. Человек шел странновато. Подпрыгивал, покачивался, то и дело его бросало на несколько шагов в сторону.

— Пьяненький, — почему-то обрадовался Уваров. — Интересно, дойдет?

— Дойдет, — сказал Вадим. — Автопилот работает.

Вот человек вынырнул из темноты, остановился, помотал головой и поковылял дальше. Что-то знакомое увидел в нем Вадим. Невысокого роста человек был, большеголовый, носатый, неряшливо одетый. Вадим прикрыл глаза, силясь вспомнить, где же он видел его.

— Эй, приятель, — позвал Уваров. — Поди-ка.

— Че? — Коротышка с трудом повернул подрагивающую голову.

— Иди, иди, поговорить надо.

Коротышка пригляделся, протер глаза, мазнул пустым взглядом по сине-желтой машине, по сержантам, стоящим неподалеку, протянул:

— А-а-а-а, — и, едва не рухнув после крутого виража, стал приближаться. И тут Вадим вспомнил — Долгоносик. Это Долгоносик. Тот самый, который в закусочной рассказывал ему про Митрошку. Вадим чуть не выругался. Черт его дернул, алкаша, именно в этот час идти по переулку. Данин машинально поднес руку ко лбу, стараясь ладонью скрыть хотя бы пол-лица. Впрочем, вряд ли этот спившийся мужичонка сможет узнать его.

…Через день-два после разговора с Можейкиной (когда ее выписали из больницы, они встретились на улице, возле ее дома) Вадим вдруг понял, что худо ему — неспокойно, муторно. Отчего? Ведь все в порядке. Нормально он живет — работает в НИИ, воюет с начальством, спит, ест. Лишь мелкие бытовые заботы одолевают, и только. И вот на тебе… А мысли всё вертелись беспорядочно в голове, и выхватывало сознание из памяти подробности их встречи… Сначала вообще непонятное происходило. Он увидел, как к стоявшей на другой стороне улицы Можейкиной (плотным потоком шли машины, одним махом мостовую не перескочишь) внезапно приблизился малый в кепке из кожзаменителя — Вадим узнал его почти сразу — по кепке узнал, но опущенному правому плечу, по очертаниям фигуры. Один из трех, что были во дворе. Кепка что-то резко и жестко сказал Можейкиной, а потом поднес пятерню к ее лицу и оттолкнул от себя. Вадим погнался тогда за парнем. Погоня была как в кино — в толпе на тротуаре, среди машин на мостовой — стремительная, злая и безуспешная. За углом Кепку ждало такси. Когда Вадим добежал до угла, автомобиль, рокотнув, сорвался с места, как со старта на автогонках… Непонятно. И Можейкина ничего не объяснила Не захотела или не смогла. Она стояла с посеревшим лицом, с остановившимся взглядом. Говорила бессвязно и так по-детски жалко, что тоскливо щемило у Вадима сердце… «Что делать? Что делать? — терзался Вадим. — Как освободиться от груза этого сковывающего, от беспокойства необъяснимого?» Он вспомнил, что тогда, после происшествия, Можейкина вроде сказала, что сумку оставила у Митрошки. Кто такой или такая Митрошка? Надо найти ее или его, надо хоть что-то выяснить. В закусочной возле Каменного переулка мужики показали ему на заморенного алкаша, старожила. Звали его Долгоносик. «Митрошка? Знаю, — тотчас отозвался тот, — в шестом доме живет, вредная старуха, квартирантов обирает». На следующий день Данин решил навестить ее. Удачно все получилось, подозрительная старуха приняла его за дружка своего квартиранта Лео и отдала ему сумку Можейкиной. Она почему-то называла Вадима шоферюгой захарчеванным и таксёром нахальным, а когда попросила три рубля и Данин ей не дал, обозвала жмотом и добавила, что не все таксёры такие и что Витёк ей всегда рублик давал. Когда выходил из дома, чуть не столкнулся нос к носу с щеголеватым Курьером от Лео. Тот тоже за сумкой шел… Потом Вадим вспомнил Витька-таксиста и то, что на машине, в которую сел Кепка — номер ее он запомнил на всякий случай и чуть позже через своего приятеля из областной газеты, Беженцева, выяснил это — работает сменно некто Виктор Раткин А вот с Раткиным получилось совсем неудачно. А, впрочем, Вадим сам виноват, не надо было так в лоб его расспрашивать. Тот по разговору довольно быстро усек, что надо от него Вадиму, и рука его потянулась за монтировкой. После короткой стычки Вадим позорно бежал. На следующий день Данина в первый раз предупредили по телефону — мол, не суйся, а то сядешь за попытку ограбить таксиста. От ровного, бесстрастного, словно механического голоса в трубке у Данина мерзенько (точь-в-точь как тогда, в Каменном переулке, когда крик Можейкиной заслышал) заныло в желудке. Сдерживая зачастившее вдруг дыхание, он мужественно, как ему казалось, огрызался в трубку и сам пугался своих слов, потому что чувствовал, что не простой это звонок, не для острастки обычной его предупреждают. Это люди серьезные…