Пешка

— Да, знаю. Но я вырос в похожем месте. Я знаю, как думают тамошние обитатели. И, если понадобится, узнаю, что они думают.

— У каждой зоны свои законы, — не соглашалась Аргентайн. Глубокая морщина между серебряными бровями выдавала ее тревогу. — Но если это то, что тебе надо… — Я промолчал, и она сдалась. — В такой одежде тебе нельзя спускаться. Ты и сотни метров не пройдешь, как тебя убьют. Пойдем в гримерную. У нас там куча экипировки, в которой можно порыться.

Аргентайн провела меня по крылу сцены, потом через коридор и толкнула дверь. Внутренности комнаты сильно напоминали комиссионный магазин, с которым случился нервный припадок: одежда, сваленная в кучи, одежда, свисающая как попало с крючков, одежда на сетках-полках, прибитых к стенам.

— Помоги себе сам, — доходчиво пояснила Аргентайн, пробираясь по этой мусорной свалке.

Я переступил порог, и на меня пахнуло странным затхлым запахом.

— Никогда в жизни я не видел столько одежды.

— Здесь ты можешь стать всем, кем хочешь. Одежда из мужчины превратит тебя в женщину, если пожелаешь. Или vice versa.

Она, ухмыляясь, бросила мне длинную полосатую широкую юбку. Я замотал головой и отшвырнул ее.

— Эндрогайн очень потолстела, — сказала Аргентайн. — Ты будешь нормально выглядеть в ее юбке.

— Если нужно будет бежать, я запутаюсь.

Наконец я выудил из груды белья свободную желто-коричневую безрукавку, растянул ее. На груди красовались, вписанные в круг, какие-то докосмические символы.

— Лет пять назад в Куарро случился настоящий бум переодевания. Все возвращается на круги своя… — философствовал я, снимая куртку и рубаху.

— Может, в один прекрасный день это обретет смысл, — пробормотала Аргентайн, пробираясь между курганами одежды и пиная тряпки. — Куарро, да? — Судя по голосу, она была потрясена. — Должно быть, ты настоящий законодатель моды.

Напяливая безрукавку, я хмыкнул. Безрукавка оказалась длинной и мешковатой, но все же позволяла мне быстро двигаться.

— Когда я жил там, то бывал рад, если мою спину прикрывала хоть какая-нибудь рубаха.

— Охо-хо! — вздохнула Аргентайн, выуживая из очередного холма шляпу из перьев и надевая ее. — Бедность засасывает, особенно в богатом городе.

— Спасибо, что просветила. — Аргентайн озадаченно на меня посмотрела. — В Старом городе, если у тебя нет кредита, даже запрещено оставаться. А Куарро я никогда не видел.

Аргентайн скорчила мрачную гримасу, когда внутри нее вдруг все похолодело.

— В любом случае бедность ведет к смерти. Поэтому я и держу клуб. После того, как мои пять минут славы пройдут, я хочу иметь дом, куда можно было бы приползти.

Я почувствовал, что она вспомнила свою семью, вспомнила, как отец вышвырнул ее из дома навсегда в тот самый день, когда она вернулась с серебряной кожей.

— Это имеет смысл, — тихо сказал я, думая о Джули и Зибелинге.

Наконец я нашел подходящие коричневые вязаные гетры и тяжелую кожаную куртку. Куртка даст мне хоть какую-то защиту, если со мной случится небольшая неприятность. Но если я вляпаюсь в большую, то даже железные доспехи не спасут меня.

— А как давно ты с Дэриком?

— Около полутора лет. Я встретила его сразу после того, как мы стали модными и начали играть мистерии над ватерлинией, — ответила Аргентайн, блуждая взглядом и мыслями далеко отсюда. — Мы организовали этот элитарный закрытый клуб здесь, наверху, прямо под звездами. Каждый гость там был знаменитостью в своем роде, но собрались они в клубе только ради нас… Это был самый невероятный вечер в моей жизни. И после шоу Дэрик подошел ко мне, преподнес серебряную розу и сказал: «Ты всю жизнь ждала меня. Позволь мне показать почему». — Рассказывая это, Аргентайн видела Дэрика — такого, каким он предстал перед ней в тот вечер: молодой и красивый, богатый и уверенный. Она помнила то, как он смотрел на нее — так, словно никого красивее в жизни не видел. Помнила, как Дэрик заставил ее поверить каждому его слову…

Я потупился, жалея, что спросил.

— Как тебе нравится его семья?

Мысли Аргентайн резко перескочили в настоящее, и улыбка исчезла с ее лица.

— Почти так же, как я — им. Меня от них блевать тянет.

— А когда я видел тебя с Та Мингами, мне показалось, что ты весело проводишь время, поднимая им кровяное давление.

Аргентайн насмешливо склонилась в полупоклоне.

— Я — артистка, выступаю на сцене. И это — один из актов спектакля, любовь моя… Дэрик получает гораздо большее удовольствие, чем я. — Улыбка ее чуть смягчилась: — Я помню тебя в тот вечер. Ты был в шоке. Как будто неудачно приземлился не на ту планету.

— Так оно и было.

— Я жалела тебя до тех пор, пока ты не осадил Дэрика. Тогда я поняла, что ты умеешь выживать.

— Да, это единственное, в чем я — большой специалист.

— Кот, попроси Дэрика. Он может достать то, что тебе нужно. Я даже попрошу за тебя, если хочешь. Он перед тобой в долгу.

— Я не могу доверять ему, — отказался я, поскольку о политике уже знал достаточно.

— Я знаю, что ты о нем думаешь. — Аргентайн раздраженно метнула шляпу из перьев в угол. — Ты прав: Дэрик — трахнутый. Но внутри у него — все же человеческое существо.

— Вот этого я и боюсь.

Голова Аргентайн резко, как у курицы, дернулась в мою сторону.

— О! Ты считаешь, что никому из нас нельзя доверять? Да? Что мы все — поганые дряни, сгнившие внутри? Потому что ты можешь заглянуть в наши головы и прочесть наши грязные маленькие тайны?

Я нагнулся и вытащил пару тяжелых перчаток.

— Нет. Я так не считаю. — Я поднял голову и стал натягивать перчатки. — Во всяком случае, стараюсь не думать.

— Дэрик обращается со мной лучше всех, кого я когда-либо знала. — Аргентайн думала о том, что он сделал для нее или дал ей. Все, что она хотела. Дэрик поддержал ее затею с клубом, как я и предполагал, но клуб принадлежал Аргентайн, а не Дэрику.

— Да, он не обращается с тобой как с дерьмом, — заметил я, надевая куртку. — Естественно, почему бы и нет? Ты — красивая, знаменитая, и его семья считает тебя дрянью. Ты — все, в чем Дэрик нуждается.

— Ты и понятия не имеешь о его нуждах, — рассердилась Аргентайн. — И вообще, цаца, ты начинаешь действовать мне на нервы.