Путешественники по мирам. Первые походы (СИ)

- Аркадий, грузи вместе со своим водителем раненного в машину, везите его к себе в больницу. Татьяна с вами. Сообщите в центр обо всем. Моя группа, группа Шамурина и Волков едем в Степнянку, на их трех машинах. Третья группа конвоирует пленных в Чиркуял. Там Аркадий Сергеевич их примет, а вы едете к нам. Да берем с собой двоих. Будут дорогу указывать. И из Выселок люди туда потом пусть подтянутся. Да, эти уроды, оказывается Игнатия Герасимовича из дома увезли. Много дел за ними водятся. А они еще себе добавили.

В Степнянку въехали колонной. Несущиеся на полной скорости знакомые автомашины никого не удивили. Случайные прохожие наоборот кидались подальше, чтобы даже случайно не оказаться на пути. Подъехали к дому. Навстречу вышло трое. Из первой машины тут же выскочил Лимикин, за ним Илья. Один из встречающих вскинул руку с пистолетом, но Шамуров, ехавший во второй машине, успел выстрелить первым. Грохнуло несколько выстрелов в воздух. Остальные двое застыли, глядя на направленные в них стволы. Игорь Саныч выбил из рук одного оружие. Дима быстро поднял пистолет оказавшийся травматическим.

Обоим пленным принялись вязать руки. В это время из ворот с диким криком выбежал мужчина с вилами наперерез. Автомат Лимикина выплюнул навстречу короткую очередь. Проклятия и нецензурная брань застыли в горле падающего старика. Игорь Александрович, Кирилл Борисович, Волков, Илья, Олекса, Дима зашли во двор. Какая-то пожилая женщина попыталась ударить Диму лопатой. Кое-как успел увернуться. Женщина попыталась ударить Волкова, но Илья и Олекса схватили ее, вырвали из рук палку и попытались удержать, но та с проклятиями вырвалась, и вновь попыталась уже царапаться. Кое-как удалось втроем скрутить ее и начать вязать.

- Вы, что творите? Прекратите женщину обижать! - закричал мужчина средних лет и попытался помешать.

Кирилл Борисович с силой оттянул его, от ребят прижал спиной к стене, Лимикин же ткнул стволом автомата.

- Это ты, что тут делаешь? И раз не нравится - успокоил бы тетку. Она сама на людей кидается.

- А что ей делать вы дядю и Сергея сейчас застрелили!

- За дело обоих и Димку тоже.

- Что, сволочи, да как вы...- забился в крике мужчина, но тут получил сильный удар прикладом.

- А тебе много раз говорили, уйми родственников. Не унял. Мы решили, что хватит терпеть их художества. Они тут уже двоих убили. Народ грабят. Сейчас за Таней и Волковым гонялись.

- А вы, что делаете? Братьев, дядю убили. Что у людей дань не берете? Только налогами это называете.

- Вот как заговорил майор милиции Алексей Воробьин, - усмехаясь сказал Лимикин. - Мы не для себя, а для общих нужд налоги собираем. А твои сволочи кому помогли? Поэтому мы их самих как бешенных собак ликвидировали. Решили, что раз у них сила то можно все, так с этой точки зрения они не правы оказались. Нашлись те, кто посильнее.

- Ты теперь не за родичей беспокойся, а за себя, - заявил Шамуров. - Сколько раз с тобой говорили. Ты все их покрывал, заступался. И не раз и не два. И чем это закончилось? Говорил, что удержишь от перехода через черту. Удержал? А ведь головой ручался, а это теперь не шутки. Много информации, что ты сам с ними тут замаран. Так что давай-ка, поднимай руки. Будем выяснять, как ты их удерживал.

- Не имеешь права!

- Имею, имею. Что же вы с родственниками все одно и то же, про мои права. Про свои бы вспомнили.

Упирающегося Воробьина и связанную женщину увели в дом. Зато из сарая привели мужчину средних лет, потирающего руки с синяком около левого глаза. Выпив чая налитого из прихваченного с собой термоса, он недовольно оглядел присутствующих.

- Здравствуй Игнатий.

- Какой тут здравствуй, - разозлился окончательно тот. - Больше суток они меня тут держали. Продрог. Голодный. А вы чем занимались? Распустили этих. А они нам людям житья не дают.

- Не понял, а с чего мы должны тебе помогать? А, Игнатий? - ехидно спросил Игорь Александрович.

- Как это почему?- искренне поразился мужчина. - Вы власть, должны порядок наводить. А сами, небось, с ними за одно.

- Да и поэтому мы обоих Кульиных застрелили, тебя вот вытащили? - поинтересовался Кирилл Борисович.

- А кто вас знает. Только вы меня защищать обязаны, - нисколько не смутился Игнатий.

- А вот тут я с тобой не согласен. Нашу власть ты сам не признал. Забыл что ли? - с улыбкой спросил Шамуров.

- Признал или не признал, а защищать меня ты обязан, - не сдается собеседник. И хорошо должен это делать, а не так как сейчас. Я труженик, земледелец. Я вас кормлю.

- С чего это ты нас-то кормишь? И сколько налогов заплатил? - уже жестким тоном спросил Шамуров.

- Всю жизнь работал. Ты сам, что ли для себя мясо, хлеб выращивал, - уверенным в своей правоте голосом парировал Игнатий. Не спрашивая, а утверждая.

- Ну, для себя я и сам выращивал. И мать у меня все время с зерном работала. Так я и ту зарплату тогда не за просто так получал. Но это тогда было. Теперь-то ты в наше измененное новое государство входить не собираешься. И пока я тебе ничего не должен. Так же как и все остальные.

- Нет, Кирилл. Он сам ляпнул про наши обязанности. Значит, признал нашу власть и готов подчиниться, налоги платить, - неожиданно заявил Игорь Александрович.

- Да-а... фиг...- задохнулся от возмущения освобожденный. - Да никогда.

- Предъявил претензии, значит согласился. Будешь еще возмущаться, на нашу поддержку не рассчитывай. Наоборот, при случае, еще давить будем. А за освобождение счет выставим, не расплатишься. Все иди.

- Да вы сами все и устроили. Вон Воробей тут вместе со старшим Кульиным надо мной измывался и стращал.

- А вот тут давай-ка поподробнее. Говоришь, Воробьин с Кульиными были заодно. Рассказывай все подробно.

- А то. Говори. Итак все знают, Витьку Зорина они вместе дань заставили платить. Константина из Озерки. Да и много кого.

- Ладно, спросим. Ты давай рассказывай про свое заключение.

В это время к дому начали подтягиваться местные жители. При виде накрытых взятыми из дома покрывалами тел кто-то вроде даже всхлипнул. Это женщины. Мужчины угрюмо молчат. Смотрят, стоят, и не переступают какую-то черту. Проходящих мимо пришлых вроде и не замечают. Но все же женщины не выдержали.

- А что с парнями нашими? Они с Димкой уехали.

- Говорите это ваши и с Димой Кульиным уехали? А знаете, куда они уехали и зачем? Вернее за кем? Что они делали? Знаете. Как твоего сына то зовут?

- Коля... Николай.

- Так вот, этот Коля-Николай и еще несколько таких вместе с Ильиным-младшим гонялись за женщиной, которая не захотела покоряться Сергею. Они были с оружием, угрожали убить Волкова и других, кто им будет мешать. Ну что ж. Если они посчитали, что сила позволяет делать, что угодно с другими, то должны были понимать - она же может обернуться и против них. Мы это и сделали. Но нас оправдывает то, что пользуемся этим для наведения справедливости. Ведь предупреждали, что б прекращали безобразничать. А если поднял оружие - будь готов к ответу. И наказанию и к тому, что и других в руках может оказаться даже более весомый аргумент, - громко не давая опомнится людям прокричал Игорь Александрович. Но потом на несколько тонов добавил. - Живые все они, кроме Димы Ильина. Сейчас их в Чиркуял отправили, оттуда в Краноборск доставят. Там их накажем. Надо решить и, что с вами делать.

- Мы то тут, каким боком, - раздались возмущенные голоса. А кто-то добавил. - Сами страдали от этих бандитов.

- А вот эта женщина сказала, что они ваши. А раз так то и отвечать за них всем обществом. Но это мы еще разберемся. Так, как до этого не будет, когда любой каприз Кульиных был законом. Будем решать по справедливости. А пока вот Сергей Волков. Он теперь тут главный. А подчиняться вы будете Чиркуялу.

Через час выехали в Михайловку, село в пяти километрах. Это уже территория Красноборского района. Одно из самых дальних. Надо было с Воробьиным разобраться. Самого пока с теткой оставили в доме в Степнянке. Через полчаса по приезду собрали местное население и обрисовали ситуацию. Село числится подчиняющимся федералам, но есть и пока независимые элементы. Воробьин - сотрудник Красноборского РОВД, кстати, сам считался представителем власти. Авторитет у него накопился немалый, да еще родственники поддерживают. Но народ все же недовольство выразил, особенно те, кто раньше опасался и молчал. Пока ничего конкретного не решили. Но народ растормошили.