Фантомное чувство (сборник)

— Да, — пискнул он.

— И ты должен хорошо усвоить, что Кип — бывший НК-МЭМС. Понимаешь, что это значит?

Ларч помотал головой.

— Это означает, что он прошел через такое дерьмо, о котором ни мне, ни тебе даже думать не стоит. От этих дел у многих из них просто крышу сносит. Посттравматический стресс. Обсессивно-компульсивное навязчивое состояние. Паранойя. — Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, и я удивился, откуда она это знает. Затем вспомнил знакомый голос в телефонной трубке. Я ведь не один такой. — Это значит, что он крутой отморозок, Брюс. И ему по-настоящему не нравится, когда из него делают идиота.

Она повернулась ко мне.

— Сколько людей ты убил?

Я неохотно пожал плечами.

— Это информация, не подлежащая разглашению.

Я взял со стола Ларча шариковую ручку и нажал на пимпочку. Щелк.

Лорел снова повернулась к «рубахе-парню».

— Итак, Брюс, давай прямо к делу. Какого черта ваши мухи делали в частной квартире в Остине?

Лицо Ларча в обычном состоянии имело цвет теста. Но каким-то образом оно ухитрилось побледнеть.

— Какой, вы говорите, там серийный номер?

Лорел вкрадчиво зачитала номер, как будто говорила с шестилетним мальчишкой.

— Я думаю, тебе хорошо известно происхождение чипа с таким номером. Как ты думаешь, Кип, он знает?

Я кивнул. Щелк. Щелк.

— Только никому не говорите, — проблеял Ларч. — Если я потеряю работу…

— Вот это сейчас должно волновать тебя меньше всего. Ты знаешь, с кем мы сотрудничаем в ФБР?

Ларч покачал головой.

— С кем?

— Тебе это и не надо знать. И если повезет, то ты и не узнаешь. Правда, Кип?

Я снова кивнул. Щелк. Щелк. Щелк.

— Итак, даю тебе последний шанс, Брюс. Работы ты уже по-любому лишился. Но вот вопрос: хочешь ли ты провести двадцать лет в тюрьме?

На миг мне показалось, что она давит на него слишком жестко. Лицо Брюса приобрело серый оттенок. Только сердечного приступа нам не хватало. Я успел пожалеть, что все-таки не принял ее предложение насчет роя. Обладая Восприятием, я бы точно мог сказать, грозит ли ему подобная опасность. Но тогда я стал бы таким же психом, как Джеррет. Черт! Буду поступать как обычный человек, которым я теперь и являюсь.

Время действовать, даже если я и не ведаю, что творю.

Я швырнул ручку на стол.

— Расслабься. Просто скажи нам правду, и мы не станем докладывать ФБР.

Ларч облизнул губы.

— Ладно… Все из-за футбола. Я болею за «Святых».

— Новоорлеанских «Святых»?

— Да. И еще за несколько других команд. Но в этом году они то и дело меня подводили. Вот и получилось, что я задолжал кучу денег. — Он снова облизнул губы. — Большую кучу денег. Одному парню по имени Рэй Перкинс. Ну, по крайней мере, он себя так называет. Кто его знает, как его по-настоящему зовут. Слухи про него ходят, что он во многих делишках замешан. Он хотел завести себе телохранителя и нашел парня вроде вас, бывшего НК-МЭМС. Ну, мы и заключили сделку. Я передал ему какое-то количество обыкновенных мух — Musca domestica, и мы договорились, что я буду поставлять новых по мере убыли роя. Перкинс за это пообещал… э-э… списать долг.

— И куда ты передал этих мух?

У меня мелькнула мысль: а вдруг даже такой тип, как Ларч, сможет догадаться, что мой вопрос содержит в себе больше, чем просто профессиональный интерес. Но тревожился я напрасно.

— В контору, расположенную в каком-то кондоминиуме в Чикаго. Адреса не знаю. Мы отправили им долгоживущие образцы, генно-модифицированные, разумеется, так что новых я должен был поставлять ему раз в шесть-восемь недель. Musca domestica — с удвоенной продолжительностью жизни. Естественно, стерильные, чтобы не засорять окружающий генофонд. Даже у вояк еще нет таких. Последняя разработка. Проходят бета-тестирование.

Люди с психологией торговцев подержанными машинами уверены, что если говорить достаточно долго, то собеседник забудет о том, зачем пришел.

Лорел тоже это заметила.

— Счастлива узнать, что мы все-таки не впустую вкладывали в вас деньги и вы кое в чем продвинулись, — заметила она. — Скверно только, что ты решил передать эти ваши достижения уголовникам. Как это называется, Кип?

Я понятия не имел, чего она хочет, поэтому вывалил все синонимы.

— Предательство? Шпионаж? Саботаж? Измена родине? Разглашение государственной тайны?

— Слышал, Брюс? Ты не просто мух передал этому парню, ты передал ему сверхсекретных мух! Даю тебе самый последний шанс. Куда ты их доставил?

— Я же сказал, не знаю адреса! — Он махнул в мою сторону, чуть не свалив при этом стоящую на столе фигурку Дарта Вейдера, выполненную в виде китайского болванчика с качающейся головой. — Спросите его. Он подтвердит, что я говорю правду.

— Ладно. — Лорел сняла с меня необходимость выкручиваться. Она развернула монитор компьютера в сторону Брюса. — Вот тебе сайт EarthMaps. И не рассказывай мне сказки, что не сумеешь с его помощью отыскать это здание.

— Помни, — добавил я, — нелегальное использование государственных секретов является уголовно наказуемым деянием.

Ларч рухнул в кресло. Но у него все же достало сил взяться за мышку и кликнуть загрузку. Выйдя в Паутину, он совершил головокружительный проход по городским пригородам. Наконец на экране возникло высокое строение, этажей в тридцать.

— Это здесь. И больше я ничего не знаю. Они встретили меня в вестибюле, а в лифте завязали мне глаза. Я ничего не видел, и можете поверить, я и не хотел знать, на какой этаж мы поднялись. Но, похоже, их главный снимает весь этаж — они не опасались встретить кого-то постороннего в коридоре. Все это время они не позволяли снять повязку. Так что я даже не знаю, как этот парень выглядит. Ну, запомнил, что говорил он в нос, как будто он из Нью-Йорка, или Бостона, или еще откуда-то вроде того.

— Это вообще-то разные города, — сказала Дениз.

Ларч, похоже, только сейчас заметил, что нас трое.

— Извините. Я родился в округе Ориндж, Южная Калифорния. Все эти говоры Восточного Побережья для меня звучат одинаково.

— А как насчет телохранителя? — спросила Лорел.

— Я только знаю, что он бывший военный. Но, похоже, он находился в комнате: стоило мне открыть контейнер, я услышал, как мухи вылетают одна за другой. Похоже, он брал их под контроль. Он не произнес ни слова, но Перкинс называл его Джей или вроде того. Джейл? Как-то странно звучало, Джейлли?

— Джей Эль? — спросил я.

Ларч пожал плечами.

— Может быть. Я действительно не просекаю этот акцент Восточного Побережья.

Я проснулся от собственного вопля.

Я снова сидел в овраге, и мое плечо опять не было похоже на нормальное. Я пытался дотянуться до него здоровой рукой, как это рекомендуется в наставлении по оказанию первой помощи, но мне что-то мешало, а бенладенцы приближались, чтобы прихлопнуть меня, однако я не мог ни подняться, ни сдвинуться с места, — это было плечо с татуировкой, и я ослеп, и лишился Восприятия, и мог погибнуть в любую минуту, и это было не понятно и не имело никакого смысла: ведь это всего лишь вывих, а не разрыв нервных окончаний, так почему я не могу понять, что происходит? И где мой рой? Смогу ли я уловить момент, когда террористы бросят в мое убежище гранату, взрыв которой разорвет меня в клочья, а мой рой разлетится и погибнет?..

«Телефон, — думал я, в то время как мои чувства разрывались между сном и явью. — Скорее позвонить ему…» Да только здесь не было телефона, и я проснулся не в своей квартире. Это был какой-то поганый аэропорт, и с десяток людей смотрели на меня как на полного психа. Каковым я на самом деле и являлся.

Двое из этого десятка были Дениз и Лорел.

— Ты в порядке? — кажется, это спросила Дениз.

Я кивнул. Говорить я был не готов, ибо из меня рвались слова, предназначенные после таких пробуждений безликому голосу в телефонной трубке. А еще я отлежал руку, на которую опустил, голову, когда проваливался в сон.