Тополь стремительный (сборник)

- Пройдемте, гражданин, - сказал милиционер и взял нарушителя за рукав.

- Я еще приду. Мы продолжим этот разговор, - кричал он из коридора. Люди вы или не люди?

Но продолжение не последовало. Из милиции Забродина не отпустили. За антиобщественное поведение в общественном месте он получил пятнадцать суток и на следующий день в компании известных всему городу алкоголиков и дебоширов разгребал снег под окнами своего же института.

Старая пословица гласит: "Стыд не дым, глаза не выест". Но Забродину стыд ел глаза. Отбыв свои пятнадцать суток, он тайком, ни с кем не разговаривая (и зря ни с кем не говорил, узнал бы кое-что), ночью приехал в свою деревню, наскоро собрал вещи и рано утром выбыл в неизвестном направлении.

И здесь, в середине истории, литературным канонам вопреки, мы вынуждены расстаться с главным героем. Более ничего я не сумел узнать о нем. "Обещал, что адрес пришлет... но не прислал", - сказала хозяйка со вздохом.

А между тем невероятное только еще начиналось.

5. ЛЮДИ

В понедельник утром, вешая свои номерки в проходной, сотрудники патентного отдела услышали частую пулеметную дробь из комнаты девять.

"Срочный отчет подкинули бедолаге какой-нибудь", - подумали сердобольные. "Левую работенку подхватила, усердствует шабашница", подумали черство-расчетливые.

Усердствовала Аллочка. Пальцы ее носились по клавишам машинки, словно отрабатывали музыкальные пассажи. Пулеметная дробь раскатывалась горошком, и - "бамм!" - вылетала каретка.

Так часа два с половиной. В двенадцатом часу, сложив последние листы в папку, Алла откинулась на спинку стула.

- Фу-хх, перемолола целую гору. Ну-с, у кого еще есть работа?

- Срочного ничего, - сказала Корсакова.

- Отдохни, трудяга, - посоветовала Марья Федосьевна.

- В овощной бананы завезли, - припомнила Лиза. - Сходи, Аллочка, возьми на всех. Все равно обед скоро. Катерина Григорьевна разрешит.

Но Алла вдруг взорвалась.

- А я вам не курьерша, - заявила она. - Я машинистка первого класса, у меня диплом, похвальная грамота, второе место по области. Где у вас работа? Поищите, пошарьте.

- Нет ничего пока, - сказала Нина, подвигав ящиками.

- Тогда я пойду к технарям, - заявила Алла. - У них всегда работы невпроворот.

- Я запрещаю, - сказала Корсакова. - У них своя машинистка. Хотите, чтобы нам сократили штатную единицу?

Алла промолчала, но не изменила своей вызывающей позы. С минуту думала, вынашивая другую идею.

- Нинка, ты говорила, что у тебя первая глава готова. Давай напечатаю. Да не жмись, я за так отстукаю. Ты же видишь, что меня в простое держат. Название большими печатать? Что там у тебя? "Зарождение патентного дела в дореволюционной России в период становления капитализма". Хм! Два года пишешь... Разве и так не ясно: появились капиталисты, им понадобились патенты. Ну ладно, тебе виднее, ты у нас ученая.

А на следующий день взбунтовалась Лиза. Причем у Аллочки-то воинственность была независимо-веселая, а у Лизы - сварливо-желчная. С утра, как обычно, она пришла молча, повесила пальто. Марья Федосьевна ей заулыбалась навстречу, первая завела беседу, намолчалась за вечер в своем одиноком доме, теперь торопилась поделиться, поведать, что принесла на сегодня пирожки с черносливом и свеклой - для желудка полезно. И тут вдруг Лиза взъелась:

- Маша, пожилой ты человек, пенсия маячит, молодым должна показывать пример, а у тебя на уме в рабочее время: помазки да сковородки. В самом деле, что у нас тут: отдел изобретателей или женский клуб, кружок кулинарии? Работы у тебя нет, что ли? Давай тогда готовить отчет, все равно в двадцатых числах начнется горячка... ночами будем сидеть.

Покладистая Маша не возражала. Она была компанейским человеком, жила под девизом "Как люди, так и я". Главным для нее было - заслужить одобрение окружающих.

И папки, папки, папки, горы папок перекочевали из шкафов на столы. Лиза оказалась дельным организатором, напрактиковалась, распоряжаясь в многолюдном своем семействе. И Марья Федосьевна, и Аллочка охотно признали ее авторитет.

- Как запишем? - спрашивала она. - В какую графу занести?

В прежние времена Лиза решала быстро. Та графа или эта графа, какая разница? Если понадобится, в дальнейшем можно будет перетасовать. Но на этот раз она медлила.

- А почему мы ему отказали? - вопрошала она. - Предложение-то дельное. Нина, почему этот Борисов отвалился?

- Девочки, но разве я помню?

- А ты посмотри, посмотри. Подпись-то твоя.

- Ну, у него заявка не по форме. Ясно же, - говорила Нина обиженным тоном.

- А почему ты ему не подсказала? Между прочим, это наша прямая обязанность - помогать в оформлении заявок.

- Делать мне нечего, что ли?

- Видимо, нечего делать, - напирала неумолимая Лиза. - Видимо, не-че-го де-лать, если ты в служебное время пишешь свое "Становление...", без тебя оно не установилось. Погоди, Ниночка, посмотри еще. Вот этот недавнишний хулиган, Забродин, тоже интересное предлагал. Его почему отфутболила?

- Девочки, да не терзайте вы меня, - взмолилась Нина. - У меня послезавтра зачет. В тот понедельник я сяду вплотную.

Однако на следующий день в комнату девять явилась совсем другая Нина не унылая, как обычно, а скромно оживленная, даже нежно-румяная.

- Катерина Григорьевна, - начала Нина прерывающимся голосом, - Вот пишу диссертацию... Но кому это нужно - еще раз подтверждать документально, что патентное дело зародилось со становлением капитализма? Это же само собой разумеется. А у нас тут под руками богатейший материал - оформленные и неоформленные заявки. Право же, стоит провести анализ - почему изобретатели не доводят дело до конца? Это живое, это всем нужное. Причины неудач в изобретательском деле.

- Девочка, не делай глупости, - прервала ее Корсакова. - У тебя три четверти работы позади. Нелепо менять руководителя и все начинать сначала. К тому же тема должна быть бесспорной. Зарождение в эпоху становления сомнения не вызовет. А причины неудач? Тут у каждого оппонента свое мнение.

- Но, Катерина Григорьевна... - возражала Нина. - Такое исследование и для нас полезно. Причины неудач? Если мы разберемся...

- Нина, делайте свое дело, - отрезала Корсакова. - Когда вас поставят на мое место, тогда и меняйте планы. - И сменив государственный голос на просительный, заговорила по телефону.

Часов в 11, когда Корсакова поднялась, кинув небрежно: "Девочки, если кто будет спрашивать, я вышла из комнаты на полчаса", Нина остановила ее:

- Катерина Григорьевна, вы все же посмотрите дело этого Забродина. Кажется, не такая уж глупость.

- Я помню его заявку, - пожала плечами Корсакова. - У меня хорошая память. Лошади у него заражались усердием необыкновенным. Вы тоже хотите работать, как лошади. Посмотрим, надолго ли вас хватит? Вы что, заразились, что ли?

Полчаса спустя Нина сказала задумчиво:

- Может, и правда заразились. Этого безумца кто выталкивал за дверь? Первая - Аллочка, ты, Лиза, вторая. А я в сторонке была, я уже от вас подхватила.

- Но Катьку ничем не прошибешь, - проворчала Лиза. - Катька у нас невосприимчивая.

Однако еще через день поветрие затронуло и Корсакову.

Сначала никто не заметил необычного. Пришла она, как и в предыдущие дни, в три минуты десятого, поздоровалась суховато-служебным голосом, села за стол, очки надела, начала перелистывать записную книжку... и тут зазвонил телефон.

- Нет, сыночек, - сказала она. И тон был не телефонный, не мягкий, а служебный, начальственный. - Нет, дорогой мой, не звонила и не собираюсь. Пора самому за ум браться. Да-да, давно это думаю и другого не придумаю. Вечером поговорим, а сейчас я на службе. - Стукнула трубкой и уткнулась в записную книжку. Остальные многозначительно переглянулись.

Корсакова между тем набирала номер.