Чудеса не понарошку

- Они у тебя никогда своего места знать не будут, - проворчал Мефодий.

- Это еще почему? - обиделся Митя. Одно дело, когда мама ругала его за беспорядок, и совсем другое, если об этом говорит хоть и настоящий, но все же плюшевый львенок.

- Почему, почему, - сказал Мефодий. - Как же они могут что-то знать, если у них ума нету! - Львенок выразительно постучал себя по лбу.

- Значит, у тебя безумные варежки? Наверное, это очень интересно. Ну и везет же тебе! - с завистью сказал Авося.

- Везет, да не очень. Мама ведь не понимает, что варежки безумные, вот и ругает меня за беспорядок, - вздохнул Митя.

- Ничего, поищет день-другой шапку-невидимку, сразу поймет, - успокоил Митю Авося. - Только бы нам самим ее найти. До сих пор мне это еще ни разу не удавалось.

- Как? Значит, ты даже не знаешь, тут она или нет?

- Как же я могу это знать, если я ее тут не видел? - развел руками Авося.

- А где ты ее видел?

- Нигде. Какой ты непонятливый. Я же тебе целый час толкую, что на то она и невидимка, чтобы ее не видеть. Вот ты знаешь хотя бы одного человека, который бы видел шапку-невидимку?

- Нет.

- И я нет.

- Так, может быть, ее тут вообще нету, - предположил Мефодий.

- Может быть, и так, - вздохнул Авося.

- Зачем же тогда ее здесь искать? - спросил Митя.

- А вдруг она все-таки тут есть?

- Нет уж, лучше не надо мне никакой шапки-невидимки, - сказал Митя.

- Почему?

- Даже если я ее подарю маме, она ведь все равно ее не увидит. А я ей хочу принести что-нибудь такое, на что можно было бы посмотреть.

- Ну, так бы сразу и сказал. Если надо смотреть, то лучше всего подарить волшебное зеркальце.

На этот раз Авося искал совсем не долго. Он вытащил откуда-то из коробки маленькое зеркальце с ручкой, рукавом протер его от пыли и протянул Мите.

- Самый лучший подарок для мамы. Единственное в мире волшебное зеркало.

- А почему волшебное?

- Так оно же правду говорит! - сказал Авося.

Мефодий беспокойно заерзал. Он давно уже хотел посмотреть на себя в правдивое зеркало и узнать, каков он теперь, когда стал настоящим.

- Ну-ка, дай мне взглянуть, - он повернул к себе зеркальце.

Глянув в зеркальце, Мефодий увидел не то, что ожидал, а совсем другое. Нельзя сказать, чтобы это совсем другое ему понравилось.

- Как, и это тоже смеховое зеркало?! - возмутился он. - А еще говорил, что оно правдивое.

- Конечно, правдивое, - стоял на своем Авося.

- А чего же тогда я тут получаюсь такой маленький?

- Это потому, что зеркальце тоже маленькое. Большой бы ты в нем не уместился. Вот смотри! - Авося придвинул зеркало к львенку вплотную. Теперь там отражался только нос Мефодия. Убедившись, что в зеркало он не умещается, Мефодий успокоился и, покосившись на зеркальце, примирительно сказал:

- А я уж думал, что это зеркало тоже смеховое, как у Митиной мамы. А почему оно молчит?

- Для того чтобы оно заговорило, надо сказать заклинание, - пояснил Авося.

- Какое? - хором спросили Митя и Мефодий.

- Такое, которое не каждый знает, - важно ответил Авося.

- А ты знаешь? - спросил Митя.

- Конечно! Я знаю все!

- Тогда говори свое заклинание поскорее, - Мефодию не терпелось услышать, как зеркальце разговаривает.

Авося наморщил лоб, на мгновение задумался, а потом, хитро прищурившись, сказал:

- Я его так долго знал, что даже забыл.

Видя, что Митю его слова очень огорчили, Авося поспешно добавил:

- Когда у меня будет лишнее время, я подумаю и его вспомню.

- А может быть, надо как в сказке произнести: "Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи"? - предположил Митя.

- Ну, конечно! Так и есть! - подтвердил Авося.

Мефодий откашлялся, чтобы произнести заклинание без запинки, и сказал:

- Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи!

И тут, как и полагалось, зеркальце молвило в ответ:

- Ты прекрасен, спору нет.

До сих пор Мефодий чувствовал себя просто настоящим львом, но теперь, когда узнал, что он к тому же бесспорно прекрасный, надулся от гордости.

- Ты на свете всех милей, - продолжало зеркальце.

Мефодия прямо-таки распирало от гордости.

- Всех румяней и белей. - Зеркальце замолчало.

Гордость, распиравшая Мефодия, съежилась. И это было как раз вовремя, иначе львенок мог бы от нее лопнуть.

"Уж не ослышался ли я?" - подумал Мефодий и посмотрел на Митю. Митя с недоумением посмотрел на Авосю, а Авося, не замечая замешательства, бодро сказал:

- Ну, что я говорил! Разговаривает! Такое зеркальце просто находка для мамы, правда?

"Точно, ослышался", - подумал Мефодий и сказал:

- Знаешь, у меня что-то в ушах зажужжало, и я плохо расслышал, что оно там говорило.

- А ты спроси снова, - предложил Авося.

Мефодий кивнул и важно произнес:

- Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи.

И зеркальце повторило:

- Ты прекрасен, спору нет.

Мефодий кивнул в знак согласия.

- Ты на свете всех милей...

До сих пор все было правильно, и Мефодий опять кивнул.

- Всех румяней и белей.

Мефодий хотел кивнуть в третий раз, но вовремя спохватился.

- Это оно про кого? - спросил он.

- Про тебя, конечно, - серьезно сказал Митя. На самом деле он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Но надо же было проучить Мефодия, чтобы тот не задавался, поэтому Митя, даже не улыбнувшись, продолжил: - Это очень правдивое зеркало. Или у тебя опять в ушах зажужжало?

Львенок, не видя подвоха, сказал:

- Опять.

- А ты попробуй еще раз.

И Мефодий попробовал. Теперь он не надувался от гордости, а внимательно прислушивался, не зажужжит ли у него в ушах.

В ушах не жужжало, и он мог бы поклясться, что зеркало сказало именно эти слова: "всех румяней и белей". Мефодий задумчиво уселся на пол. Глядя на его озадаченную мордочку, Митя больше не мог сдерживаться и расхохотался. Тут только Мефодий понял, что попал впросак. Мефодий с обидой посмотрел сначала на Митю, а потом на злополучное зеркало. Ни один настоящий лев не мог допустить, чтобы его безнаказанно называли румяным, и поэтому он яростно ринулся на зеркало.

Митя попытался остановить Мефодия, но как раз в тот момент, когда ему удалось-таки ухватить львенка, раздался звон разбитого стекла, и Митя понял, что для зеркальца это был последний разговор.

- Что ты наделал! - укоризненно вскрикнул Авося.

- А пусть не дразнится, - буркнул Мефодий, уверенный в своей правоте.

- С чего ты взял, что оно дразнится? - спросил Авося.

- А чего оно говорит, что я всех румяней и белей?

- Да потому что это зеркало не для львов, а для мам, - пояснил Авося. - Для мамы это самое правдивое зеркало на свете, правда? - спросил он у Мити.

Митя подумал о своей маме, которая, он был убежден, была самой красивой на свете, и о том, как жаль, что мама не получит в подарок такое замечательное волшебное зеркало, и еще о том, что мама была права, когда говорила, что ни один плохой поступок не остается безнаказанным. Смеяться над Мефодием и дразнить его было очень плохим поступком - ведь это такой верный и преданный друг. Львенок стоял в сторонке, понурив голову.

- Это я во всем виноват. Больше я никогда не буду дразниться, - сказал Митя.

Увидев, что он неожиданно прощен за разбитое зеркало, Мефодий бросился к Мите и лизнул его в щеку фетровым язычком, чтобы хоть немножко утешить, но на душе у Мити все равно было грустно-прегрустно.

- Не огорчайся, - подбодрил Митю Авося. - Мы же еще не все осмотрели. Может быть, твоей маме что-нибудь нужно?

Митя подумал. Вроде бы у мамы все было. И вдруг он вспомнил: ну, конечно, была одна очень нужная вещь. Мама уже несколько раз говорила, что в этом году ей нужны новые сапоги, потому что старые промокают, и когда начнется слякоть, ей не в чем будет выйти на улицу.

- Ну так что? - спросил Авося.