Пески Марса [сборник]

Дирку казалось, что точек зрения относительно межпланетного полета может быть только две: «за» или «против», и ему была непонятна позиция, выражавшаяся полным безразличием. Эти юнцы (сам он был на целых пять лет старше), зарабатывавшие себе на жизнь в самом сердце Межпланетного общества, казалось, не проявляли никакого интереса к проекту. Трудились над планами, вели расчеты с таким энтузиазмом, словно это были чертежи стиральных машин, а не космических кораблей. Правда, защищая свое отношение к делу, они выказывали определенное оживление.

— Ваша беда, док, — как-то изрек ближе к вечеру Сэм, старший из двоих, — в том, что вы относитесь к жизни слишком серьезно. Это вы зря. Плохо сказывается на кровеносных сосудах и всем прочем.

— Если бы некоторые люди хоть немного не переживали, — парировал Дирк, — то у бездельников вроде вас не было бы работы.

— И что? — пожал плечами Берт. — Эти ваши трудяги должны быть нам благодарны. Если бы не мы с Сэмом, им не о чем было бы переживать и они померли бы от скуки. Большинство, по крайней мере.

Сэм переместил сигарету от одного краешка рта к другому. (Уж не приклеивал ли он ее чем-нибудь к нижней губе, чтобы она висела под таким невозможным углом?)

— Вот вы все время так взволнованно рассуждаете о прошлом, а оно мертво, с ним покончено. Или о будущем, которого мы не увидим. Почему бы ради разнообразия не расслабиться и не наслаждаться настоящим?

— Я наслаждаюсь, — буркнул Дирк — Просто, по-моему, вы не понимаете, что существуют люди, которые любят работать.

— Такие люди себя обманывают, — объяснил Берт. — Это просто-напросто самовнушение. А мы ребята умные и умеем без этого обходиться.

— А я думаю, — не без восхищения проговорил Дирк, — что если вы столько сил будете тратить на то, чтобы уклоняться от работы, то разработаете новую философию. Философию ничегонеделания.

— Это вы прямо сейчас придумали?

— Нет, — признался Дирк.

— Я так и думал. Звучит так, словно вы это словечко давно приберегали.

— Скажи мне, Берт, — спросил Дирк, — хоть что-нибудь вызывает у тебя интеллектуальное любопытство?

— Не особенно, пока я знаю, откуда берется очередной чек на получение зарплаты.

Конечно, они шутили, морочили Дирку голову и прекрасно знали, что он это понимает. Дирк рассмеялся.

— Мне кажется, что руководство отдела по связям с общественностью случайно не заметило милый маленький оазис инерции прямо у своего порога. Слушайте, у меня такое впечатление, будто вам совершенно наплевать, долетит «Прометей» до Луны или нет.

— Я бы так не сказал, — возразил Сэм. — Я пять фунтов поставил на этот кораблик.

Дирк не успел достойно ответить. Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Мэтьюз. Сэм и Берт с отработанной ловкостью разыграли процесс напряженной и вдумчивой работы.

Мэтьюз явно спешил.

— Хотите бесплатно выпить чаю? — спросил он у Дирка.

— Надо подумать. Где?

— В палате общин. Вы как-то на днях обмолвились, что никогда там не бывали.

— Звучит интересно. Но в чем дело?

— Собирайтесь, по пути объясню.

В такси Мэтьюз наконец все растолковал.

— Нам довольно часто дают такие поручения, — сказал он. — Мак тоже должен был пойти, но ему пришлось улететь в Нью-Йорк, и пару дней его не будет. Вот я и подумал: может быть, вы захотите составить мне компанию. Для протокола — вы один из наших юрисконсультов.

— Весьма предусмотрительно, — кивнул Дирк. — С кем нам предстоит встреча?

— С премилым стариканом, сэром Майклом Флэнниганом. Он ирландец, представитель тори. И то и другое — до мозга костей. Некоторые из его однопартийцев не в восторге от новомодных космических кораблей — они, наверное, даже к братьям Райт так и не привыкли. Придется растолковать ему, что к чему.

— Не сомневаюсь, вы развеете его сомнения, — проговорил Дирк, когда они проехали мимо Каунти-холла и повернули к Вестминстерскому мосту.

— Надеюсь. Я продумал наш разговор. Полагаю, все должно пройти успешно.

Они проехали в тени Биг-Бена, потом промчались вдоль фасада величественного готического здания. Вход, около которого такси остановилось, представлял собой непримечательную арку, за которой начинался длинный коридор. Стоило переступить порог — и казалось, что шум уличного движения на площади остался далеко позади. Здесь было прохладно и тихо. Дирка охватило чувство благоговения перед стариной и древними традициями.

Поднявшись по короткой лестнице, они оказались в большом зале, от которого лучами расходились коридоры. По залу перемещалась небольшая толпа, а другие люди сидели в ожидании на деревянных скамьях. Справа, у регистрационного столика, стоял дородный полисмен в полной форме — шлем и все прочее.

Мэтьюз подошел к столику и взял бланк, который тут же заполнил и протянул полисмену. Некоторое время ничего не происходило. Затем появился чиновник, скороговоркой выпалил какие-то слова и забрал у полисмена бланк, после чего исчез в одном из коридоров.

— Господи, что он сказал? — прошептал Дирк во внезапно воцарившейся тишине.

— Он сказал, что мистера Джонса, леди Каррузерс и еще кого-то, чье имя я не разобрал, в данный момент в палате нет.

Похоже, все, кроме Дирка, суть этой фразы уяснили, поскольку некоторые люди стали с недовольным видом расходиться.

— Теперь нам предстоит ждать, — сказал Мэтьюз. — Но недолго, поскольку нам назначена аудиенция.

На протяжении десяти минут назывались другие имена, и члены палаты общин выходили и уводили с собой своих посетителей. Порой Мэтьюз что-нибудь говорил о человеке, о котором Дирк ничего не знал. Дирк старался делать вид, что понимает, о ком речь.

Но вот он заметил, что полисмен указывает на высокого молодого человека, весьма далекого от представлений Дирка о пожилом ирландском баронете.

Молодой человек подошел к ним.

— Как поживаете? — спросил он. — Моя фамилия Фокс. Сэр Майкл еще несколько минут будет занят, поэтому он попросил меня позаботиться о вас. Быть может, вы желаете послушать дебаты, пока сэр Майкл не освободится?

— Безусловно, желаем, — ответил Мэтьюз с несколько преувеличенным энтузиазмом.

Дирк догадался, что это для Мэтьюза не ново, а ему было довольно интересно увидеть парламент в действии.

Они проследовали за своим проводником по бесконечным коридорам, миновали бесчисленные арки. Наконец Фокс передал их престарелому распорядителю, который, судя по его возрасту, вполне мог быть свидетелем подписания Хартии вольности.

— Он подберет для вас удобные места, — пообещал мистер Фокс — Сэр Майкл примет вас через несколько минут.

Дирк и Мэтьюз поблагодарили Фокса и пошли вслед за стариком-распорядителем вверх по витой лестнице.

— Кто это был? — спросил Дирк.

— Роберт Фокс — лейборист, член палаты общин от Тонтона, — ответил Мэтьюз. — Это еще одна особенность палаты — здесь каждый кому-то помогает. Принадлежность к конкретной партии не так много значит, как думают посторонние.

Он обратился к распорядителю:

— Какой вопрос сейчас дебатируется?

— Билль о контроле за производством безалкогольных и слабоалкогольных напитков во втором чтении, — отрапортовал распорядитель заупокойным голосом.

— О боже! — воскликнул Мэтьюз. — Будем надеяться, что нас действительно через несколько минут примут!

Со скамей на верхней галерее открывался хороший вид на зал, в котором шли дебаты. Дирк не раз видел этот зал на фотографиях, но он всегда представлял себе дебаты так: кто-нибудь из парламентариев вскакивает и кричит: «Регламент!» или, того хуже: «Стыд и позор!», «Отозвать!» — или еще что-то в том же духе. Вместо всего этого он увидел около тридцати вальяжных джентльменов, рассевшихся на скамьях, и заместителя министра, который зачитывал не слишком увлекательный перечень цен и доходов. На глазах у Дирка два члена палаты одновременно решили, что с них хватит, и, отвесив едва заметные поклоны спикеру, удалились из зала. «Можно не сомневаться, — подумал Дирк, — что они отправились на поиски не самых безалкогольных напитков».