Самоцветные горы (Волкодав - 5)

- Кажется, мне снова повезло, - сказал Волкодав. - Опять я был у тебя в руках... И опять ты меня не убил.

Они с Винитаром стояли на пустой, далеко видимой в обе стороны дороге. Винойр держался поодаль, присматривая за двумя конями: Сергитхаром и серым. На сером обратно в Саккарем поедет молодой кунс. "Конь мне больше не нужен..." - сказал Волкодав.

- Но ты знай, что мы с тобой ещё встретимся, - негромко проговорил Винитар. Его лицо было, по обыкновению, бесстрастно, но глаза улыбались. Невесело и очень тепло.

Может быть - в другой жизни... - подумал Волкодав, но вслух ответил:

- Я был в твоей стране, теперь твой черёд приехать в наши края. - И добавил: - Вместе с кнесинкой Елень.

- Когда нас поженили, - качнул головой Винитар, - я был Стражем Северных Врат. А теперь я вождь без племени и кунс без корабля.

- У вас есть вы сами, неужто этого мало?.. - сказал Волкодав.

Винитар вздрогнул... А Волкодав отошёл от него к Эвриху и прицепил поверх кладей вьючной лошади свой заплечный мешок. Он оставил при себе лишь оружие, кремень с кресалом да тёплый старый плащ на сером меху. Книги, одна из которых так и осталась непрочитанной, теперь только отяготили бы его. Между книгами лежал и замшевый мешочек с сапфировым ожерельем. Уж кто-кто, а Эврих рано или поздно доберётся до беловодского Галирада.

Сколько всего я собирался рассказать тебе, Эврих... И не рассказал!

- А ты знаешь, кто нынче в свите у старика Дукола? Личным телохранителем?.. - плохо справляясь с прыгающими губами, выговорил аррант. - Слепой Дикерона, вот кто! Метатель ножей!.. Ты хоть помнишь его?

- Как же, - кивнул Волкодав. - Ещё бы не помнить.

И тебя ни о чём толком не расспросил...

Эврих мрачно предрёк:

- Он никогда мне не простит, что я тебя не привёз!

Венн развёл руками:

- Ну... отобьёшься как-нибудь. Ты кан-киро, надеюсь, не совсем позабыл?

Эврих промолчал, лишь в глазах билось безнадёжное: "Во имя замаранных ягодиц Прекраснейшей, поскользнувшейся у родника!.. Ну вот почему, когда совершается расставание навсегда, вместо самого важного только и приходит на ум какая-то чепуха?.."

Винойр не смотрел на венна, старательно отводил глаза. Вчера, когда Ксоо Тарким прочитал письмо чирахского вейгила, пересчитал деньги и на руке шо-ситайнца расклепали цепь, парень умудрился почти сразу едва не поругаться с Наставником. Он принялся подбивать Волкодава освободить весь караван. Оказывается, он уже прикинул, что даже вдвоём они легко совладают с надсмотрщиками, Харгелла убьют насмерть его же палкой, а Таркима привяжут к хвосту пегой кобылы: "Там такие люди, Наставник!.. Некоторые, да... верёвка плачет... но остальные! Кто задолжал, кто слишком богатому в обычной драке ухо расплющил..." - "Нет", - сказал Волкодав. И не пожелал объяснить причину отказа. С этого времени Винойр держался с ним очень почтительно, но отстранённо.

О том, что они расстаются, Волкодав удосужился объявить только сегодня утром, когда заливали костёр. "Куда собрался-то? - вновь, как когда-то, спросил язвительный Шамарган. - Домой к себе, что ли, надумал через горы махнуть?.." Венн подумал и кивнул: "И так можно сказать..."

Винойр вдруг бросил поводья обоих коней, подбежал к Волкодаву, и они обнялись.

- А мне ты ничего не скажешь, венн? - хмуро и зло спросил Шамарган. Волкодав ответил не сразу, и лицедей почти выкрикнул: - Ну да, что со мной говорить, я же дерьмо!.. Да!.. Дрянь, дерьмо, мусор!.. Меня, младенца, нашли нищие, искавшие поживы в куче отбросов!.. Вот!.. У меня не было родителей, я никому был не нужен!.. Я решил отомстить и пошёл к служителям Смерти... Я думал... неважно, что я думал... нас с напарницей послали в Кондар, истреблять какую-то танцовщицу... повинную только в том, что не захотела причинять своими плясками гибель... Там мою напарницу загрызла сторожевая собака, а я... я вроде понял... Я попал к Хономеру, я думал... Э, да что со мной рассуждать, я же мусор, и место мне на помойке!

И он рванулся было прочь, налаживаясь куда-то бежать. Волкодав придержал его за плечо. Глупый ты, парень, хотелось ему сказать. Чего ради мечешься? Чего ищешь по разным храмам такого, чего в тебе самом нет?.. Ты же поэт, дурачок. На что тебе вымышленные отцы? У тебя и так звание повыше любого, которое могут дать люди...

Он сказал:

- Ты называл себя сыном Тразия Пэта и жаловался, что не умеешь даже зажигать огонь... На самом деле ты умеешь. Смотри, это же так просто...

Он опустился на корточки, и его ладонь зависла над кучкой сухих веточек и травинок. Мгновенное напряжение всего тела, едва заметное движение... и над кучкой заплясал сначала дымок, а затем - весёлые язычки, почти невидимые при ярком дневном свете.

Когда Шамарган наконец поднял глаза, Волкодава рядом с ним уже не было.

Теперь Эврих хорошо понимал, что означали слова венна, сказанные несколькими днями раньше:

"Как бы ты отнёсся, брат, если бы я... - тут он чуть помялся, -... если бы я вручил тебе месть?"

На самом деле он хотел сказать "завещал", но пожалел, остерёгся пугать. Эврих же не сообразил, что к чему, и привычно насторожился:

"Какую-какую месть?.."

Воображение уже рисовало ему всякие ножи, воткнутые в спину, и прочие варварские штучки... Стыдно было теперь даже вспомнить об этом.

"Месть, которую я не могу исполнить, а ты можешь, - терпеливо пояснил Волкодав. - Есть в Аррантиаде один... Кимнот Звездослов. Книжки пишет сидит. Настоящей учёности в нём на ломаный грош, зато есть другая способность, более важная: убеждать вельмож и правителей, что только он самый знающий и разумный и слушать надо только его. А тех, кто осмеливается противоречить ему, - на каторгу отправлять".

"Попадались мне его "Двенадцать рассуждений", - ответил Эврих не без некоторой осторожности. - Я не стал их читать. Сплошное самовосхваление... Оно не показалось мне интересным".

"Ты когда-то оценил мой выговор и спросил, кто научил меня аррантскому языку... Его звали Тиргей Эрхойр, и он составил бы славу аррантской науки, если бы не зависть Кимнота. Я крутил с ним ворот в Самоцветных горах. Он был моим учителем. Потом он погиб".

"И ты хочешь, чтобы я..."