Молодой Блейз

– Этого я не знаю, – ответил он, затем, повернувшись, еще раз поправил одеяло на своей постели и вышел.

Джошуа не знает? Блейзу оставалось только гадать, что может означать такое поведение кузена. Он поспешно надел самые темные брюки, рубашку и куртку из тех, что у него были, и выскочил на улицу. Генри и его сыновья уже садились в запряженный козами экипаж.

Блейз подошел поближе и остановился, надеясь, что дядя обратит на него внимание. Но Генри только мельком взглянул на него, обошел экипаж и уселся в него. Вожжи щелкнули, и экипаж выехал со двора. Блейз стоял, глядя им вслед. Его оставили одного, без всяких объяснений.

Разумеется, с одной стороны, меньше всего он хотел бы присутствовать на службе в квакерской Церкви. Но с другой стороны, это вполне могло означать, что Генри и его семья отвергли его.

Блейз повернулся и медленно пошел к дому. В котелке, который, видимо, использовался на все случаи жизни, он нашел остатки каши, еще не остывшей. Он сел за стол и принялся за кашу, не переставая размышлять.

Что же ему предпринять? Просто спросить об этом Генри впрямую или подождать, пока тот выберет время сказать ему сам? Чем больше Блейз думал об этом, тем очевиднее становилось, что в данной ситуации лучше всего не делать ничего, а только ждать и наблюдать за развитием событий. Похоже, даже мальчики не хотели, чтобы он расспрашивал их об этом.

Блейз убрал со стола, вымыл посуду и котелок и, занимаясь этим, совершенно забыл о мучивших его проблемах. Часа через три Генри и мальчики вернулись; жизнь в доме снова пошла так, словно этот день ничем не отличался от других.

В течение нескольких следующих дней Блейз постарался понравиться Джошуа, и постепенно они стали друзьями. Тот никогда не проявлял нетерпения или раздражительности, если приходилось что-либо объяснять Блейзу. И со своими обязанностями по дому Джошуа всегда справлялся очень легко.

Раньше Блейзу почти не приходилось иметь дела со сверстниками. Те несколько детей, с которыми он время от времени встречался, значительно уступали ему в знаниях и сообразительности.

С другой стороны, знакомые ему ребята более старшего возраста были, на взгляд Блейза, просто маленькими взрослыми, правда, не такими умными, как те взрослые, с которыми приходилось общаться Блейзу. Кроме того, он чувствовал, что гораздо способнее их.

В результате у Блейза никогда не было друзей в том смысле, в котором это принято понимать. Он осознавал как это, так и то, что отличается и от взрослых, хотя способен добиваться их внимания. Как-то в одной из книг он наткнулся на фразу, которая, по его мнению, очень подходила к нему: «ни рыба ни мясо».

Поэтому то, как Джошуа принял его и не проявил ни зависти, ни чувства обиды, было для Блейза неожиданностью. Прошло совсем немного времени, прежде чем он понял, что, с точки зрения Джошуа, между ним и Блейзом всякое соперничество исключалось: он был старшим сыном в семье и вел себя соответственно.

Блейз, как полагал Джошуа, тоже занимал вполне конкретное положение в семье. Он был кузеном, которого временно приняли в семью и определили как бы между Джошуа и Уиллом. К своему собственному удивлению, Блейза вполне удовлетворял такой порядок.

Уилл оказался прав: Блейзу определили круг обязанностей по дому.

Стол, скамьи, стулья, пол, стены и полы в спальнях мальчиков и Генри следовало выскабливать ежедневно. Должны были также содержаться в чистоте окна, посуда и прочая утварь. Кроме того, Блейзу было поручено готовить еду.

Несмотря на эти многочисленные обязанности, Блейз располагал и свободным временем. Когда представлялась возможность, Уилл и Джошуа знакомили его со своими занятиями. Уилл чистил хлев, в котором содержались козы, ежедневно проводил ветеринарный осмотр животных и, если была необходимость, занимался мелким ремонтом строений. Джошуа отвечал за все остальное. Каждый день он выгонял коз на пастбище, доил их, приготавливал сыр, осматривал и чинил изгородь, окружающую ферму и пастбище. Он также следил за состоянием хозяйства и ремонтировал все то, с чем не мог справиться Уилл.

Кроме того, и что самое главное, Джошуа как старший брат отвечал за младших, а при необходимости мог заменить любого из них.

Что касается Генри, то он выполнял работу, для которой требовалась мужская сила. Время от времени дядя ездил – и это занимало почти целый день – в ближайший небольшой магазин, где можно было купить предметы первой необходимости; изредка он отправлялся также на целый день в Экумени за более важными покупками.

Вся их жизнь подчинялась раз и навсегда установленному распорядку. Они вставали утром, молились и завтракали; застелив постели и прибран в комнатах, занимались своими делами до утренней десятичасовой молитвы; затем снова трудились до половины двенадцатого, когда наступало время ленча и второй молитвы, при этом ленч был самой плотной трапезой за весь день.

После ленча они снова принимались за работу и трудились почти до заката. Блейз быстро привык к стоянию на коленях и молитвам. Но несмотря на все усилия, он никак не мог заставить себя – разумом или сердцем – принять идею божества.

На четвертый день, когда они сидели за ленчем, с улицы донеслось какое-то гудение; постепенно оно становилось все ближе и ближе.

– Это, должно быть, твой брат. – Генри взглянул на Блейза.

Блейз почувствовал в груди холодок, который перешел почти в панику: он совсем забыл о своем родственнике. Мать отослала его к Генри много лет назад, – вскоре после рождения Блейза. Поскольку Блейз ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь при нем вслух упоминал о брате, у него создалось впечатление, что тот либо умер, либо куда-то сбежал.

И вот теперь им предстояло встретиться, – судя по быстро приближающемуся реву турбин, у брата была машина на воздушной подушке.

Генри окинул неодобрительным взглядом оживившиеся лица мальчиков.

– Ваш старший кузен прибыл во время ленча, – недовольно заметил он, – так что он может присоединиться к нам или подождать. В любом случае никакие посетители не должны нарушать установленный в доме порядок.

Рев на мгновение стал очень громким и почти тут же затих где-то во дворе. Трапеза почти закончилась. Уилл и Джошуа ели несколько быстрее, чем обычно, – не настолько торопливо, чтобы получить замечание от отца, но все-таки так быстро, как только было возможно. Блейзу еще предстояло вымыть посуду и убрать со стола.

Несколько секунд снаружи не доносилось ни звука. Затем раздались звуки тяжелых шагов по ступенькам, дверь отворилась, и вошел старший сводный брат Блейза – Данно.

Блейз слышал о том, каким Данно был в детстве, в основном от друзей матери, но более всего от Иезекииля, и ожидал увидеть необыкновенно крупного мускулистого молодого мужчину.

Входя, Данно пришлось наклонить голову, чтобы не задеть за притолоку, а когда он выпрямился, мальчику показалось, что голова молодого гиганта почти касается потолка. На нем был черный деловой костюм из мягкой ткани и сияющие высокие черные сапоги, несколько забрызганные грязью. Остановившись, он словно навис над остальными, почти целиком заполняя комнату.

Вообще Данно выглядел как обычный среднего роста упитанный человек, но только увеличенный раза в полтора. Лицо его под шапкой курчавых темных волос было круглым и приветливым. Он приветствовал семейство Генри веселой теплой улыбкой.

– Надеюсь, я не помешал вашему ленчу, – сказал он приятным баритоном.

– Разумеется, нет, – холодно улыбнулся Генри. – Но ты ведь знаешь наши обычаи. Тебе придется подождать, мы еще не закончили.

– Ну что ж… – Данно махнул рукой. – Кстати, я там привез кое-какие детали для твоего мотора.

– Благодарение Господу за твою доброту, – вежливо-официально ответил Генри. – Если хочешь присесть сесть, то твой стул там, в углу.

Блейз всегда удивлялся размерам этого стула и догадывался, что Генри использовал его только в каких-то особых случаях.

– Благодарю, я постою, – отказался Данно. Как бы то ни было, его появление все же значительно ускорило ленч. Даже Генри, внешне оставаясь безразличным, поспешил закончить еду.