Свет чужого солнца

— Где мне найти Брил?

Солдат еще пристальнее взглянул на нее и резко спросил:

— Зачем?

— Мне нужен жетон. И ночлег.

— Ты собираешься стать проституткой?

Эйрис передернуло от отвращения. Солдат смягчился:

— Если нет, то тебе вряд ли захочется там ночевать.

— Мне сказали, что это трактир.

— Так он и называется. Рядом есть другой, где женщина может выбрать себе соседа по вкусу. Вон то здание в конце улицы.

— Спасибо.

— Кто посоветовал тебе остановиться у Брил?

— Другой солдат.

Он поджал губы. Тут уж Эйрис ни к чему была эмблема, чтобы узнать его ранг. Конечно, он привык приказывать, а не подчиняться.

— Проституция — удел джелиек. Оставь его им.

— Солдат сказал, что мне нужно взять у Брил жетон.

— Да. Чтобы пройти испытание.

— А что, все люди, которые здесь находятся, хотят пройти испытание?

— Нет. Впрочем, большинство из них затем и пришли, но потом передумали.

Некоторые торгуют — в основном зерном, которое привозят из поселка неподалеку. Некоторые притопали из праздного любопытства. Других отвергла Стена. От этих лучше держаться подальше; они крайне озлоблены.

Эйрис вспомнился угрюмый голос делизийца: «Пытаешься доказать, что Стена тебя не кастрировала?»

Она выпятила челюсть и сжала кулак так, что ногти впились в ладонь.

Солдат внимательно следил за ней, потом спросил:

— Кем ты работала?

Эйрис отметила, что он употребил прошедшее время.

— Стеклодувом.

Он уважительно кивнул: стеклодувов в Делизии ценили. Солдат с любопытством разглядывал Эйрис, но больше вопросов не задавал. От этой деликатности слезы навернулись у нее на глаза. Вежливость — как она могла забыть все за какой-то цикл! «Дурочка», — упрекнула она себя. Усталость, испуг, голод — все, что отошло на второй план, пока ее мысли были заняты Стеной, навалилось с новой силой.

Солдат коснулся ее руки:

— Посиди. Я возьму у Брил жетон для тебя. Стеклодувы не должны общаться с такими, как она. Отдохни здесь, в тени.

Эйрис села, уронив голову от внезапного приступа дурноты.

Солдат подошел к глиняной хижине и постучал в стену у проема. Схватив за руку появившуюся женщину, он выволок ее на улицу. Грязная толстуха с ярко накрашенными веками беспомощно щурилась от яркого дневного света.

Солдат и женщина тихо, но ожесточенно заспорили о чем-то. Эйрис успела заметить, как, переходя из рук в руки, блеснула монета, и вот солдат уже направился к ней, сжимая плоский камень, на котором синей краской был выведен номер: 206.

— Сколько я тебе должна?

Слезы Эйрис успели высохнуть. Она давно поняла, что в этом жестоком мире слезами горю не поможешь.

— Шесть харбинов.

Эйрис отдала деньги. Солдат нахмурился; ей показалось, он предпочел бы, чтобы у нее не было денег. Но монеты взял.

— Оставайся с южной стороны Стены. Наши караулы расставлены только здесь. Стена забрала уже много солдат, нас становится все меньше. В трактире или на базаре ты будешь в безопасности. Не высовывайся в вельд. — Солдат, похоже, проникся к ней сочувствием, но глаза его по-прежнему оставались пустыми. — Всего хорошего, стеклодув.

— И тебе.

«Трактиром» называлось большое помещение, разделенное в глубине на маленькие закутки-"комнаты", в остальной части люди спали на полу вповалку. Тяжелое впечатление от тесноты усугублял спертый раскаленный воздух. За несколько монет трактирщик позволил Эйрис расстелить свой бурнус в одном из закутков, к которому ей пришлось пробираться, перешагивая через едва различимые в полумраке тела спящих. Несмотря на усталость, Эйрис не могла заснуть и долго лежала с открытыми глазами.

Рядом кто-то громко храпел. В первый раз после изгнания из Делизии она чувствовала себя в безопасности и старалась не думать ни о прошлом, ни о будущем.

Наступил Последний свет, и жизнь в поселке закипела. Охотники предлагали дичь, добытую в вельде, свежую рыбу, пойманную в одной из проток неподалеку. Женщины продавали пшеничные лепешки, испеченные здесь же, на камнях, дахофрукты, собранные у подножия холма. В лачуге Брил дымился каф. Запахло едой и сточными водами, воздух огласили крики ссорящихся из-за дичи, наступили часы злобы и суматохи Последнего света перед наступлением тридцати шести часов холода и мрака.

Проснувшись, Эйрис почувствовала волчий голод. Она купила миску тушеного мяса, оказавшегося, как ни странно, очень вкусным. Женщина с простым, открытым лицом, которая варила в котле это мясо, улыбнулась в ответ на ее похвалу. Неожиданно для себя Эйрис спросила:

— Что делают здесь все эти люди? Зачем вы пришли к Стене?

Кухарка фыркнула:

— Тебе-то что?

— Я не хотела вас обидеть.

Кухарка посмотрела на нее и пожала плечами.

— Я пришла вместе с ним. — Она указала черпаком на одного из группы мужчин, которые неотрывно таращились на стены Эр-Фроу, изредка тихо перебрасываясь словами.

— А зачем пришел он?

— За драгоценностями, конечно. Где же еще можно получить такие сокровища даром? А теперь, — лицо женщины исказилось от негодования, — не хочет возвращаться в город. Как и вся эта шайка. Все сидит и смотрит, совсем потерял волю и мужество. Теперь он не нужен ни мне, ни любой другой женщине. Но я осталась здесь.

— Ты можешь вернуться домой.

— В этом лагере не так уж плохо. Ни сборщиков податей, ни Совета. Полно свободного места.

— Ты сама можешь уйти за Стену.

— Нет! Даже за котелок алмазов. Города, которые разговаривают, не для меня.

— А для кого же? — заинтересовалась Эйрис. — Как ты думаешь, кто построил…

— Тише! Открывается!

Лагерь замер. Люди столпились у Стены. Почти весь поселок выбрался из лачуг и напряженно следил за происходящим.

В тишине раздался голос Стены:

— Это город Эр-Фроу. Вы хотите войти. За один раз через эти ворота может пройти только один человек. Он подвергнется испытанию. Если он пройдет его успешно, то сможет войти в Эр-Фроу. Тот, кто войдет в Эр-Фроу, останется тут на год. Ни один вошедший не выйдет раньше чем через год. В Эр-Фроу вам дадут драгоценности, новое оружие и научат новому. Это город Эр-Фроу.

В жаркий солнечный день Эйрис почувствовала озноб. Ни один вошедший не выйдет раньше чем через год.

Стена повторила сообщение. Как только она замолчала, ворота, обведенные черной рамкой, растаяли. Именно растаяли — точнее не скажешь. Эйрис все же успела разглядеть короткий коридор, который уходил прямо, потом направо, внутрь гладкой белой стены.

— Сто сороковой, — выкрикнула Брил, поднимая над головой камень с номером. — Сто сороковой жетон.

На площадку, отделявшую толпу от Стены, вышел мужчина — попутчик кухарки. Эйрис услышала, как та затаила дыхание. Человек схватил заплечный мешок и сделал несколько шагов к Стене. Толпа замерла, не сводя с него глаз. Лица выражали разнообразные чувства: алчность и испуг, сочувствие и зависть, расчет и презрение. Стена в третий раз повторила все сначала.

— Ну, давай! — подзадорил кто-то.

На полпути к воротам человек не выдержал, повернулся и побежал назад, к лагерю, странной, подпрыгивающей рысцой. Страх на его физиономии мгновенно сменился отчаянием.

Кухарка обрушила на него лавину проклятий. Лагерь загалдел и пришел в движение. Брил коротко хихикнула. Человек рухнул на место, где он сидел раньше, и спрятал лицо в ладони.

Эйрис рассматривала Стену. Ворота — она могла в этом поклясться — не закрывались и тем не менее, они оказались закрытыми. Серые ворота возникли так же неожиданно, как и исчезли. Волна восхищения затопила Эйрис, она повернулась к кухарке.

— Как закрылись ворота? Как…

Но та, поглощенная собственной неудачей, только отмахнулась.

Эйрис еще крепче сжала в руке камень, служивший пропуском, острые края больно врезались в ладонь, и это привело ее в чувство.

Духи с Острова Мертвых? Нет. Но кто же?

— Сколько людей уже ушло за стену? — спросила она, но кухарка сердито мешала варево и даже не взглянула в ее сторону.