Марсианские войны (сборник)

Мое присутствие среди команды так наэлектризовало ее, что нам удалось быстро оттеснить врага, а через минуту самим занять палубу смежного корабля, и вскоре мы с удовлетворением увидели, что неприятельский командир спрыгнул вниз в знак поражения и сдачи.

Затем я снова присоединился к Кантос Кану, который сверху следил за общим течением боя. За минуту перед тем ему пришла новая мысль. Он передал приказание одному из своих помощников, и вскоре флагманское судно выкинуло со всех сторон вымпелы правящего дома Гелиума. Экипаж нашего корабля приветствовал этот акт громкими радостными криками, которые были подхвачены и другими судами нашей экспедиции. И вскоре все наши суда расцвели вымпелами гелиумского правящего дома.

Тогда Кантос Кан приказал поднять на нашем флагманском судне сигнал, понятный для каждого моряка всех флотов, вовлеченных в эту жестокую бойню:

— «Люди Гелиума! За принца Гелиума, против всех врагов его!» — гласил сигнал.

Спустя короткое время на одном из кораблей Зат Арраса появился такой же вымпел, затем еще и еще. Видно было, как на некоторых судах происходили ожесточенные бои между зодангцами и гелиумцами, составляющими их экипаж. Вскоре над каждым кораблем флота Зат Арраса развевался вымпел Гелиума — мой вымпел. Только флагманское судно Зат Арраса не выкинуло вымпела.

Зат Аррас привел с собой пять тысяч судов. На большом расстоянии не было видно неба, оно все почернело от огромных кораблей. О маневрировании нечего было и думать, и сражение сводилось к одиночным боям.

Флагманское судно Зат Арраса очутилось вблизи моего. С того места, где я стоял, я мог его различить. Мы яростно перестреливались. Все ближе и ближе подходили друг к другу суда. У бортов лежали приготовленные абордажные крючья. Мы готовились к смертному бою с нашим заклятым врагом.

Между огромными кораблями оставалось около трех футов, когда был переброшен первый абордажный крюк. Как только суда столкнулись, я пробился сквозь ряды солдат и первым вскочил на палубу Зат Арраса. За мной с громкими проклятиями кинулись лучшие бойцы Гелиума. Никто не мог противостоять их бешеному натиску.

Зодангцы были сметены этой бурной волной, и нижняя палуба вскоре очистилась от врагов. Я кинулся наверх, где стоял Зат Аррас.

— Ты мой пленник, Зат Аррас! — крикнул я. — Сдавайся, и тебя ждет пощада!

Минуту он стоял в нерешительности, как бы не зная, принять ли мое предложение или встретить меня с обнаженным мечом. Затем, отбросив оружие, он повернулся и побежал к противоположной стороне палубы.

Прежде чем я мог настигнуть его, он перепрыгнул через перила и ринулся вниз головой в страшную глубину.

Так закончил свою жизнь Зат Аррас, джед Зоданги!

Грандиозное сражение все продолжалось, причем, к счастью, жрецы и чернокожие не соединили своих сил против нас. Каждый раз, как корабль перворожденных встречался с кораблем жрецов, завязывался ожесточенный бой, и в этом я видел наше спасение. Где только являлась возможность сигнализировать нашим судам, я повторял приказ, чтобы все наши суда, как можно скорее, старались выйти из сферы боя и заняли позицию к югу и юго-западу от сражающихся. Я послал также разведчика к зеленым воинам, сражающимся в садах жрецов, с приказом грузиться на транспорты к присоединяться к нам.

Кроме того, командирам судов, занятым битвой с неприятелем, была дана инструкция оттягивать суда к кораблям чернокожих, искусным маневрированием заставлять их вступать в бой друг с другом, а самим спешно отступать к назначенному пункту. Стратегический план этот был выполнен великолепно, и перед самым закатом солнца я с удовлетворением увидел, что все что осталось от моего могучего флота, собралось в двадцати милях к юго-западу от линии все продолжающейся битвы между жрецами и чернокожими.

Я перевел Ксодара на другой корабль и послал его во главе транспортных судов и пяти тысяч кораблей прямо к храму Иссы. Карторис, Кантос Кан и я с остатками нашего флота направились ко входу в Омин.

Наш план состоял в том, чтобы попытаться на рассвете следующего дня напасть одновременно с двух сторон на храм Иссы. Тарс Таркас со своими зелеными воинами и Хор Вастус с красными войсками, под предводительством Ксодара, должны были высадиться в садах Иссы или на прилегающей равнине. Между тем Карторис, Кантос Кар и я должны были провести наши меньшие силы через подпочвенный проход, находящийся под храмом, который Карторис так хорошо знал.

Я теперь знал причину отступления моих десяти кораблей из отверстия Омина. Оказалось, что когда они подлетали к возвышенности, из отверстия как раз поднимался весь флот перворожденных. Вылетело уже двадцать кораблей, и, хотя наши вступили с ними в бой, стараясь помешать подняться остальному флоту, но силы были так неравны, что они скоро вынуждены были отступить.

С большой осторожностью, под покровом темноты, мы приблизились к отверстию. На расстоянии нескольких миль от него я приказал флоту остановиться и выслал вперед на разведку Карториса на одноместном аэроплане. Через полчаса он вернулся с донесением, что не встретил нигде ни одной сторожевой лодки, а потому мы бесшумно и быстро двинулись к Омину.

У отверстия мы снова на минуту задержались, чтобы дать возможность судам занять назначенные им места, а затем я первый на флагманском судне быстро опустился в черную пропасть. Один за одним последовали за мной остальные суда.

Весь наш план был рассчитан на то, что мы достигнем храма через подпочвенные ходы. Я решил не оставлять сторожевых кораблей у отверстия: это все равно не помогло бы нам, потому что у нас не было достаточной силы, чтобы противостоять огромному флоту перворожденных в случае, если бы он вернулся.

Успех нашего плана зависел главным образом от смелости его выполнения. Мы рассчитывали, что пройдет некоторое время, пока стража на Омине сообразит, что в подпочвенную пещеру спустился не их флот, а неприятельский.

Так оно и было. Четыреста наших кораблей из пятисот успели снизиться на поверхность Омина, прежде чем прозвучал первый выстрел. Произошел горячий короткий бой. Исход был ясен с самого начала: перворожденные, уверенные в неприступности своего подземного убежища, оставили для охраны своей огромной гавани всего несколько устаревших негодных судов.

По совету Карториса мы заключили пленных на нескольких островах и оставили их там под стражей. Затем мы на буксире подтянули к выходу корабли перворожденных и забили ими вход в Омин.

Теперь мы чувствовали себя относительно спокойно. Должно было пройти немало времени, пока вернувшиеся перворожденные смогут опуститься на поверхность Омина, а за этот промежуток мы рассчитывали добраться до храма Иссы. Первым моим шагом было спешное занятие острова, на котором находилась подводная лодка. Немногочисленная стража не оказала сопротивления, и остров перешел в наши руки.

Лодка оказалась в бассейне, и я приставил к ней сильную охрану. Сам я тоже остался на острове в ожидании прихода Карториса и других.

Среди пленников был Эрстед, командир подводной лодки. Он узнал меня, так как три раза возил в лодке в храм Иссы и обратно.

— Счастье повернулось, — сказал я ему. — Как чувствуешь ты себя в положении пленного своего бывшего пленника?

Он улыбнулся, но улыбка его не предвещала ничего доброго.

— Не надолго, Джон Картер! — ответил он. — Мы ждали тебя и приготовились.

— Что-то не видно! — процедил я сквозь зубы насмешливо. — Вы все точно приготовились стать моими пленниками, даже и без боя.

— Флот, вероятно, разошелся с тобой, — возразил он, — но он вернется в Омин, и тогда будет другая история.

— Не знаю, разошелся ли флот со мной, — ответил я.

Но он, конечно, не понял значения моих слов и только удивленно взглянул на меня.

— Я спросил его:

— Много пленников пришлось тебе перевозить к Иссе на твоем мрачном судне, Эрстед?

— Очень много!

— Может быть, ты помнишь одну пленницу, которую люди называли Деей Торис?

— Да, конечно, я помню ее. Во-первых, из-за красоты, а затем еще потому, что она жена первого смертного, который убежал от Иссы за все века ее божественного владычества. Говорят, что Исса тоже помнит, что Дея Торис — жена и мать тех, кто подняли руку на богиню вечной жизни.