Лик в бездне(сборник фантастических романов)

Это был динозавр!

Ростом не более датского дога, и все же ошибиться было невозможно. Грейдон видел его прямой, лопатообразный мощный хвост и похожие на колонны задние лапы. Хвост и ноги образовали треножник, на который опирался динозавр. Его туловище было почти прямым. Покрытые мышцами передние лапы выглядели не столь мощно, как задние, но все же впечатляли. Динозавр держал их полусогнутыми возле груди, будто готовился кого–то схватить. Лапы оканчивались блестевшими, как золото, четырьмя когтями. Один коготь был отогнут в сторону, словно большой палец.

А то, что Грейдон принял за сапфировую и изумрудную кольчугу, была чешуя. Солнце отражалось на ее гладкой поверхности отблеском драгоценных камней.

Тварь повернула голову, сидящую на короткой бычьей шее. Казалось, динозавр смотрел прямо на Грейдона. Грейдон увидел огненно–красные глаза, глубоко сидящие в костяной дуге широкого лба. Морда динозавра была как у крокодила, но меньше и более тупая. Челюсти были усеяны острыми желтыми клыками.

Рядом с динозавром остановился всадник. Создание, на котором он ехал, было, как и другие, настоящим динозавром. Оно было покрыто черной чешуей и обладало более длинным хвостом. Его змеиная шея была толще, чем центральная часть туловища гигантского питона.

Всадник был мужчина той же расы, что и Суарра. Та же самая, напоминающая белизной слоновую кость кожа, классически правильные черты лица. Но его лицо было отмечено печатью высокомерия и равнодушной жестокости. Он был одет в облегающую тело одежду, обтягивающую его, словно перчатка. Его волосы сияли золотом. Он восседал на светящемся седле, закрепленном у основания шеи его «коня».

Бинокль выпал из затрясшейся руки Грейдона. Что представляет собой человек, охотившийся с динозаврами вместо собак и динозавром вместо лошади?

Он посмотрел на подножие валуна, под которым скорчилось алое существо. Его там уже не было. Грейдон увидел алый отблеск в высокой траве. Существо мчалось по направлению к ободу.

Раздался пронзительный звук, будто зашипели сразу тысяча змей. Уловив запах, свора прыжками неслась вперед.

Алое существо выпрыгнуло из травы. Оно раскачивалось на четырех длинных, похожих на ходули ногах. Высоко над ходулями ног помещалось тело, почти круглое, не больше, чем у мальчика–подростка. По бокам тела торчали две мускулистые руки, вытянутые вдвое против их нормальной длины. Тело, руки и ноги были покрыты тонкой алой шерстью. Лица Грейдон не видел.

Вслед алому существу мчалась свора. А оно молнией неслось к ободу.

Грейдон услышал под собой звуки яростной схватки, возню. Над краем дороги появились серые ладони. Словно тупые костяные иглы, пальцы длиной в фут вцепились в камень. Они цеплялись, тянулись вперед. А за ними появились дрожащие, покрытые алыми волосами руки.

Над краем показалось такое же серое, как и ладони, лицо. А на лице — два огромных и круглых, два немигающих глаза.

Человеческое лицо… И нечеловеческое!

Лицо, какого он никогда не видел ни у одного земного создания. И тем не менее человеческое, это не ошибка… Словно маска, на этом невероятном лице лежали человеческие черты.

Ему показалось, что он увидел, как в воздухе мелькнула крылатая палка и прикоснулась к лицу — красный посох пестро одетого спутника. Видел он это или нет, но цепляющиеся пальцы–когти разжались и соскользнули вниз. Серое лицо исчезло.

Из–за откоса вырвался плачущий вой, пронзительный крик агонии, и раздалось торжествующее шипение. Затем в поле зрения появился черный динозавр. Золотоволосый всадник кричал. Позади прыжками неслась свора. Они пронеслись через равнину, словно грозовая туча, сверкающая изумрудными и сапфировыми молниями. Ворвались в лес и исчезли.

Суарра шагнула в сторону от трех теней, трех побледневших и трясущихся, теснящихся к ней авантюристов. Она стояла, глядя туда, где исчезли динозавры, и лицо ее было неподвижным, а глаза наполнились ненавистью.

— Суарра! — задохнулся Грейдон. — Это существо… существо, которое убегало… что оно такое? Боже… у него лицо человека!

Она покачала головой.

— Это не человек. Это был… Ткач. Вероятно, он пытался убежать. Или, может быть, Ластру выпустил его, так как у него появилось искушение убежать. Или Ластру — наслаждение охотиться с Ксинли… — Ее голос задрожал от ненависти: — И если ничего нет лучшего, то годится и Ткач!

— Ткач? У него лицо человека! — Соумс вторил Грейдону.

— Нет, — повторила она, — это был… не человек. Во всяком случае, не такой человек, как вы. Давным–давно его предки были людьми, как вы, — это правда. Но теперь он всего лишь — Ткач. — Она обернулась к Грейдону. — Ю–Атланча искусственно изменила его и его род. Вспомни о нем, Грейдон, когда наше путешествие подойдет к концу!

Она сделала шаг к дороге. Там уже стоял закутанный в мантию человек, идущий с таким спокойствием, будто ничего не случилось. Суарра позвала белую ламу и снова заняла свое место во главе маленького каравана. Соумс подтолкнул Грейдона, пробуждая его от тягостных дум, в которые его погрузило загадочное предупреждение Суарры.

— Займи свое место, Грейдон! — пробормотал Соумс. — Мы пойдем рядом… Позднее я хотел бы поговорить с вами, — продолжал он, переходя на «вы». — Возможно, вы сможете получить обратно свое оружие, если будете послушным…

— Поторопитесь, — сказала Суарра. — Солнце садится, и нам следует идти быстро. До того как настанет завтрашний полдень, вы уже увидите ваш сад драгоценностей и живое золото, текущее к вам потоком, чтобы выделали с ним все, что пожелаете… Или золото сделает с вами все, что пожелает.

Она быстро взглянула на троих авантюристов, и в глазах ее мелькнула насмешка. Губы Соумса сжались.

— Ты делаешь успехи, малышка, — сказал он иронически. — Все, что от тебя требуется, — это проводить нас. И тогда твоя работа будет выполнена. Заботу об остальном мы возьмем на себя.

Суарра небрежно пожала плечами. Они двинулись дальше.

Равнина была безмолвной и пустынной. Из дальнего леса не доносилось ни звука. Грейдон пытался осознать увиденное. Суарра назвала алое существо Ткачом. И сказала, что когда–то его предки были людьми — такими же, как и они сами. Он вспомнил, что при их первой встрече она сказала ему о могуществе этой таинственной Ю–Атланчи. Имела ли она в виду, что ее народ настолько овладел секретами эволюции, что научился поворачивать этот процесс вспять? Возможно ли управляемое… вырождение?

Ну а почему бы и нет? В долгом восхождении от первичного желе, зародившегося на отмелях первичных морей, человек существовал в громадном множестве форм. И как бы высоко он ни продвинулся, переходя от формы к форме, став позвоночным животным, отвергнув холодную кровь ради теплой, он по–прежнему в родстве с рыбами, которых сегодня ловит. С пушными зверями, чьи шкуры надевают его женщины. С обезьянами, которых он ловит в джунглях, чтобы изучать их, чтобы они забавляли его. Даже паук, который прядет свою паутину в садах человека, скорпион, поспешно удирающий, услышав поступь его шагов, — его бесконечно далекие кровные братья.

Когда святой Франциск Ассизский говорил о Брате Мухе, Брате Волке, Брате Змее — с научной точки зрения он говорил чистую правду.

Вся существующая на Земле жизнь имеет общее происхождение. Сейчас ветви жизни разошлись, и, словно Протей, жизнь приняла различные обличья. Однако человек и зверь, рыба и змея, ящерица и птица, муравей, пчела, паук — все они произошли некогда из одних и тех же комочков желе, миллионы лет назад попавших по воле волн на прибрежные отмели первичных морей. Это было первое живое вещество, из которого развились все формы жизни.

И разве не принимает все эти формы зародыш человека в своем медленном развитии, разве не дремлют они в нем?

Великий французский ученый Раукс, воздействуя на икру лягушки, получал лягушек гигантских и маленьких, лягушек с двумя головами на одном теле, лягушек с одной головой и восьмью лапками, трехголовых лягушек с ногами, многочисленными, как у сороконожки. И из этой икры он получал также создания, вообще не похожие на лягушку.