Меня зовут Фрайди

Рассмотрим: когда Джерри Мэдсен и его друзья ведут меня в «Черную дыру», там в углу сидит одинокий мужик со стаканом в руке. На следующее утро Джимми Лопес ведет меня поплавать; тот же самый мужик сидит в бассейне. Я играю с Томом в комнате для карточных игр — у дальней стены сидит моя тень и раскладывает пасьянс.

Раз или два это может быть совпадением… но к концу третьего дня я убеждаюсь, что каждый раз, когда я нахожусь вне каюты ББ, один из четырех мужчин оказывается в поле зрения. Он обычно держится от меня на максимально возможном расстоянии — но он присутствует.

Мистеру Сикмаа удалось внушить мне, что я буду везти «самый ценный груз, который когда-либо возил курьер». Но я не ожидала, что он сочтет нужным разместить на корабле охрану. Неужели он думал, что кто-то может подобраться ко мне и выкрасть его из моего пупка?

Или за мной следили не люди мистера Сикмаа? И до того, как я покинула Землю, произошла утечка информации? Мистер Сикмаа выглядел профессионально осторожным… но как насчет Мосби и его ревнивой секретарши? Я просто не знаю — и я слишком плохо разбираюсь в политике Релма, чтобы делать какие-нибудь предположения.

Позднее: обе девушки тоже участвуют в слежке за мной, но они находятся возле меня только тогда, когда этого не могут мужчины: в салоне красоты, в магазине одежды, женской сауне и так далее. Они никогда не беспокоят меня, но мне это уже надоело. Я с радостью доставлю эту посылку, потому что тогда я смогу полностью насладиться чудесным путешествием. К счастью, лучшая его часть будет после того, как мы покинем Релм. На Аутпосте такой мороз (буквально!), что там не планируется никаких экскурсий по планете. Ботани Бей, как говорят, — приятное место, и мне следует посмотреть на него, потому что я, может быть, туда переселюсь.

Релм описывают богатым и красивым местом, и мне действительно хочется посмотреть на него как туристке — но я туда не переселюсь. Хотя у него репутация хорошо управляемого государства, это такая же абсолютная диктатура, как Чикагская Империя — я этим сыта по горло. Но я не стала бы думать о подаче запроса на визу по более серьезной причине: я слишком много знаю. Официально я не знаю ничего, так как мистер Сикмаа так это и не признал, а я не спрашивала — но я не буду испытывать судьбу и просить разрешения поселиться там.

Мидуэй — это еще одно место, которое я хочу посмотреть, но где я не хочу жить. Два солнца в небе — это уже достаточно, чтобы сделать это место необычным… но совершенно необыкновенным для посетителя, не для местного жителя делает его Папа в изгнании. То, что там публично отправляют мессу — это чистая правда! Так говорит капитан ван Коотен, а Джерри рассказывал мне, что видел это собственными глазами и что я тоже смогу посмотреть — бесплатно, но хорошие манеры требуют со стороны иноверцев благотворительного взноса.

Мне страшно хочется это сделать. Это совсем не опасно, а у меня, наверное, за всю мою жизнь другого шанса не появится.

Конечно, я осмотрю и Хальцион, и Фидлерз Грин. В каждой должно быть что-то особенное, иначе не стали бы назначать такие высокие взносы… но каждую минуту я буду искать в колоде джокера — как на Эдеме. Мне будет очень неудобно, если я попрошу Глорию заплатить за меня высокий взнос… а потом обнаружу, что ненавижу эту планету.

Форест, по идее, не представляет для туриста никакого интереса — там нет для этого условий — но я собираюсь его смотреть очень внимательно. Это самая молодая колония, конечно, все еще находящаяся на стадии деревянных хижин и целиком зависящая от поставок оборудования и техники с Земли и Релма.

Но разве это не самый подходящий момент для переезда в колонию, чтобы каждую минуту чувствовать себя счастливой?

Но Джерри только кривится. Он говорит, что мне нужно посмотреть… и убедиться самой, что радости жизни в первобытном лесу сильно преувеличены.

Я не знаю. Может быть, я смогу договориться и остаться где-нибудь на некоторое время, а через несколько месяцев сесть на этот или другой корабль той же компании. Надо спросить капитана.

Вчера в театре «Звездная пыль» показывали голо, которое я хотела посмотреть, музыкальную комедию «Янки из Коннектикута и королева Гиневра». Она должна была быть довольно смешной, с романтической музыкой и заполненной великолепными лошадьми и роскошными одеждами и обстановкой. Я ускользнула от своих ухажеров и пошла одна. Или почти одна, я не могла избавиться от своей охраны.

Этот человек — «номер третий» для меня, хотя в списке пассажиров он значился как «Говард Дж. Буллфинч, Сан-Диего» — прошел за мной и уселся прямо позади меня… что было странно, так как обычно они оставались на максимальном расстоянии, какое позволяли размеры помещения. Возможно, он подумал, что может потерять меня после того, как выключат свет; я не знаю. Его присутствие отвлекало меня. Когда королева вцепилась в Янки и потащила его в свой будуар, я, вместо того, чтобы думать о происходящем в голобаке, пыталась рассортировать и проанализировать все запахи, которые я улавливала — что было нелегко в переполненном зале.

Когда пьеса закончилась, и загорелся свет, я встала и подошла к боковому проходу одновременно со своей тенью; он пропустил меня вперед. Я улыбнулась и поблагодарила его, потом вышла через переднюю дверь; он последовал за мной. Этот выход ведет к небольшой лестнице из четырех ступеней. Я споткнулась, покачнулась назад, он подхватил меня.

— Спасибо! — сказала я. — За это я отведу вас в бар «Центавр» и угощу.

— О, не стоит благодарности!

— И все же я настаиваю. Вы должны будете рассказать мне, почему вы следили за мной, кто нанял вас и кое-что еще.

Он помедлил.

— Вы, видимо, ошибаетесь.

— Только не я, Мак. Ты пойдешь тихо… или попробуешь объяснить все капитану?

Он загадочно (или цинично?) улыбнулся.

— Ваши слова чрезвычайно убедительны, хотя вы и ошибаетесь. Но за напитки платить буду я.

— Ладно. Ты мне это должен. И еще кое-что.

Я выбрала столик в углу, где нас не могли слушать другие посетители… тем самым гарантировав, что нас может услышать Ухо. Но как можно скрыться от Уха на борту корабля? Никак.

Нас обслужили, и я сказала ему почти беззвучно:

— Ты можешь читать по губам?

— Не очень хорошо, — признался он так же тихо.

— Прекрасно, будем говорить как можно тише и надеяться, что шум собьет Ухо. Мак, скажи мне одну вещь: ты в последнее время насиловал каких-нибудь беззащитных женщин?

Он вздрогнул. Я не думаю, что кто-нибудь может выдержать такой удар и не вздрогнуть. Но он с уважением отнесся к моим умственным способностям и показал, что у него тоже есть мозги, ответив:

— Мисс Фрайди, как вы меня узнали?

— По запаху, — ответила я. — Сначала по запаху; ты слишком близко сидел. Потом, когда мы выходили из театра, я проверила твой голос. И я споткнулась на лестнице и заставила тебя обнять меня. Этого хватило. Нас сейчас слушает Ухо?

— Возможно. Но оно, может быть, не записывает, и возможно, что его никто сейчас не контролирует.

— Все равно опасно. — Я задумалась. Погулять вместе по главному коридору? Без постоянного отслеживания у Уха в такой ситуации могли возникнуть проблемы, но отслеживание могло быть автоматическим, если у него с собой был радиомаяк. Или такой маяк мог находиться на мне. Бассейн «Водолей»? Акустика в бассейнах всегда была плохой, и это хорошо. Но, черт возьми, мне требовалось более уединенное место. — Брось свой стакан и иди за мной.

Я отвела его в каюту ББ. Шизуко впустила нас. Насколько я могла судить, она дежурила круглосуточно, если не считать того, что она спала, когда спала я. Во всяком случае мне казалось, что она спит. Я спросила ее:

— Что у нас запланировано, Шизуко?

— Прием у казначея, мисс. В девятнадцать ноль-ноль.

— Ясно. Пойди погуляй. Вернешься через час.

— Слишком поздно. Полчаса.

— Час!

Она покорно ответила:

— Да, мисс, — но только после того, как я перехватила ее взгляд и его еле заметный кивок.