Безумный мир. Случайное правосудие

— Ниже начинается библиотека. Все помещения сейчас пустуют, так что можешь выбирать, где расположиться. Камеры, пыточные, свалка…

— Свалка?

— Комната, куда сваливали отработанный материал. Ну, тех, кто не выдержал пыток. Раз в неделю их вывозили, а до этого, чтоб не валялись под ногами, сваливали туда. Так что выберешь?

— А что, домой книжки брать нельзя?

— Нет. Практически все пособия представлены в единственном экземпляре. Экономии ради. Ты возьмешь что-нибудь — а оно срочно кому-то другому понадобится. И где он тебя будет искать? Так что читать можно только здесь.

— Ну, тогда в камере…

— Не рекомендую. Камеры на самом нижнем этаже. Там и сырости больше, и кислороду меньше… пыточные выше.

— Нет, я все же камеры выберу…

— Ну, как знаешь…

— А почему не сделать библиотеку выше? Ну, где раньше были помещения охраны…

— О, там я устраиваю музей! Я уже получил разрешение. Музей пыточного дела! Там будут фотографии, краткие биографии лучших сотрудников Пыточно-дознавательной службы, уникальные экспонаты — инструменты пытки, которые применялись в давние века и те, которые изобретены лично мной… Я планирую сделать выставку — развитие пыточного дела от древнейших времен и до наших дней. Совершенствование инструментов, методов… Мне кажется, будет популярно, от посетителей отбою не будет!

— Возможно… — согласился из вежливости Дженс.

— А главное — это наша история, это надо сохранить! Надо же помнить свое прошлое, правильно?

— Правильно…

— А вот здесь камеры. Выбирай любую, они все пустые. Читатели сюда редко приходят.

— И я их понимаю… Пожалуй, я выберу поближе к лестнице. Незачем уходить далеко.

— Как знаешь… Вот, можешь разместиться здесь. Не "люкс", конечно, но вполне приемлемо…

Дженс заглянул в камеру. Ну да, вполне приемлемо — подумал он с сарказмом. — Сырые стены и пол, паутина кругом, пыль. Цепи, вмурованную в стену — видимо, в них заковывали особо опасных преступников. Запах сырости и затхлости. Полумрак — свет попадает из коридора.

— В других номерах так же?

— Думаю, есть и похуже. Показать?

— Не стоит. Верю на слово…

— Тогда располагайся поудобнее, а я принесу литературу.

— Поудобнее? — хмыкнул Дженс. — А что, столов и стульев здесь не предусмотрено?

— Ну откуда в камерах мебель, а? Сам подумай! Покупать надо, для библиотеки. А средства пока не выделены. Так что придется пока так… Ничего, люди здесь месяцами так жили, и ничего.

— И ничего, никто не умер, да?

— С чего ты это взял? Всякое бывало. Но не из-за отсутствия столов и стульев.

— Ну да, шутка оказалась неудачной…

— В общем, жди… Обустраивайся пока тут.

Библиотекарь ушел, а Дженс стал "обустраиваться". Нашел наименее сырое и наиболее освещенное место, попробовал, как сидится на каменном, голом и сыром, полу. Сиделось отвратительно, но выбора не было. Тут и Кен пришел, неся стопку книг. Небрежно свалил их на пол перед Дженсом и направился к выходу. Притормозил лишь у выхода, обернулся:

— С книгами обращаться осторожно и аккуратно. Я проверяю их при сдаче. И в твоих интересах, чтобы они остались в хорошем состоянии. А то придется мне вспоминать свое ремесло…

Не дожидаясь ответа, Кен вышел. Лязгнули замки, засовы на дверях. Дженс вскочил:

— Эй! А это зачем?

— Извини, привычка… — Кен ухмыльнулся, и стало ясно, что он ничуть не смущен. Но все же открыл двери.

— Если что — я на первом ярусе.

— Только на лестнице двери не закрывай!

— Постараюсь. А то еще забуду про тебя, и будешь тут сидеть, пока другой читатель не появится… А сюда редко кто заходит.

Библиотекарь ушел, а Дженс приступил к изучению книг.

На верху стопки лежала тонюсенькая брошюрка под названием "Общая теория вероятности". Низкосортная бумага, мелкий, местами кривой, местами едва читаемый шрифт.

Опять экономия на работниках, — со вздохом подумал Дженс. — А мне зрение портить, читая в полутьме.

Следом шел солидный томик "Специальной теории относительности, версии 13, для службы УН".

Три тяжеленных кирпича по полторы тысячи страниц каждый представляли собой "Комментарии, пояснения и дополнения к общей теории относительности". Специальная теория такой чести не удостоилась — видимо, опять же по причине экономии.

Красочно-аляповатое, явно коммерческое, издание в мягкой обложке обещало поведать о полутора тысячах видов жребия и методов случайного выбора.

Мда… Чтоб все это прочитать, разобраться во всем, запомнить — с полгода нужно, не меньше, — думал Дженс. — А впрочем, зачем мне это? Завтра-послезавтра я разберусь, как уйти из УН, и вернусь к прежней жизни. Наверняка. А если даже и не получится… Никто не сможет заставить меня работать. Никто! Плюну на всех и буду заниматься своими делами. Не понравится — пускай увольняют. Мне только это и нужно.

А пока… пока можно и почитать. Для расширения кругозора.

И Дженс взялся за чтение…

Проснулся он от долгого, режущего уши, отчаянного, полного боли и страданий, крика. Некоторое время Дженс соображал и вспоминал, где же он находится.

Сырой подвал, решетки, книги на полу… Крик повторился, окончательно вырывая из объятий сна.

— Да что же происходит? — вслух поинтересовался Дженс. Крик доносился откуда-то сверху. И был наполнен страхом, болью, мукой, отчаяньем — и много чем еще из этой категории. Дженс невольно поежился.

Как будто кого-то пытают, — подумал он. — Но кого тут могут пытать? Вроде бы пыточные допросы отменены несколько лет назад. Я же сам видел, что камеры пусты, и ни тюремщиков, ни дознавателей нет. Кроме Кена.

А крик все наполнял подвалы, звал на помощь — кажется, из последних сил.

Не мое это дело, — подумал Дженс. — Я должен литературу изучать… А что там происходит — без меня разберутся.

Клевальски открыл брошюрку "Общей теории вероятности" популярного издательства "Piplshavaet", которую до сих пор не осилил и на половину. Но вопли несчастного отвлекали, раздражали, не позволяли сосредоточиться.

Я должен узнать, что происходит, — подумал Дженс. — Может, кому-то нужна помощь? Впрочем, мне-то какое дело? Я посторонний человек. Мое зачисление в УН — случайность, недоразумение. Я не должен здесь находиться. Я вообще, могу пойти домой и заняться своими делами. А то, что кому-то плохо… мне-то что с того?

Но внутри души шевелилось нечто такое, что не позволяло поступить так. Что взывало к совести и говорило, вопило и требовало: иди, разберись, помоги!

Немного поборовшись с этим чувством и проиграв, Дженс поднялся и пошел к лестнице.

Все-таки библиотекарь оставил все двери открытыми, не запер Дженса "по привычке". Клевальски поднимался по лестнице. Крик приближался. Похоже, что человеку становилось все хуже. Голос явно принадлежал мужчине, и чувствовалось, что даже на крики у него уже не остается сил. Дженс оглядывался, надеясь присмотреть что-то, что сгодилось бы в качестве оружия, но ничего не находил. Тюрьма, однако, хоть и бывшая…

Двигаясь осторожно и стараясь не шуметь, Дженс вышел на первый ярус. Источник крика явно где-то здесь…

Дженс увидел Кена, мирно сидящего в кресле. Глаза прикрыты, тело — расслаблено, а на лице — довольная улыбка. В руках он вертел огромный тесак, не иначе как применяемый когда-то для допросов.

Рядом с Кеном стоял большой ящик с двумя бобинами, намотанной на них магнитной лентой, и динамиком. Аудиограммофон — устройство для записи и прослушивания звуков. Бобины крутились, прокручивая ленту, а из динамика исходил тот самый вопль, который разбудил Дженса.

Почувствовав чье-то присутствие, Кен открыл глаза.

— А, это ты? — добродушно произнес он. — Пришел послушать?

— Что это?

— Записи пыток. Мои любимые. Все, что осталось мне от любимой работы, помимо воспоминаний. Инструменты и записи…

— Вы бы не могли это выключить? Работать мешает…