Планета отложенной смерти (сборник)

— Что это вы усмехаетесь? — подозрительно и злобно спросил Аугусто. Куда только девалось его добродушие!

— То есть вы не оставляете моим парням ни одного шанса, но об этом буду знать только я, так?

— Вы не правы. Я оставляю вашим парням шанс. Согласен, этот шанс невелик, и я буду делать все, чтобы он не был реализован. Тем не менее такой шанс у вас есть.

Федер раздумывал недолго.

— Хорошо, — сказал он, хлопнув себя по колену. — Допустим, я соглашусь, и допустим, я постараюсь убедить своих людей. Для меня, как я понимаю, шансы точно такие же, как и для них?

Аугусто улыбнулся во весь рот.

— Дорогой мой Федер, я, наверное, зря распинался перед вами в своей симпатии к вам!

— Зря, — подтвердил Федер.

— Здесь вы ошибаетесь. Я понимаю ход ваших мыслей, но вы многого не знаете и потому делаете ошибку. Скажу больше — шанс у вас и ваших людей победить меня очень невелик, это правда. Однако вы неверно думаете, что, победив, я обязательно всех вас уничтожу.

— Ой, вот уж не надо! — проскрипел Федер. — Мы с вами оба не очень глупые люди и двойку с двойкой сложить вполне можем.

— Но, Федер, здесь совсем не двойка с двойкой! — воскликнул Аугусто, вдруг начав отчаянно жестикулировать. — Здесь высшая математика, если хотите знать! Вы что думаете, если вот тут у вас Ямайка и кровавый убийца в качестве хозяина, то он всех вас обязательно пустит в расход, когда вы станете ему не нужны?

— Ну, что-то в этом роде…

— Так вы не правы! Тут вы совершенно не правы, дорогой Федер! И не потому, что вы чего-то недопонимаете, а просто по той причине, что вы не знаете всего. Вот посмотрите, Федер, как вы думаете, кто перед вами?

С этими словами Аугусто принял картинную позу. Но как только Федер открыл рот, Аугусто тут же торопливо заговорил:

— Вы видите перед, собой… ах да, ну конечно же, страшного и зловещего преступника, который по ночам жуткой казнью убивает непослушных детишек. Вот он только что перебил целый полицейский патруль и при этом даже не поморщился! Но, дорогой мой Федер, вы правы здесь только отчасти! Вот послушайте, послушайте и будьте добры не перебивать!

Федер перебивать не собирался, но все же несколько забеспокоился. Снаружи, по словам Аугусто, его ждала Вера, дамочка норовистая и к ожиданиям не привыкшая. Что она подумает о затянувшейся аудиенции командира куаферов с бандитским главарем, оставалось только гадать. Как она на эту затяжку отреагирует, даже для гадания места не оставалось — Вера могла поступить любым, самым неожиданным способом. Федер в который уже раз проклял себя за решение взять ее на пробор в качестве возлюбленной — с самого начала он обязан был учесть полную непредсказуемость ее характера, а значит, и огромную потенциальную опасность. К тому же он ее просто жалел.

Аугусто между тем пытался себя оправдывать. Конечно, здесь присутствовали во множестве стандартные заверения, что он-де не бандит, а просто деловой человек, действующий жестко, как того требует конъюнктура рынка.

Из его рассказа и впрямь получалось, что он не заурядный космический пират, свирепствующий на периферийных торговых трассах и живущий в основном за счет торговли вегикловым ломом — собственно, так он не мог, даже в принципе, набрать денег на полноценный пробор, не говоря уже о фантастических расходах, связанных с дальнейшим обживанием причесанной планеты. Так что здесь не было смысла не доверять словам Аугусто — под его началом была целая криминальная империя.

Основным промыслом империи Аугусто были строительные махинации и застройка малообжитых планет. Аугусто подозревал, что антикуаферское движение было инспирировано кем-то из его догадливых конкурентов, ибо цены на земли и на их застройку после запрета на проборы возросли в несколько раз и постоянно продолжали расти. Но вообще он занимался всем, что могло скорейшим образом принести деньги и власть. Он не брезговал примитивным пиратством, он контролировал четырнадцать процентов Юго-Восточного фрахта, под его контролем, — по крайней мере так он сказал Федеру — находились правительства четырех периферийных планет; имел он также немалое влияние на одной из метропольных. Он, как и многие криминальные боссы его ранга, кропотливо строил собственную империю. И Ямайка должна была стать не только складом, но впоследствии и столицей этой империи.

— Теперь вы понимаете? Хотя бы теперь вы сообразили, что мне вас уничтожать невыгодно? Ведь Ямайка — только первая из тех планет, на которых вы будете делать проборы. Вы будете делать их для меня, вы будете делать их для тех, кто согласится заплатить мне деньги. Вы не только в безопасности у меня, вы и деньги хорошие заработаете! Зачем, объясните мне, зачем мне от вас и ваших людей избавляться, если вы мне по-настоящему нужны?

Ей-богу, Федер бы попался на эту удочку, при всем своем подозрительном отношении к Аугусто, и соответственно стал бы сильно возражать, что закончилось бы печально как для него, так и для большинства его подчиненных. Но он уловил маленькую деталь — Аугусто не хотел, чтобы об их договоре знали остальные куаферы. По своей природе Аугусто просто не мог предположить, что на такое шикарное предложение большинство куаферов не согласятся — при них было совершено преступление, причем одно из самых страшных и, главное, самых наказуемых. При таких условиях Аугусто просто не имел права на риск — он обязан был уничтожить команду. Даже если бы договорился с Федером.

— Я понимаю, — ответил Федер. — Я согласен.

6

Так, именно с этой беседы начался поединок между Федером и Аугусто, многими понимаемый как поединок между командой Федера и империей Аугусто.

Поединок этот был, если так можно выразиться, многослойным. На самой поверхности он выглядел настороженным сотрудничеством; чуть поглубже — именно поединком, прелюдией партизанской войны, напряженной подготовкой обеих сторон к непременному бунту куаферов в нужный момент, поединком, которому куаферская команда стала со временем отдавать все силы, но о каждом эпизоде которого был обстоятельнейшим образом осведомлен Благородный Аугусто. Не от Федера — Федер, не отрицая перед Аугусто факта подготовки, ни о чем, как они и договаривались, в известность его не ставил.

На чуть более глубоком уровне опять возникала видимость зыбкого взаимосогласия — теперь уже не между империей и командой, но между ее главами, Федером и Аугусто — Федер соглашался с тем, что вероятность победного для куаферов исхода мизерна, однако выторговывал себе некоторую гарантию того, что в случае неудачного бунта или вообще безбунтового исхода если и не вся его команда, то по крайней мере он сам и лучшие из куаферов сохранят после пробора свои жизни, хотя, разумеется, на свободу претендовать они не могли. Жизнь им оставлялась для производства следующих проборов во славу Благородного Аугусто.

Был, однако, еще и четвертый, тайный уровень, известный только Федору и его матшефу Антону Вудруфф-Каламо, — уровень бескомпромиссной схватки, нацеленной только на уничтожение, о которой Благородный Аугусто не знал, о методах которой даже не подозревал. В схватке этой не было места ножу и скварку, здесь использовались методы не профессиональных бойцов, но профессиональных, досконально знающих свое дело куаферов.

Федер, с самого начала подозревавший в проборе на Ямайке что-то неладное, еще не увидев контракта, решил подстраховаться и пригласить в союзники природу Ямайки — на осваиваемой территории он заложил громадное количество биологических капканов для Аугусто и его людей. Он очень надеялся, что нужды в этих капканах не будет и это просто необходимая подстраховка. Однако после расстрела половцев он узнал, с кем имеет дело, и посчитал количество своих капканов недостаточным. И тогда он взялся за биокапканы по-настоящему.

Антон, его матшеф, был человеком на вид чуть ли не пожилым, но скрывал в себе натуру, по-юношески восторженную и увлекающуюся. Он безоговорочно принял сторону Федера и, держа все по-прежнему в абсолютной тайне, взялся за моделирование.