Пой вместе с ветром (Заклинатель ветров - 1)

Потом седельная сумка шлепнулась на пол по другую сторону подноса, за которым сидела Ки. Мужчина сел на сумку и поправил мешавшую ему рапиру, отодвинув ее за спину. Он поставил перед собой пустой стакан, а рядом с ним - шарообразную бутылочку золотистого вина. И многоопытной рукой устроил в песке ее круглое донце. Оперся на песок локтями и опустил на руки подбородок.

- У всей посуды, которой пользуются т'черья, круглые донца, - сказал он Ки. - Понимаешь теперь, зачем им эти подносы с песком? Чтобы ничто не переворачивалось.

- С ума сойти, - ответила Ки. Ее несколько обескуражил его мрачновато-торжественный тон.

Он спросил:

- Так ты доделала свое дело в Диблуне?

- Да, - кивнула она и подумала: прах побери эту мрачную рожу! - Я отвезла груз, - сказала она вслух.

Он очень серьезно кивнул, наливая себе вина. А потом неторопливо пригубил, чего-то ожидая. Ки молча смотрела в свою миску. Длинные волосы спадали вдоль щеки, отчасти скрывая лицо. Ей почему-то казалось, что она упускает, навсегда упускает какую-то возможность...

- Я приберег для тебя те вещи Свена, - сказал он. - Я решил, что они тебе понадобятся.

- Не понадобятся, - сказала она. - Выкинь их, Ван.

Он почему-то напрягся всем телом, а лицо побелело. Резким движением он поднялся на ноги, чуть не перевернув стол-поднос со всем, что на нем стояло. Ки по глазам видела, что он был жестоко обижен, непонятно только чем. И люди, и т'черья обернулись полюбопытствовать. Вандиен наклонился за своей сумкой и проворчал:

- Я ведь не напрашивался, Ки. Могла бы просто выгнать меня вон. Я просто хотел как лучше...

Ки изумленно вскочила, больно стукнувшись коленками о край подноса. Она заставила себя протянуть руку и крепко взять его за плечо, а потом развернуть к себе лицом. Она увидела, что он сжал губы в одну черту, а шрам казался белым швом на побледневшем лице. Ки не сняла руки с его плеча и ладонью чувствовала переполнявшую его обиду и ярость.

- Так ведь и я хотела как лучше, - попробовала она объясниться. - Скажи хоть, на что ты обозлился?

Он посмотрел на ее руку, лежавшую на его плече. Постепенно его дыхание начало успокаиваться, а напряженные плечи мало-помалу обмякли. Вандиен огляделся кругом, обежав свирепым взглядом любопытный народ. И как-то само собой вышло так, что люди и т'черья снова взялись за стаканы и ложки, возобновив прерванные было разговоры. Вандиен снова бросил на пол свою седельную сумку, на сей раз - подле свернутого одеяла Ки. Ки неуверенно опустилась на свою импровизированную подушечку. Вандиен осторожно уселся с нею рядом.

- У моего народа... - начал он, но в голосе прозвучало столь отчетливое сожаление, что он счел за благо начать заново: - У тех, с кем мне в эти дни пришлось иметь дело, сократить чье-либо имя считается тягчайшим, несмываемым оскорблением. Оно принижает того, чье имя сокращено. Оно подразумевает, что он - позор для неназванного родителя. Или не был им признан...

- А у моего народа, - сказала Ки, - это знак душевного расположения. И вот еще что: мы, ромни, не очень-то носимся с имуществом наших умерших.

- Я и не знал, что ты - ромни...

- Я сама не задумывалась об этом. Но это так.

Вандиен налил вина и ей, и себе.

- По эту сторону гор живет не так много ромни, - сказал он. И добавил с осторожной улыбкой: - Я слышал, это весьма жизнелюбивый народ...

- Да, - сказала Ки. - Мы таковы.

Вандиен долго и задумчиво вглядывался в ее лицо.

- Ты распустила волосы, - сказал он затем. - Я и не думал, что они такие длинные.

Он бережно погладил ее волосы тыльной стороной ладони. От его кожи по-прежнему пахло какой-то травой... папоротником. И Ки улыбнулась.