Вист: Аластор 1716

— Ну вот! — всплеснув руками, воскликнула мать Джантиффа. — Улетишь в далекие края и будешь делать там карьеру, а мы тебя больше никогда не увидим!

Джантифф принужденно рассмеялся:

— Конечно, увидите! Я не собираюсь нигде оставаться надолго. Мне не сидится на месте, я хочу увидеть, как живут другие люди, понять, какая жизнь придется мне по душе, вот и все.

Лайл Рэйвенсрок мрачно кивнул:

— В твоем возрасте меня тоже одолевала охота к перемене мест. Но я заставил себя отказаться от этих мыслей и теперь уверен, что поступил правильно. На чужбине нет ничего такого, из-за чего стоило бы изнурять себя тоской по дому.

Ферфана наклонилась к брату:

— А какой пирог с морским щавелем мама готовит! Кто еще так поджарит браурсаки? А шишхали с чесночком?

— Придется потерпеть. И откуда ты знаешь, вдруг мне понравится инопланетная снедь?

— Ох! — поежилась Джуилья. — Всякая пакость, и названий-то не выговоришь.

Семья посидела в молчании.

— Ну что ж, — пожал плечами Лайл, — если ты твердо решил ехать, никакие доводы тебя не переубедят.

— Увидите, все будет к лучшему, — без убеждения отозвался Джантифф. — Когда я вернусь и отряхну с ног пыль далеких миров... надеюсь, все устроится и определится. И вы, наконец, сможете мной гордиться.

— Ну что ты, Джантик, мы и так уже тобой гордимся, — возразила Ферфана, тоже без особого убеждения.

Джуилья спросила:

— И куда ты отправишься? Что будешь делать?

Джантифф отвечал с деланной веселостью:

— Куда полечу? Туда, сюда, куда глаза глядят! Чем займусь? Всем на свете! Чем угодно! Главное — набраться опыта. Попытаю счастья на рубиновых рудниках Акадии. Навещу Коннатига в Люсце. Неровен час, приведется заехать в Аррабус, провести недельку-другую в эмансипированном обществе.

— Эмансипированное общество! — прорычал Лайл Рэйвенсрок. — Щебечущая стая сверкунчиков-однодневок!

— Утверждается, по крайней мере, что аррабины полностью устранили неравенство. Работают всего тринадцать часов в неделю и премного собой довольны.

Джуилья обвиняюще указала пальцем на брата:

— Знаю я его! Останется в Аррабусе, эмансипируется по уши и вспоминать про нас забудет!

— Джулька, что ты придумываешь? Об этом и речи не может быть!

— А тогда ноги твоей чтобы не было на Висте! Читала я статью в «Дальновидце». В Аррабус слетаются бездельники со всех концов Галактики — и никто никогда не возвращается.

Ферфана, втайне мечтавшая о дальних странствиях, задумчиво пробормотала:

— Может быть, нам всем не мешало бы туда съездить, полюбоваться на чудеса в решете?

Ее отец отделался сухим смешком:

— Где я возьму время? Кто-то должен работать!

Глава 3

Джантиффу, прибывшему в Унцибал дождливой ночью, невольно пришли в голову строки, прочитанные накануне в предисловии к справочнику «Народы Аластора»: «Оказываясь в незнакомой обстановке, опытные путешественники умеют не придавать чрезмерное значение первому впечатлению. Такие впечатления, основанные на привычных представлениях, сформировавшихся в другое время и в других местах, неизбежно обманчивы». В этот поздний час унылый унцибальский космодром казался лишенным всякого очарования и даже какой-либо оригинальности. Джантифф недоумевал: почему общество, способное на протяжении столетия удовлетворять потребности миллиардов, не сочло нужным позаботиться об элементарных удобствах относительно немногочисленных приезжих?

Покинув звездолеты, двести пятьдесят пассажиров очутились в темноте под открытым небом — их никто не встретил. Метрах в четырехстах цепочка тусклых голубых фонарей тянулась, по-видимому, перед зданием космического вокзала. Ругаясь и ворча, пассажиры побрели по лужам к фонарям. [10]

Джантифф, возбужденный мыслью о том, что под ним — земля другого мира, шел в стороне от молчаливо бредущей вереницы остальных приезжих. Ветер доносил из Унцибала необычный, но полузнакомый тяжеловато-кислый запашок, лишь подчеркивавший странность планеты Вист.

В здании космопорта к новоприбывшим монотонно обращался потрескивающий голос из громкоговорителя: «Добро пожаловать в Аррабус! Приезжие подразделяются на три категории. К первой категории относятся представители коммерческих организаций и туристы, наносящие кратковременный визит. Вторая категория — лица, намеренные провести в Аррабусе менее одного года. Третья категория — иммигранты. Пожалуйста, вставайте в очереди у выходов, обозначенных соответствующими номерами. Внимание! Импорт любых пищевых продуктов запрещен! Все имеющиеся у вас пищевые продукты необходимо предварительно сдать в бюро экспроприации контрабанды. Добро пожаловать в Аррабус! Приезжие подразделяются на три категории...» Джантифф протискивался через плотную толпу — по-видимому, несколько сотен пассажиров, прилетевших раньше, еще не покинули зал прибытия. В конце концов он нашел петляющую замысловатыми зигзагами очередь к выходу № 2 и занял место в хвосте. Большинство приезжих относили себя к категории иммигрантов очередь к выходу № 3 была в несколько раз длиннее. У выхода № 1 стояли всего несколько человек.

Постепенно, мелкими шажками, Джантифф продвигался вперед. Вдали — там, где начиналась очередь — виднелись восемь турникетов с прозрачными будками для чиновников. Функционировали, однако, только два турникета. Тучный субъект, пыхтевший за спиной Джантиффа, надеялся ускорить продвижение, подкрадываясь вплотную и слегка подталкивая Джантиффа выдающимся животом. Стремясь избежать соприкосновения, Джантифф переместился чуть ближе к стоявшему впереди верзиле. Толстяк не замедлил заполнить образовавшийся промежуток, и Джантифф, подпираемый упругим пузом сзади, уткнулся носом в спину спереди. Тем временем толстяк продолжал напирать. Верзила не выдержал и обернулся:

— Послушайте, любезнейший! Мне не меньше вашего надоело стоять в очереди. От того, что вы клюете мне спину, очередь не станет короче.

Опасаясь оскорбить толстяка, жарко дышавшего ему в затылок, Джантифф не нашелся, что сказать. Но когда верзила снова шагнул вперед, Джантифф решительно остался на месте, несмотря на участившиеся толчки и пыхтение сзади.

В конце концов Джантифф оказался у окошка прозрачной будки перед турникетом и предъявил посадочный талон. Служащая — молодая женщина с желтыми волосами, экстравагантно всклокоченными над одним ухом, — отвела его руку в сторону:

— Что ты мне суешь? Где разрешение на въезд — зеленая карточка?

Джантифф порылся по карманам:

— У меня, кажется, нет зеленой карточки. Нам не давали никаких зеленых карточек.

— Значит, вернись на звездолет и возьми зеленую карточку.

Заметив краем глаза, что у толстяка сзади — такой же белый талон, как у него, Джантифф в отчаянии возразил:

— А у этого господина тоже нет зеленой карточки!

— Не имеет значения. Тебя не пропишут, пока не предъявишь разрешение на въезд — неужели не понятно?

— Но мне больше ничего не дали. Белой карточки должно быть достаточно!

— Отойди, не задерживай очередь.

Джантифф застыл, уставившись на свой талон:

— Вот, смотрите, здесь написано: «Посадочный талон и разрешение на въезд!»

Служащая покосилась на талон и с досадой прищелкнула языком. Раздраженно подойдя к другой будке, она что-то сказала сидевшему там чиновнику. Тот позвонил по телефону.

Растрепанная блондинка вернулась к турникету:

— Новая форма, ее ввели месяц тому назад. А я уже год не тухтела в космопорте — и всех подряд посылаю назад на звездолет, представляешь? Анкету давай... нет-нет, синий экземпляр, розовый оставь себе.

Джантифф предъявил требуемую бумагу — сложнейший вопросник, тщательно заполненный в полете.

— Ммм... Джантифф Рэйвенсрок. Из Фрайнесса на планете Зак. Ммм... Профессия: специалист по технографике. Цель пребывания в Аррабусе: удовлетворение любопытства... Это еще что? — желтоволосая церберша подняла брови. — Какое такое любопытство?