Звездный корсар

Он раскрыл глаза, вздохнул. Прямо над ним — звездное небо. Светила медленно движутся в ритме дивной музыки. Так вот какой он, рай Господень!

Василий опустил взгляд, увидел фигуру высокой женщины, стоящей на шаре. Она поднимала к небу пылающий факел, излучавший голубой свет. Вокруг женщины — много людей, держащих как бы свечи в руках, и огни тех светильников разные — синие, желтые, алые, розовые, зеленые. Те люди шли по спирали, поднимаясь выше и выше — к небу. Лица вдохновенны, радостны. Еще бы, к Богу приближаются!

Послышались шаги. Появилась фигура юноши в легкой светлой одежде. Тот самый отрок, что встретил его при воскресении.

— Ангел, — слабым голосом отозвался Василий.

— Меня звать Коля, — сказал парень.

— Коля, — повторил воскресший. — Николай. Есть такое ангельское имя. Где я?

— Это наш планетарий. Мы называем его Храм Красоты.

— Храм? — радостно воскликнул Василий, поднимаясь на локте. — Божий храм?

— Храм Красоты, — мягко поправил Коля, улыбаясь. — Тут мы изучаем звездное небо, собираемся для пения, экспонируем картины, слушаем музыкантов, учителей. Да вы обо всем узнаете…

— Не пойму, отрок, о чем молвишь, — неспокойно отозвался Василий, оглядываясь. — Храм Красоты… А где же Агнец? Где Жених?

— Агнец? — задумчиво переспросил Коля. — Не понял. Это Храм Красоты — понимаете?

Вот посмотрите — скульптурная группа. Посредине женщина, поднимающая факел, это символ Великой Матери — матери человека, матери-Отчизны, матери-Земли. А вокруг нее — дети, то есть люди, идущие выше и выше. Они передают друг другу эстафету разума, огонь знания. Понимаете?

— Странное глаголешь, ангел Божий, — сказал Василий. — Помоги мне встать.

Коля бросился к нему, помог подняться с кушетки. Воскресший еще раз в смятении взглянул на купол планетария, на гигантское панно с фигурами космонавтов, ученых, на белые колонны, многоцветные окна с витражами, сквозь которые проникали радужные солнечные лучи. Прислушался к затихающей мелодии.

— А где же… хоры ангельские? Те, что поют? — шепотом спросил Василий.

— Их нет. Это магнитная запись.

— Незримый хор? А где же Бог? Веди меня, отрок, к Господу!

— Бог? — удивился парень. — Вы верите в бога?

— А как же! — ужаснулся Василий. — Разве ты не ведаешь Бога?

— Не видел, — искренне сознался Коля.

— Свят, свят, свят, — прошептал воскресший, судорожно крестясь. — Сатанинское наваждение! Неужели я попал в ад? Так нет же. Красота вокруг, благолепие. Ты смеешься, отрок? Может быть, ты бес? Нет, рогов не видать. И копыт нет.

Беленький, глаза синие, ясные. Одежды чистые. На беса не похож…

— Вас тяжело понять, — смущенно сказал Коля. — Дело в том, что вы… ну, из другой эпохи. Терминология у нас разная…

— Не понимаю, о чем молвишь, — устало отозвался Василий.

— Вот видите, я тоже вас не понимаю. Расскажите, кто вы, откуда?

— Так бы сразу, — недовольно сказал Василий. — Душу живую надо расспросить. Имя мое Василий. Думаю, что в книге жизни я должен быть. Отказался от жизни в сатанинском мире, замуровал сам себя в ожидании Страшного Суда…

— Вы… замуровали себя? — удивился юноша. — Зачем?

— Для спасения, — тоже удивляясь, ответил воскресший. Он посмотрел на свои руки, отметил, что рубашка на нем белая. — Вот, одежда чистая, видать, грехи смыты.

— Я переодел вас. Ваша одежда истлела. Так кого же вы спасали?

— Душу, свою душу, отрок, — обескураженно ответил Василий. — Кого же еще можно спасать?

— А от кого? — не унимался Коля.

— От Сатаны…

— А кто он? Ваш враг? Феодал? Тиран?

— Враг всего рода человеческого.

— Да это ведь миф, сказка.

— Неудивительно, отрок, — обрадовался Василии, протягивая руки к нему, — неудивительно, что не ведаешь лукавого, ибо в раю обитаешь.

— Эге, — засмеялся Коля, — наш учитель естествознания тоже называет нашу местность раем. Архаическое слово…

— Путаное что-то глаголешь, — вздохнул Василий. — Выведи меня на воздух. Душно мне…

Они вышли под грозовое небо. Низко над землею прогремел, направляясь к Бориспольскому аэродрому, пассажирский лайнер. Василий испуганно присел, затем восторженно захлопал в ладоши.

— Колесница господня! Боже, велика сила твоя!

— Самолет, — объяснил Коля. — Вы не видели такого? Ах да, я и забыл, вы же из прошлого!

— Самолет? — переспросил Василий. — А на нем ангелы летают?

— Люди. Такие, как мы.

— И я могу полететь?

— И вы. Взять билет, сесть и…

Василий рухнул на колени, протянул руки вверх и возопил:

— Господи, доколе будешь искушать меня? Я верный Тебе навек! Я замуровал себя.

Разве мало этого? А теперь, когда попал на небо, почто снова испытываешь меня?

— Встаньте! — испуганно забегал вокруг Василия Коля, пытаясь поднять его. — Зачем? Не надо! Тут не небо, а земля… Вы ошибаетесь, не так поняли…

— Свят, свят, свят, — снова горестно зашептал Василий, крестясь. — Господи Боже, помилуй мя, грешного. Значит, не спободился я Твоей милости, коли караешь меня новым искушением?

Он еще раз страдальчески посмотрел на радугу, на облака, на далекий окоем Левобережья.

— Так все это… что я вижу — не рай Божий?

— Земля. Наша Земля. И страна наша — Украина. Вот там село Стайки.

— А это все, что здесь? Храм, колесницы небесные, кто это дал?

— Люди создали, — удивленно пояснил Коля.

— Без Бога? — остро спросил Василий, глядя на парня из-под косматых бровей.

— Сами, — наивно ответил парень. — Вы еще и не такое увидите. Уже на другие планеты летают. К звездам готовятся путешествовать…

— К звездам? И Бога там не видели?

— Надеются увидеть там иных людей… ну, существ мыслящих. Думают, что многие, возможно, обогнали нас. Тогда мы создадим космический союз, они нам помогут. Или мы им. Звездное Братство — это же прекрасно. Мы в планетарии часто мечтаем об этом!

— Свят, свят, свят! — Глаза воскресшего сверкали лихорадочным огнем. — Сатанинский край, диавольские химеры! Бежал я от Лукавого, а попал снова в его лапы. Нет Бога, сами летают в небо, сами строят райские дворцы. Господи, сохрани и отведи! — Он тяжко вздохнул, с надеждою взглянул на Колю. — Скажи, отрок, а Страшный Суд на земле был? Или еще не было?

— Суд? — переспросил юноша. — А почему страшный? Кто провинился — того судят. Но не страшным, а нормальным судом. Чаще — товарищеским. А наш воспитатель Максим Иванович, так тот утверждает, что высший суд — суд совести. Каждый несет в себе, в своем сердце и награду и наказание.

— Как ты сказал? — ужаснулся Василий. — Каждый… несет в себе… Боже, зачем так тяжко караешь? Это страшно! Отрок, а который нынче год? От Рождества Христового?

Коля ответил.

— Боже! Целый век! — тоскливо вздохнул Василий.

Закрыв глаза, он о чем-то напряженно размышлял. Коля не знал, что делать, как поступить. Наконец воскресший поднял веки, устало взглянул на парня. Взор его был отрешен, холоден.

— Скажи, отрок… вы кому-нибудь молитесь?

— Как? — не понял юноша.

— Ну… помощи просите? В работе, в деле!

— Иногда. Если не могу сам, прошу товарища. А молиться… молятся старухи, которые верующие…

Василий присел на круче, охватив ладонями голову, и замер. Коля стоял над ним, растерянно высматривая кого-нибудь из учителей. С юга подул сильный ветер.

Зашумели верболозы на склонах. Надвигалась снова гроза.

— Пойдемте, — позвал юноша. — Вскоре из Киева вернется наш воспитатель, что-нибудь придумаем. Расскажете о прошлом, нам будет очень интересно…

Василий не ответил.

Коля пожал плечами, оглянулся. Возле интерната появилась машина с учениками и учителями, которые с утра уехали на экскурсию в Киев. Вот хорошо! Они помогут управиться с этим воскресшим анахронизмом.

— Приехали наши, пойдемте к ним.

— Я хочу побыть в одиночестве, — глухо ответил Василии. — Болит мое сердце. Дан отдохнуть…

— Ну хорошо, — смущенно молвил юноша. — Посидите. А я позову учителя.