Журнал «Если», 1993 № 10

Во-вторых, это

отрицание,

чаще называемое фантазией. Проблема принимается как суждение, но не признается реальной. Фантазируя, человек безразличен к логике. Есть известная притча о том, как женщина разбила взятую у соседки вазу. Та приводит ее к судье и говорит: вот, разбила дорогую вазу. Наша героиня оправдывается, уверяя, что, во-первых, никогда эту вазу не брала, во- вторых, когда взяла ее, то на ней уже была трещина, и, в-третьих, что вернула ее хозяйке абсолютно целой!

Примеры подобного отрицания действительности, на первый взгляд «детского», легко обнаружить в речах политических деятелей, когда, например, после события, потрясшего общество, выясняется, что руководитель, во-первых, ничего не знал, во- вторых, принял все меры, чтобы тяжелых последствий не было, и в-третьих, вообще все происходило по просьбам трудящихся… Механизмы психологической защиты везде работают одинаково, более того, они как бы перетекают один в другой.

Неверная рационализация,

очень интересное явление. Здесь надо сказать, что у многих людей природные особенности подчеркнуты, акцентированы; это дает наследственность. Акцентуаций — это термин — множество, почти столько же, сколько психических заболеваний, у них и названия похожи: эпилептоидность, истеридность и т. п. Истероид, например, по характеру склонен привлекать к себе внимание, делать все несколько театрально, у него часто меняется настроение. Взрослый человек, зная за собой такую особенность, постарается избежать ситуации, где она сослужит ему дурную службу — например, не будет ввязываться в скандал, чтобы не испортить репутацию. А наша «мнимая личность»? Сделает все наоборот, «назло», устроит истерику и потом «обоснует» свое поведение, высказавшись точно по Фрейду: «Вот такое я оно!»

Следующий механизм, который необходимо назвать- реактивное образование, либо

инверсия.

Оттого, чего человек стыдится, что чувствует за собою как недостаток, он начинает открещиваться особенно рьяно. На обыденном языке это примеры ханжества. Подчас это выглядит смешно, но смеяться грех, когда даже у пожилых людей остаются какие-то инфантильные проблемы. Вот, скажем, возмущенные письма на телевидение и в газеты о том, что «надо прекратить разгул порногорафии» — чистый пример инверсии. Каждое из таких посланий, где дотошно описывается, какие именно сцены показались автору особенно неприличными — во всеуслышание сделанное признание человека о том, что его это страшно волнует.

Инверсия как бы плавно перетекает в

проекцию,

этот механизм встречается чаще всего. Собственные черты, особенности, желания человек начинает приписывать другому. Проекцию очень легко «читать». Допустим, если речь идет о политике и говорится «так называемые» (допустим, демократы — В.П.) «призывают нас» — это надо отсечь, а потом идут собственные желания пишущего эти строки. Добиться власти, разбогатеть, ограбить… Надо вглядываться в слова. Если мальчик-подросток говорит, что в него влюблены «все девчонки в классе», это означает, что его никто не любит. Когда кто-то утверждает, что «все французы, евреи, цыгане» обманщики — это страшноватая характеристика его самого. Если же «некоторые», читай: «Я иногда могу солгать».

И, видимо, последний механизм, который надо назвать — механизм

регрессии,

то есть снижения, в том числе умственного, психического. Это могут быть и агрессия, и дурные привычки, и эмоциональное снижение, когда ничего не получается, человек сел и заплакал… взрослый не должен плакать, плачет ребенок; конечно, сюда же относятся и такие виды депрессии, как наркомания, алкоголизм и многое другое.

Для меня как для психолога самое интересное — как бы понятийное снижение, намеренная утрата человеком способности мыслить логически. Поясню. В развитии человеческого мышления есть стадия, которую швейцарский психолог Жан Пиаже

обозначил как «наглядно-интуитивную». Проделывался такой опыт: берутся одинаковые стаканчики А и Б с равным количеством воды, и на глазах у ребенка вода переливается в новый стакан В, другой формы. Ребенка спрашивают: где воды больше? Никогда он не ответит, что и там, и там воды поровну. Ребенок не может сориентироваться на целое, он будет судить о количестве воды либо по ширине стакана, либо по уровню воды, то есть примет часть за целое. Понятий у него еще нет, есть интуиция.

Но ребенок растет, развивается, он научится мыслить понятиями. А взрослый, который спускается по интеллектуальной лестнице, должен «обосновать», сознательно подчеркнуть и поместить на плакате тот абсурд, что часть и целое — едины. Памятный лозунг «Народ и партия — едины» с точки зрения психолога — наглядный пример деградации общества.

…Все это невозможно придумать, а можно только пережить. И приведенные примеры — из серии «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»; это фальшивая, вывернутая фраза о выдуманной сказке, которая упорно рядится в реальность. Эта сказка о «гармонической личности» (вглядитесь в противоестественное сочетание, где одно слово из «природного» лексикона, другое — из «культурного»), которая не хочет считаться с целостностью человека, с тем, что его странности и становятся источником подлинного личностного развития. По этой «логике» было бы куда как хорошо, если бы Джойс, или, к примеру, Пруст сочиняли свои романы, но при этом первый не был бы социально диким человеком, а второй не жил бы в четырех стенах; Высоцкий не должен был бы пить, а Лев Толстой — быть вегетарианцем…

Мераб Константинович Мамардаш- вили очень любил и на лекциях часто цитировал пушкинскую фразу: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Кому-то она может показаться даже мещанской, однако в ней скрыт глубокий смысл: вопрос о счастье нельзя ставить напрямую, это тот самый вопрос, на который нельзя найти ответа. В строке поэта лишь обозначены условия — покой и воля. Кстати, для несостоявшейся личности, нашего вечного подростка этот смысл может оказаться вовсе недоступным, потому что он в принципе не понимает, что такое «воля», свобода (думаю, такая интерпретация здесь уместна). Он может быть разнузданным, развязным, казаться себе очень раскованным, но это не имеет никакого отношения к свободе.

Здесь я бы хотел вспомнить эпизод, связанный с Андреем Тарковским — человеком, который, по моему мнению, достоин большого психологического труда, ему посвященного. Уже живя за границей, он давал интервью одному польскому журналу. И репортер его спросил: правда ли, что после съемок «Зеркала» вы уже за монтажным столом двадцать раз перекраивали отснятый материал, искали лучший вариант будущего фильма? В ответ Тарковский сказал, что каждое слово здесь и ошибка, и оскорбление для него как художника. Художник, — объяснил Тарковский, — ничего не ищет. Он находит. Возможно, со стороны это и кажется поиском, но на самом деле я пытался понять, что я сделал. Что за фильм я снял.

Если вернуться к нашей проблеме, задача не в том, чтобы искать счастье, — зачем его искать? — его можно найти. Когда найдешь, это обязательно окажется что-то другое, чего ты не ждал, и плохо, если шоры помешают тебе узнать его.

Единственное зрелище момента подлинного счастья для меня как для психолога — лицо человека в момент решения творческой задачи, озарения. Обильный и общедоступный материал на эту тему давала передача «Поле чудес», особенно когда ее вел В.Листьев (сейчас она более отвечает рекламным целям). Я помню, как молодая учительница литературы из Минска выиграла автомобиль. Эта по натуре, видимо, довольно робкая женщина вела себя так, как если бы прошла специальный тренинг. Сосредоточившись и не обращая внимания на шутки ведущего, она совершенно правильно назвала шаблонные гласные «и», «о», «а» — слово было «Боратынский». Она была свободна в предлагаемых условиях, жестко держала маску, которая позволила ей совладать с волнением, сверхмотивацией (автомобиль!) Противоположный пример: довольно самоуверенный мужчина проиграл суперигру, где на табло было название оперы советского композитора Ивана Дзержинского: два слова, пять и три буквы, тема игры — реки. Если бы игрок был тривиален и назвал гласные, одного «и» хватило бы, чтобы неминуемо угадать «Тихий Дон». Но он отошел от реальности, начал называть какие-то согласные — и проиграл.