Выживание (СИ)

9 сутки.

Верхний ярус джунглей.

Еще через день я попыталась систематизировать свои знания об этом мире, полученные от керель. Занеся в компьютер все, что смогла вспомнить, заодно обнаружила, что то ли память моя стала лучше, то ли информация от керелей намертво запечатлелась в голове. По крайней мере, я легко воспроизводила полученные тогда, в темноте и небытии, многозначные цифры и прочие сложные факты. После того, как привела все известные мне сведенья в более-менее удовлетворительный вид, задумалась. Сейчас, задним числом, я понимала, что тогда задала слишком мало и часто совсем не те вопросы, что следовало бы. Но сделанного не воротишь, придется обходиться той информацией, которая есть в наличии. Потом перешла к анализу воспоминаний «сна» моего прошлого мира. Странно, но я прошлая отнюдь не стремилась к активному общению с людьми, хотя такая возможность присутствовала. Более того, я могла сутки и даже недели проводить в одиночестве или, чаще, в очень ограниченной компании. Но, судя по тому, как меня тянет к себе подобным, сейчас такого общения мне не хватает. Почему? Это не похоже на меня прежнюю. Копаясь в глубине своей души, я внезапно поняла, что керели не смогли полностью стереть прошлые чувства. Откуда у меня страх и неверие людям, если не из прошлого? Я попыталась проанализировать, что из нынешних ощущений принадлежит лично мне, а что нанесено сверху, привито керелями. Боязнь людей, недоверие к ним, любовь к древолазанью, хорошее отношение к дикой природе… Да, по поступкам, исходящим из этих отношений, я похожа на себя прошлую. А противно моей прошлой натуре огромное стремление к людям, необузданные сексуальные инстинкты, «жор», наконец. И то мое поведение, когда я заставила Дмитрия целый день ходить по болоту… Оно не совсем из прошлого, но и не из настоящего. Видимо эта неприглядная черта сформировалась в результате получившегося адского коктейля из плохо совместимых чувств и привязанностей. Думая об этом, я как будто повернула ключ в замке переполненного шкафа и на меня огромной кучей высыпались воспоминания. Яркие, эмоциональные воспоминания моей прошлой жизни. Кажется, я потеряла сознание от перегрузки впечатлениями, потому что мне показалось, что день сменился ночью за пару мгновений. Теперь я все вспомнила. Теперь я стала почти прежней, да, с некоторыми новыми инстинктами нового тела, но душой – прежняя. Меня уже не тянуло к людям, как вначале, но где-то внутри притаилась тихая тоска. Мне хотелось, чтобы рядом оказались те немногие, которым я доверяла. Или хотя бы кто-нибудь из них. Понимая, что такое желание невыполнимо, я попыталась перевести его в общую форму. Мне нужен тот или та, кому я могла бы полностью доверять, кто бы не предал, кого можно было бы любить просто за то, что он есть. Просто как человека, не портя отношений низменными инстинктами. Но позже я призналась себе, что при условии настоящего доверия более близкие отношения и совместная жизнь ничего не испортят. Ну что ж. Теперь, став прежней, мне оказалось гораздо легче переносить отсутствие компании, и окружающая природа окрасилась в яркие цвета и наполнилась прекрасными звуками. Вернув себе прежние чувства, я вновь обрела свою личность как индивида, свой внутренний стержень. На что рассчитывали керели, пытаясь его разрушить? Может на то, что в новом мире сформируется новая личность? С наслаждением прислушиваясь к ощущениям моего нового тела, я потянулась и полезла за фруктовыми личинками на вершину кроны, тем более что дождь временно прекратился. Интересно, многих ли людей керелям удалось изменить как личностей? Жизнь покажет. В любом случае, в одном керели ошиблись: даже лишившись себя, человек будет стремиться оставаться человеком. Каким — другой вопрос. Вспомнив всех встреченных в этом мире людей, я улыбнулась возмущенно кричащей на меня птице — все они могли жить и на Земле. Значит, можно надеяться, что мой опыт и оценки окажутся достаточно объективными. А это хорошо. Заполняя дневник, я внезапно поняла, что пользуюсь не русским, а каким-то другим, ранее мне не знакомым, но тем не менее воспринимаемым как родной языком. Проверив его на звучание, убедилась, что говорила все это время тоже на нем. Даже сейчас русский казался иностранным, хотя и не совсем чужим. Новый язык, который я окрестила керельским, оказался очень красивым и музыкальным, на нем можно петь практически любой текст. Проанализировав, я поняла, что даже думаю не на своем родном. И хотя на душе остался неприятный осадок от такой неожиданной подмены, я все же решила оставить все как есть, поскольку передо мной стоят гораздо большие проблемы, взять тот же «жор».

10 – 15 сутки.

Верхний ярус джунглей.

На следующий день я убедилась, что даже на верхнем ярусе леса отнюдь не безопасно. Когда я собирала разные виды фруктов для очередной попытки справиться с проблемой «жора», обезьяны на соседнем дереве подняли дикий гвалт. Приглядевшись, увидела странное животное, выглядящее как большая зеленая шестирукая паукообразная обезьяна без головы. Однако уже через мгновение я поняла, что голова у нее находится на своем законном месте, просто в тот момент она склонила ее на грудь, судя по всему перекусывая хребет пойманной «мартышке». Громкие крики остальных членов стаи, а особенно забрасывание ветками и плодами не понравилось хищнику, и он негромко рыкнул. Голос оказался низким глубоким вибрирующим, от него вся стая на мгновение затихла, а потом поспешила покинуть негостеприимную крону с неприятным соседом. Тот же, удобно устроившись на развилке ветвей, сытно перекусил свежим мясом, сбросив остатки вниз, на второе пожевал зрелые фрукты, и лишь после этого неспешно, но с удивительной грацией, которую я совсем не ожидала от такого неуклюжего на вид существа, направился вниз по стволу, быстро скрывшись в густой листве. Несмотря на то, что я и раньше вела себя достаточно осторожно, с этой минуты я еще увеличила бдительность. Но как ни странно постоянное внимание оказалось совсем не в тягость, наоборот, помогало замечать красоту и гармоничность окружающего мира, наблюдению за которым я и посвятила пять следующих дней.

Кроме обезьян, в кронах водились крупные птицы, напоминающие павлинов, и другие, похожие на попугаев и птиц-носорогов. Множество видов птиц поменьше размером, небольшие симпатичные животные, похожие на лемуров, древесных енотов, крыс, мышей и летучих мышей. Несколько раз я замечала осторожных ночных хищников, величиной с крупного домашнего кота. У каждого из них по бокам тела располагались две широкие складки кожи, которые, расправляясь, позволяли животным планировать при прыжке. На деревьях со сладкими сахаристыми плодами часто встречались бурые, зеленые и красновато-золотистые ящерицы, достигающие иногда метровой длины и пары килограммов веса. Большую часть тела у них занимал хвост, который обычно составлял две трети общей длины. Кстати, ящерицы во время ливня становились малоактивны, добыть их в это время не составляло труда, а мясо обладало нежным вкусом, чем-то напоминая нежирную курятину. Разумеется, наверху также водилось несколько видов змей, пара из которых если и не растительноядна, то, как минимум, разнообразит свой рацион фруктами. Описанию местной природы я посвящала целые часы и ничуть не жалела об этом. Кроме паукообразной обезьяны опасными для меня хищниками оказались летающие в небе крупные, иногда более шести метров в размахе крыльев, ящеры, похожие на птеродактилей, которые, высмотрев жертву, резко пикировали с высоты, вцепляясь в добычу крупными, хорошо развитыми когтями на задних лапах. Однажды на закате я видела далеко в разрыве облаков крылатого ящера другого вида, похожего на дракона, но возможно, это просто игра света и воображения.

Когда выдавалось ясное утро, я еще до рассвета забиралась повыше, чтобы встретить первые лучи солнца. Буквально за несколько минут до его появления лесной шум стихал и создавалось впечатление, что все живые существа, от обезьяны до последнего жучка, соблюдают торжественную тишину перед входом верховного владыки. Но вот над лесным горизонтом появляется синевато-зеленоватый яркий край небесного светила, и мир оживает, ликующими криками приветствуя наступление дня. Лишь иногда в пересменку я слышала песни птиц, причем пели преимущественно представители одного вида. Крупные, с белым, часто с небольшим оттенком розового или голубого, оперением, с широкими более насыщенного цвета пушистыми крыльями, длинным хвостом и хохолком на голове. Они взлетали на вершины деревьев и, полураскрыв крылья, быстро ими подрагивали, испуская негромкое многострунное гудение. Оно звучало благородно и спокойно, как гимн наступающему дню. Потихоньку солнце поднималось над горизонтом, приобретая свой натуральный желтовато-белый цвет. И я спускалась в глубину крон, возвращаясь к обычным ежедневным заботам.