Проект «Миссури»

— У тебя очень хороший репертуар.

Звенислава изумленно подняла голову, напоролась на его глаза. Играем в светские комплименты? Андрей по определению не мог ничего знать о ее репертуаре.

— Очень хороший, но… как бы это сказать? — Прищелкнул пальцами, подыскивая слово; не нашел, махнул рукой. — В общем, не для концертов, не для клипов, даже не для записи. Чересчур личное, внутреннее. Настолько, что даже несколько чужих, случайных слушателей — уже профанация… Ты меня понимаешь?

— Нет! — Ее удивление перерастало в досаду: слова, общие, пустые слова!.. — Где тут логика? Я ведь чего только не пела: классику, романсы, рок-баллады, даже кое-что свое… Ты просто не знаешь.

— Знаю.

Он снова улыбался. Отсветы свечей на ослепительно белой скатерти тончайшего шелка.

— У меня есть все твои диски. Все четыре. Даже тот, который пустили под бульдозер за компанию с той пиратской студией… один оптовик успел закупить партию, а тебе, наверное, и не сказали. В общем, бывают в жизни ситуации, когда я слушаю Звениславу. Один. Пробовал по-другому, с друзьями, с женщинами, — не то. Нельзя.

Подошел официант, поменял сервировку, окинул подружку богатого человека профессионально равнодушным взглядом. Звенислава молчала. Про бульдозер — это уже не общее место. Значит, действительно разыскивал диски. Именно разыскивал, вылавливал; иначе не скажешь, если учесть их настоящие тиражи. Вряд ли сам — откуда у замдиректора крупной компании столько свободного времени? — наверное, поручил сбор коллекции специальному человеку. И слушал потом… со своими женщинами.

Зачем ему это было нужно? Самоутверждение? Весомый аргумент в пользу правильности принятого когда-то решения, единственно верного пути, избранного раз и навсегда? Дорогая и респектабельная жемчужина на фоне неизвестно куда рвущейся мишуры…

А раз он не выпускал ее из виду, то знал, конечно, что у нее не изменился телефон. Всегда знал. И мог позвонить — в любую минуту.

Пятнадцать лет.

— Так ты записываешь новый альбом? И что это будет?

Отрывисто, почти враждебно:

— Ничего не будет. Ты доволен?

Андрей смотрел со спокойным, доброжелательным удивлением. И в самом деле ее реакция по меньшей мере неуместна. Не гармонирует ни с интерьером, ни с собеседником. Раз уж ты ввязалась в это действо со случайной встречей и романтическим вечером, уважай партнера и декорации. Продолжай вести светскую беседу на правах старого друга. Или, если хотите, во всех смыслах старой и хорошо забытой любви…

— Я хотела сказать, у меня с ним не очень клеится. Очередной эксперимент с репертуаром: помнишь песни Геры Солнцева?.. Я была у него. Нашли древнюю-предревнюю кассету… Теперь-то он давно ничего не пишет.

На мгновение возникла и тут же расправилась морщинка между бровями: вспомнил. Почти сразу.

— Герка… да, что-то в нем было. Как он сейчас?

— Нормально. Занимается сельским хозяйством, дом строит… У него уже трое мальчишек, представляешь? Маленький, Никитка, такой забавный…

И беседа наконец легла в удобную колею: словно вставили в паз покосившийся ящик стола. Принялись вспоминать бывших однокашников, делиться новостями чьих-то жизней двух-трехдесятилетней свежести, одобрять чьи-то успехи, подсчитывать чьих-то жен, мужей, детей… Госпожу Президента обошли деликатным молчанием; впрочем, состоявшихся публичных личностей, вышедших из стен «Миссури», хватало и без нее.

Вспоминал главным образом Андрей. Звенислава слушала, кивала. У всех все хорошо; разумеется. Сложилось, вышло, реализовалось. Хотелось бы знать, так ли резво двигались бы все они к своим целям, если б не видели эти цели отчетливо, будто любезно установленные кем-то маяки, если б не притягивались к ним магнитом абсолютного тропизма?.. Победный марш комбинаторированного поколения, которому не нужно мучиться выбором.

Чуть было не сказала это вслух; прикусила губу до соленой капельки. Вот только не надо завидовать. Ближайший НК-центр — через дорогу от их дома. О чем ее мама с ускорением отчаяния напоминает теперь по нескольку раз в день: раньше эти надрывные разговоры случались значительно реже…

— …Что?

Она совсем перестала его слушать.

— Я говорю, новая экспертиза тоже подтвердила идентичность образцов. Жаль, конечно… Он был толковый парень. На ровном месте, с нуля создать такую корпорацию…

С некоторым опозданием Звенислава сообразила, что Андрей рассказывает о Владе Санине. Да, жаль. Да, трагедия. Впрочем, тогда, в студенческие годы, она почти его не знала, а сейчас очень редко смотрела новости и читала газеты. И слишком устала, чтобы изображать, что ее трогает за живое эта криминальная история.

Устала. Боже мой, до чего же она…

— Да, конечно. Андрей… — Отпила глоток остывающего кофе и отодвинула чашку. — У меня завтра утром запись. Я должна выспаться.

— Конечно, Звенислава. Сейчас выпишу чек, и… Счет, пожалуйста.

Он отвез ее домой, распахнул дверцу у подъезда, вежливо отклонил предложение подняться. Оставил визитную карточку. Выразил надежду как можно скорее увидеться снова. Звенислава вымученно улыбнулась и приняла ответную улыбку — словно свет автомобильных фар в ночи. Впрочем, когда она справилась с кодовым замком, никакого автомобиля у крыльца уже не было.

…Засыпая, она поняла, почему этот вечер оставил такое темное, как застойный пруд, ощущение тоски и безнадежности. Нелогичное, неадекватное чувство.

Он так ни разу и не назвал ее Звоночком.

Наутро был дождь. И она решила никуда не идти.

Мама приняла это не так бурно, как можно было ожидать; позвонила на студию и довольно жестко поставила точку в разговоре, когда на том конце провода заикнулись об оплате простоя аппаратуры. Кажется, она все-таки надеялась, что вчерашнее романтическое свидание принесет материальные плоды. Звенислава не стала — пока — ее разочаровывать.

За окном стоял белесый туман, невидимые дождинки время от времени собирались на карнизе в настоящие капли и срывались с металлическим стуком. Звенислава пила кофе. Как хорошо в такую погоду не бродить там, снаружи, а сидеть у окна с дымящейся чашкой, и как жаль, что даже настолько безыскусное удовольствие неминуемо закончится с последним глотком.

Конечно, можно налить еще чашечку. Потом еще… но не до бесконечности же продлевать таким образом иллюзию радости жизни. Да и кофе в больших количествах, как известно, вреден.

Она поставила чашку на визитку Андрея. Рабочий телефон, трубку, естественно, берет секретарша. Мобильного нет — наверное, обычно дописывает от руки нужным людям… ну да, именно нужным. А впрочем, она все равно не стала бы звонить. И он тоже не позвонит — еще пятнадцать лет, до следующей случайной встречи в метро.

И все-таки зачем понадобился этот вечер — ему? Поболтать об искусстве, посплетничать на предмет общих знакомых… да неужели ему больше не с кем?! Она, Звенислава, как-то жила до сих пор без дорогих ужинов в его обществе. И жила бы дальше — ей в голову не пришло бы перебегать на встречный эскалатор или окликать Андрея через все метро, даже если б она была на сто процентов уверена, что это он. Этой встречи — свидания? — вполне могло бы не быть. И лучше бы ее не было…

Потому что теперь больно. Почти так же, как тогда. В ту зиму.

На выборах Звенислава голосовала за Алину Орлинскую. С двойственным и, в сущности, глупым чувством мести неизвестно кому. Будущая госпожа Президент когда-то сбросила Андрея со своей жизни, словно ненужный балласт, с такой же легкостью, как и подцепила; и, конечно же, это был с ее стороны правильный выбор. А всеобщий любимец Багалий женился вскоре после окончания института, по слухам, очень выгодно. Да кто бы сомневался?..

Она забыла вчера спросить, есть ли у него дети.

Звоночек. Смешно.

После третьей чашки кофе она все же заставила себя выйти из ступора. Прошла в кабинет, села за компьютер проверить почту. Именно по электронке в любой момент — разумеется, чисто теоретически, — мог прийти тот самый внезапный успех. Звенислава давно потеряла счет престижным конкурсам и шоу-студиям, куда по настоянию мамы рассылала файлы со своими альбомами и единственным клипом. Ей никто и никогда не отвечал; она дублировала послания через месяц, через полгода, через год… Неоднократно клялась раз и навсегда прекратить эти бессмысленные послания, похожие на сигналы космических обсерваторий в поисках инопланетян; но мама, как и все компьютерно безграмотные люди, видела в Интернете что-то почти мистическое и то умоляла, то требовала продолжать попытки. А вдруг?!.