Двенадцать мест в машине времени

- Вот, Лаэрт Анатольевич, разберитесь как-нибудь на досуге.

...Вернувшись домой, где их с беспокойством ждала Александра Михайловна, Петр и Костя рассказали ей все без утайки.

Петина бабушка ответила:

- Это хорошо, что ваш учитель физики не только всецело поглощен творчеством, но и отличается мудростью и ясным пониманием вещей. Человека это так украшает! Да, кстати, - добавила она потом, - если он как следует наладит машину, может, вы и в самом деле сумеете повидать Златко и Бренка.

4. Улика из будущего

В эту ночь Петр спал на удивление плохо. Он ворочался, часто просыпался, ему не давала покоя какая-то смутная тревога. Тревога, впрочем, мешалась с другими чувствами: все-таки он побывал в XXI веке, а потом за пять минут промчался сквозь время вообще неизвестно в какую эпоху, и это наполняло душу то радостной гордостью, то ощущением нереальности, сказочности всего того, что произошло. Уже под утро Петр понял, что его беспокоит: "Пионерскую правду", датированную две тысячи вторым годом, он так и оставил на полу, рядом с дверью кабинета физики, когда примкнул засов и выключил фонарь. Мигом соскочив с постели, Петр стал лихорадочно одеваться, чтобы прийти в школу первым и подобрать газету-улику, пока ее не нашел кто-то другой. Как же он мог допустить такой промах?! Кляня себя на все лады, Петр молниеносно умылся, мигом собрал портфель и - не до завтрака - уже шагнул к двери. Но тут случилось неожиданное.

С наружной стороны кто-то вставил ключ в замок. Дверь открылась. На пороге появились мама и папа, рядом с ними были четыре чемодана и груда коробок. Светясь радостью, мама с порога затараторила, не делая пауз между фразами:

- Ой, Петр, я так рада, так рада, ты еще больше вырос, мы приехали, потому что туземцы из-за религиозного праздника пока отказались разгружать вагоны, нас вызовут телеграммой, когда праздник кончится, это еще недели через две-три, впрочем, точно неизвестно, как дела, как школа, мы тебе привезли много подарков.

- Люся, да ты войди сначала! - сказал коричневый от африканского солнца, с выгоревшими волосами и бородой папа и стал вносить в прихожую коробки и чемоданы. Мама принялась комментировать.

- Это одежда, это подарок Александре Михайловне, африканская педагогическая литература на разных языках, это снова одежда, это разные сувениры, а вот это тебе видеомагнитофон, знаю, ты давно о нем мечтаешь, но, конечно, он не должен мешать учебе, а это тебе несколько пар новых джинсов, вот еще майки с африканской символикой, а это...

- Ух ты! - с восторгом выдохнул Петр и бросился на шею сначала маме, потом папе, мигом забыв обо всем на свете.

Из своей комнаты на голоса появилась бабушка, тоже светившаяся от радости. Она раз десять поцеловала папу и приветливо кивнула маме. Прихожая наполнилась невообразимым шумом: мама, Александра Михайловна и папа стали говорить одновременно. Петр, душа которого замирала от счастья, тем временем вскрывал коробку с видеомагнитофоном, предметом долгих и сбывшихся наконец мечтаний. "Японский, - отметил он с удовольствием, - ну, теперь мы с Коськой в кино больше не ходим, теперь мы..."

Вспомнив о Косте, Петр мгновенно вспомнил и обо всем остальном. Ему стало стыдно, и он резко выпрямился. Он распаковывает видеомагнитофон, а надо мчаться в школу, чтобы успеть припрятать улику из будущего. Взглянув на часы, он с досадой убедился, что потерял целых десять минут.

- Мне сегодня надо пораньше, дежурный я, - пробормотал Петя первое, что пришло в голову, и выскочил за дверь.

Как вихрь, не переставая клясть себя и за вчерашнюю забывчивость, и за сегодняшнюю медлительность, он кратчайшим путем пронесся от своего подъезда к подъезду школы № 1441. В вестибюле было еще очень малолюдно. Вздохнув с некоторой надеждой, он мигом взлетел на тот этаж, где был кабинет физики, но первое, что увидел, - это длинную спину отличницы Марины Букиной. На его глазах эта блюстительница чистоты и порядка подняла с пола злополучную "Пионерскую правду" и машинально пробежала глазами ее первую страницу.

- Ой, - сказала она и повторила: - Ой! Петр похолодел. Но, прежде чем он успел что

либо сделать, по коридору гулко простучали Маринины каблучки, и она умчалась в сторону учительской. Дверь ее захлопнулась прямо перед Петиным носом. В отчаянии он уже хотел ворваться в учительскую вслед за Мариной и отобрать у нее газету, но прямо перед ним откуда ни возьмись появился директор. Степан Алексеевич величественно кивнул Петру и сам вошел в учительскую. Окончательно придя в смятение, что с ним бывало очень редко, Петр отступил и сел на подоконник напротив. Здесь-то минуту спустя и нашел его Костя Костиков.

- Мы разоблачены, - мрачно сообщил ему Петр. - И виноват в этом только я. Вчера в темноте я так и оставил на полу "Пионерку" из две тысячи второго года, а Букина только что ее нашла и отнесла в учительскую. Что теперь будет? И ведь мог я еще успеть, если б не этот видик!..

Костя тоже помрачнел и, не говоря ни слова - ничего уже все равно не исправишь, - стал анализировать ситуацию. Лично против них с Петром никаких улик не" было, но по всему получалось, что они здорово подвели Изобретателя. Директор распорядился закрыть кабинет физики на засов, директор знал, что Лаэрт Анатольевич пока совершил только одно путешествие во времени - в далекое прошлое, в эпоху диплодоков, - а теперь оказывалось, что он, нарушив директорский запрет, еще раз включал машину времени, чтобы съездить в будущее, вскрыв при этом закрытый на засов кабинет.

У учительской нарастал неразборчивый гул голосов; он стал проходить даже сквозь плотно закрытую дверь. Очевидно, там уже было много народу, хотя учителя продолжали подходить. Прошла учительница физкультуры Галина Сергеевна, потом Петр Ильич, литератор. Когда дверь открывалась, в коридор долетали обрывки фраз, например, такие: "Но ведь это не прошлое, а будущее...", "Неизвестно, что он еще натворит...", "Не могу я преподавать как на вулкане...". Медленно тянулись минуты, коридор наполнялся школьниками, и вскоре веселый коридорный гул полностью заглушил шум в учительской. Из нее вдруг вышел Степан Алексеевич и пошел в сторону кабинета физики. Скоро он вернулся, покачивая головой, и исчез за дверью опять.