Время покупать черные перстни

Быстро темнело. Солнце превратилось в багровый диск, иссеченный полосками облаков. Диск опускался куда-то за край земли, поджигая небо и лес. Стволы мертвых деревьев, торчащие над трясиной, обугливались на глазах.

Я отступил. Гамма цветов подействовала на меня угнетающе, и я пожалел о выборе места для ночлега. В то же время мне подумалось, будто я нашел то, что искал. Неведомое, чем бы оно ни было, коснулось этих мест.

Поужинав, я забрался в палатку. Полчища комаров, казалось, не кормились с момента рождения. Несколько раз я выбирался наружу и просовывал в свое убежище тлеющую головешку. Жалкие эти потуги лишь раззадорили кровопийц, и я избрал тактику измора. Набросал в костер веток и уселся рядом, ожидая, когда мошкара угомонится.

Одиночество располагает к отвлеченным размышлениям, и злобные нападки комариного племени навели меня на мысль о его ненависти к человеческому роду. Эволюция поскупилась в отношении насекомых, которые лишь суетятся и усложняются, силясь обрести сознание. Я был для них объектом биологической мести. Ничего удивительного, счастливчики всю жизнь испытывают на себе огонь из всех видов оружия, которым располагают неудачники.

С болота доносилось кваканье лягушек. Костер прогорел, и лишь алые угли, похожие на огни далекого ночного города, жадно таращились в темноту. Млечный Путь обозначил в небе дорогу, по которой мне никогда не пройти. Я гость в этом огромном мире, и после моего ухода здесь ничего не изменится. Все так же будут светить звезды, квакать лягушки и тлеть угли погасших костров.

Я позавидовал комарам. У кого нет разума, тому незнакома грусть. Неудачников не волнуют проблемы, порожденные тем, чего они не имеют. В этом их преимущество.

Хруст ветки прервал невеселые раздумья.

За три дня шепот леса стал для меня привычным. Я перестал вздрагивать по пустякам и всматриваться в каждый куст. Но сейчас неизвестное доселе чувство подсказало мне, что я не один.

…. Не меняя позы, я обшарил глазами темноту. Наверное, Зверобой поступил бы иначе. Он бы отпрыгнул в сторону и через секунду лежал бы незримый, готовый на слух палить из «оленебоя». Я же походил на глупого страуса, зарывшего голову в песок. Единственное, что сделал, — это незаметно подтянул топорик.

Откуда-то сбоку вышел человек и громко произнес:

— Вечер добрый! Обогреться позволишь?

Мне полегчало. Злодей бы подкрался сзади и попытался оглушить дубиной с тяжелым корневищем на конце. Хотя… я ведь ни разу не встречал настоящего злодея.

— Пожалуйста. — Я поднялся и бросил на угли охапку хвороста.

Человек подошел, и я разглядел фуражку с зеленым околышком.

— Я лесник, — сказал незнакомец. — Смотрю, костер горит, вот и решил поинтересоваться. Вы один?

— Да.

— Я за вами наблюдал. — Он ткнул куда-то рукой. — На браконьера вы непохожи. Турист?

— Нет. Просто отдыхаю. Отпуск.

— Понятно. — Он присел на корточки. — Городской?

— Да.

— С огнем надо поосторожнее. Лес сухой, не углядишь — и пойдет трещать. А вы сидите на месте, я думал, может, уснули. Не помешал?

На вид ему было около пятидесяти. Держался он миролюбиво, красноватое в отблесках пламени лицо выражало радость от возможности поболтать. Форменные китель и фуражка внушали доверие.

Я улыбнулся и повесил над костром котелок с остывшим чаем.

Поначалу темой нашего разговора был лес и связанные с ним проблемы, волнующие лесников. Однако вскоре Федор Николаевич — так звали нового моего знакомого — понял, что в данном вопросе я собеседник никудышный. Некоторое время мы просто смотрели на догорающий костер. Потом беседа возобновилась, избрав иное русло, но сквозь дремоту я слабо улавливал ее смысл.

— …нехорошее место, — донесся до меня обрывок фразы, и я невольно вздрогнул.

— Что?

— Я говорю, удивился, увидав здесь костер, — пояснил лесник, пошуровав угли. — Люди избегают этих мест.

Сон слетел с меня в один миг.

— Почему? Лесник вздохнул.

— Да разве их разберешь. Слухи всякие ходят, а спросишь кого — молчит или отшучивается. Один вот сказал недавно — видел такое, чего быть не может, но не расскажу, чтоб за дурня не посчитали.

Я передернул плечами и подбросил в костер веток. То ли лесник решил рассказать на ночь пару страшных историй, то ли здесь и впрямь что-то происходит. Место подходящее. Болото и вообще…

— А вы сами что-нибудь видели? — спросил я, постаравшись усмехнуться.

— Видел, — тихо произнес Федор Николаевич.

Пламя костра освещало стену леса, а дальше был совершенный мрак. Там что-то происходило. Бесшумно носились в воздухе крылатые твари, осторожно ступали никем не виданные существа, подолгу замирали за каждым деревом, переглядывались и подавали друг другу какие-то знаки. Приближались, но в полосу света не выходили.

Мои надежды на встречу с Неведомым, кажется, осуществились.

— Человечка видел, — проговорил лесник, подняв на меня глаза.

— Какого человечка?

— С виду обыкновенного. Вроде вас, например, или меня.

— Ну?

— Поговорили мы с ним. Разошлись. Я оглянулся — а его нет.

— Как так нет?

— А вот так. Между нами шагов десять было. Ни дерева, ни куста — поляна.

— Хм… Может, спрятался? Лесник покачал головой.

— Я искал. Несколько раз окликнул. Потом ушел.

Мы замолчали. Здравомыслящие люди убеждены, будто чудес не бывает. Это их дело. Я никогда не был здравомыслящим и потому поверил. Так интереснее жить, хотя и чаще попадаешь впросак.

Было очень здорово сидеть вот так, у костра, и сознавать, что вокруг происходят странные вещи. Я боялся, что лесник, продолжив рассказ, сведет его к тривиальной разгадке и все испортит. Однако любопытство оказалось сильнее, и я спросил:

— А как он выглядел, этот человек?

— Старичок, — коротко ответил Федор Николаевич. — Маленький сухонький старичок.

— Ну хорошо, а о чем вы говорили? Федор Николаевич усмехнулся.

— Он представился лесником и спросил, что я здесь делаю.

— Интересно. Но ведь лесник-то вы?

— Я.

— Это был ваш коллега?

— Всех своих коллег в округе я знаю в лицо.

— Ну тогда просто сумасшедший. Или шутник. Он увидел вашу фуражку, китель. И решил подурачиться.

— В тот день я был без формы, — задумчиво произнес Федор Николаевич. — А вот на нем форма была.

— Какая?

— Наша.

Я почувствовал, что начинаю путаться. Был один лесник, стало два. Кто настоящий? Прикину, так и этак и решил, что Федор Николаевич меня разыгрывает. Наверное, среди лесников ходит такая известная шутка, и они не упускают случая подкузьмить дилетанта. В данном случае — меня… Стало неинтересно. Я ожидал истории из жизни лесных привидений, а тут какие-то лесники. Чтобы не огорчать собеседника, я промолчал.

— Я сразу заподозрил неладное, — продолжал Федор Николаевич. — Но виду не подал. Сказал, что собираю ягоды, и, как бы ненароком, задал пару вопросов, на которые смог бы ответить только настоящий лесник.

— Ну и?

— Он ответил.

— А потом?

— Потом спрашивать начал он. Очень странные были вопросы.

— Например?

— Он спросил, нравится ли мне болото. — Федор Николаевич как-то напряженно хмыкнул и стрельнул в меня глазами. — Ничего вопросик, а? Вот вам — нравится?

Я подумал и пожал плечами.

— Вообще-то да. Есть в нем что-то… сильное, зловещее, необузданное. Но пока спящее.

— Вот-вот! — обрадовался мой лесник. — И у меня такое же чувство. А старичок так и сказал: я, говорит, наблюдал за вами, когда вы болото разглядывали, поэтому и спрашиваю. Вижу, говорит, что оно произвело на вас впечатление.

Я зачем-то кивнул. Какая-то мысль настойчиво свербила мозг, но Федор Николаевич не дал сосредоточиться.

— Потом он сказал, что болото это не простое. Будто и не болото вовсе, а му… му… — Лесник смущенно крякнул, достал из кармана клочок бумаги, развернул и по слогам прочитал: — Му-та-ци-онная зона. — И добавил: — Я записал, чтобы не забыть. Мудреные слова, непонятные.