ГЧ (Генератор чудес)

— Вам не нравится этот проект? — спросила она.

— Нет, это великолепный проект! И вы знаете, что я был бы счастлив провести целый месяц с вами… и с вашими друзьями.

— И с вашими друзьями, — поправила Анна.

— Я не знаю, Анни, так ли это, — грустно ответил Виклинг. Усилившийся акцент выдавал его скрытое волнение. — Об этом я хотел говорить с вами. Могут ли быть друзья, среди которых нет доверия?

Анна почувствовала себя как бы пойманной на месте преступления. Что делать? Виклинг был прав.

— Разве вам не верят? — спросила она, видя, что уйти от ответа не удастся.

— Вы это знаете, Анни. Профессор и Николай Арсентьевич совместно решают какую-то интересную проблему. Какую — это для меня тайна. Я — наблюдательный человек и знаю, что вы с друзьями меняете иногда тему разговора, когда я прихожу. Что-то скрываете. Ваша вспышка интереса к радиосвязи была неудачна, вы сами знаете. Вы не умеете лгать. О, конечно, я не могу требовать доверия… как другие. Но… разве это есть дружба, Анни?

Намек на «других» уколол Анну, и она вдруг почувствовала, что владеет положением.

— Вы не понимаете, Альфред. Отец никогда и никому не говорит конкретно о своих целях. Он борется за власть над организмом, за продление жизни. Николай Арсентьевич помогает ему в технике. И ничего он сам толком не знает. Что касается наших тайн, то… Скажите, Альфред… Я слышала, что вы явились в Советский Союз, чтобы передать нам какое-то важное изобретение. Вы можете сказать мне, что это за изобретение?

— Анни! Но я не имею права.

— Значит, вы мне не доверяете?

— Это же другое дело! Это не мой личный секрет.

— Вот видите! — подхватила Анна. — Тогда и нечего обижаться. Во всяком случае, могу вас уверить, что никаких тайн направленных против вас, у нас нет.

Виклинг вдруг повеселел.

— Ну, тогда простите, Анни. Я вижу теперь, что вел себя глупо. Я не думал, что у вас государственная тайна… — Он искоса взглянул на нее, рассмеялся и быстро продолжал. — Я должен благодарить вас за урок. У советских людей особая этика, совершенно новая. Ее не так легко понять человеку буржуазного воспитания. Оставим это. Поговорим о путешествии. Когда вы решили ехать?

— Как только Николай Арсентьевич поправится. Отец говорит, что недели через две.

— Как же вам удалось уговорить его бросить работу?

— Уговорили. Он сам понял, что ему нужно отдохнуть.

— А радио? Он всегда говорит, что часто должен дежурить в эфире.

— Он оставляет товарища Ныркина вместо себя.

— Так. А вы говорили с профессором? Может быть, я буду нужен ему?

— Говорили. Он сказал, что в ближайшее время вы ему не понадобитесь.

Виклинг помолчал с минуту.

— Вот что, Анни, — сказал он затем, — мне нужно согласовать вопрос об отпуске со своим начальством. Если отпустят, я еду с вами. Завтра же выясню. Теперь скажите… — голос Альфреда стал мягче, бархатистее и Анна инстинктивно взяла себя в руки. — Кому принадлежит эта мысль… предложить мою кандидатуру?

— А это очень важно Альфред?

— Очень важно, Анни. От этого может зависеть весь смысл моего участия в экскурсии.

— Тогда вы можете отказаться.

Они прошли молча несколько шагов.

— Понимаю… И вас это нисколько не огорчит, Анни?

— Очень огорчит. Наш капитан требует, чтобы в команде было трое мужчин. А третьего у нас нет. Брать незнакомого…

— С вами невозможно разговаривать, — грустно усмехнувшись, перебил Виклинг…

Анна возвращалась домой одна, обдумывая этот разговор. Как будто она не сделала ошибки. Виклинга порой становилось жалко, в самом деле, недоверие — плохая штука. Он прав. Надо будет поговорить со всеми и постараться рассеять эту атмосферу отчуждения ни в чем перед ними не провинившегося человека.

Николай начинал томиться. Шел уже четвертый день его «лежачей жизни».

Ридан пришел к нему утром, осмотрел, расспросил о сне и течении мыслей.

— Ну, вот что, — сказал он, — давайте поговорим серьезно. О прежнем образе жизни не может быть и речи. Не так ли?

— Конечно.

— Так. Значит, поняли. Сейчас здоровы, можете встать. Ехать вам пока нельзя, вы еще слабы, нужно окрепнуть, отдохнуть. Работать можно, но полегоньку. Что вы думаете делать?

— «ГЧ», — коротко ответил Николай.

— И больше ничего?

— Больше ничего. С «консерватором» кончено на два месяца. Если, конечно, туши не начнут разлагаться раньше времени.

— А ваши ночные путешествия по эфиру?

— Я уже сговорился об этом с Ныркиным. Он очень опытный, способный коротковолновик и, конечно, сумеет после нескольких уроков усвоить мою манеру работать на ключе, мой «почерк». Будет регулярно приходить сюда в дни моей «эфирной вахты» и просиживать за передатчиком часа два.

Этот план вернул Ридану обычную веселость. Мечта его близилась к осуществлению. С каким нетерпением он ждал этого момента, какой борьбы с самим собой стоило ему удерживать Николая от работы!

Николай встал, принял по совету профессора крепкую хвойную ванну, а после завтрака погулял немного по саду. Потом отправился в свою рабочую комнату, где на отдельном столике его ждал остов «ГЧ». Разобранные детали лежали тут же. Николай вскрыл ящик и достал из вороха мягких стружек новый, совсем небольшой баллон свинцовой лампы…

…Вечером пришел Федор. С тех пор, как было задумано их летнее путешествие, и Федор стал «капитаном», он почти ежедневно бывал в ордынском особняке. Возникало много всяких подготовительных дел, требовавших обсуждения. Прежде всего надо было избрать маршрут, найти подходящую реку. Это оказалось далеко не простым делом, хотя будущие путешественники единодушно сходились в основном: река, должна быть «дикой» — малообитаемой, несудоходной, лесной и «охотничьей».

И вот друзья сидели за столом, заваленным географическими картами, туристскими справочниками. По многу раз обсуждали они то одно, то другое предложение, и… никак не могли найти «свою» реку в великом речном обилии советской страны.

Наконец появился и Виклинг. Внимание всех привлек небольшой плоский ящик, который он торжественно поставил на стол перед Николаем.

— Вот вам подарок к выздоровлению.

В ящике оказалась готовая передняя панель для «ГЧ» со всеми органами управления. Это был шедевр точности и изящества. Большая круглая шкала настройки заключала в себе две тысячи делений, из которых каждое можно было с помощью дополнительной микрометрической шкалы разделить еще на сто равных движений стрелки. Ридан и Николай были восхищены. Поистине, Виклинг показал себя артистом в этой работе.

Бережно уложив панель в ящик, Николай отнес его к себе. Теперь оставалось только смонтировать «генератор чудес»!..

Когда заговорили о предстоящей экспедиции, Виклинг сокрушенно развел руками.

— Я не знаю, как быть, товарищи. Очень хочется отправиться с вами, но через полтора месяца мне необходимо уехать в командировку по поручению главка на один из новых заводов. Правда, там мне работы всего на один-два дня, нужно принять монтаж электрооборудования. Но задержать пуск завода нельзя.

Это было неожиданное осложнение. Через полтора месяца их путешествие еще не могло закончиться.

— А куда вы, собственно, отправитесь, где находится завод? — спросила Анна.

— Далеко, около Уфы, километров сто к северо-востоку.

— Позвольте, — вмешался Федор, — к северо-востоку, значит где-нибудь недалеко от реки Уфы… А какой пункт?

Виклинг назвал. Федор моментально отыскал это место по карте.

— Ну, конечно! Почти на самом берегу. Товарищи, все ясно: едем на Уфу. Смотрите, вот Красноуфимск, отсюда начинаем и идем вниз до самого устья, до города Уфы. Тут будет… километров шестьсот! Смотрите — горы, река почти не судоходная… А тут, против вашего завода, мы и будем, приблизительно, через полтора месяца. Если вам нужно точно, подгоним. А два дня поживем на реке, подождем вас. Ну, поехали?..