И увидел остальное

- При прочих равных, - тягучим голосом сказал Шевелев, явно подряжая кому-то, - Совет отдает предпочтение младшему. Ладно, лети, - оборвал он самого себя. - Я, по правде, в СВП не очень-то. Мудреная система, не для меня.

- Ох, скажу я вам, Радий Петрович, СВП - это... слов не нахожу. Сказка!

- Синхронизатор Времени-Пространства, - задумчиво произнес Радий Петрович.-Для женатых, конечно, хорошо: быстро обернешься туда-обратно. Молодая жена, а не старая бабка встретит.

- А я бы иначе и не полетел!-тут Чернышев взорвался таким смехом, что вездеход рыскнул в сторону и чуть не наехал на сантехника Севастьяна, который возился со своими баллонами на краю взлетной площадки.

Возле космотанкера Чернышев высадил пассажиров, помахал рукой и повел вездеход дальше - туда, где на недалеком лунном горизонте высился гигантский конус СВП, Радий Петрович обвел взглядом свой экипаж.

- Так вот, - сказал он другим, служебным голосом. - Перед вами космотанкер "Апшерон" системы Т-2, четвертой серии. Специфика: наличие наружных контейнерных поясов, предназначенных...

- Мы проходили Т-2, - сказал Новиков, глядя на далекий корабль Чернышева.

- Иначе бы вы не находились здесь, - отрезал Шевелев. - Прошу не перебивать. Назначение контейнерных поясов...

Радий Петрович шевельнулся в кресле и, еще окончательно не очнувшись от забытья, понял, что перегрузка кололась и автомат включил искусственную тяжесть. И еще каким-то особым командирским чутьем он догадался, что все на корабле в порядке.

Приборы работали.

Рядом с красной программной кривой на мнемосхеме появилась золотистая фактическая. Они шли рядом, переплетаясь.

Да не приснилось ли ему то, что было? Нет, не приснилось: кривая истинного курса шла не от старта. Она появилась недавно. Возмущение Ю-поля "отпустило" приборы, включились система ориентации, и теперь командир знал свое место в Пространстве. Все в порядке.

Он посмотрел на молодых. Они спали.

Радий Петрович привык смотреть на молодых людей с точки зрения их пригодности к космоплаванию. Судил придирчиво, в характеристиках был сдержан. Полагал, что нажимать кнопки, побуждая автоматы к действию, сумеет каждый. Потому и ценил превыше всего в молодых космонавтах спокойствие, собранность и - в глубине души - физическую силу и стать.

Эти двое там, на Луне, не очень ему понравились. Внешность у Новикова, верно, была неплоха; однако, парень показался ему излишне бойким и несколько дерзостным в разговоре. Заостровцев тоже был не хлипок сложением, но выглядел пришибленным, неуклюжим. Меньше всего нравились командиру его растерянные глаза. Теперь, после того, что случилось, он смотрел на них по-другому. На своем межпланетном веку Радию Петровичу доводилось видеть немало всякой невидальщины. Никогда не забыть ему ревущих призраков Нептуна; там, в пустоте, где никакого звука быть не может, от этого раздирающего рева сдавали нервы у самых .закаленных разведчиков космоса. Помнил он дикую гонку: корабль уходил от неожиданного потока сверхбыстрых метеоритов на таком режиме, когда отражатели не справлялись с потоком фотонов и аннигиляция вот-вот могла прорвать защиту и превратить корабль с его экипажем в свет. Помнил нападение металлоядных бактерий на корабль у берегов свинцового озера в Стране Персефоны на Меркурии. Да мало ли что могло приключиться за полтора десятка лет с человеком в космосе!

Но чтобы человек без приборов сориентировался в Пространстве- такого не было. Такого не могло быть.

Радий Петрович подошел к спящему Заостровцеву, всмотрелся в его лицо. Обыкновенное лицо - худощавое, небритое, россыпь веснушек вокруг носа. Что за непонятная, нечеловеческая сила в этом неуклюжем парне? Он перевел взгляд на Новикова. Крутой лоб, четкий рисунок подбородка - с виду этому больше пристало бы... что?

Способность творить чудеса?

Разбудить их, расспросить толком... Странная, непривычная робость овладела командиром.

Радий Петрович провел ладонью по щеке, затем, повинуясь мгновенному импульсу, прошел в туалетную и уткнул лицо в яластичную подкову биовибратора. Бритье-массаж освежили его. Он вернулся к пульту и услышал хорошо знакомое трезвучие радиовызова и вслед за ним низкий нести койный голос женщины: "Танкер "Апшерон"! Танкер "Апшерон"! Здесь - ССМП. Почему не отвечаете Луне-два? Луна-два вас не слышит. Танкер "Апшерон"!..

Вот как, дело уже дошло до Службы Состояния Межпланетного Пространства! Видно, связисты Луны отчаялись отыскать их, забили тревогу, и теперь за дело взялась самая мощная радиостанция Земли. Командир включил сигнал ответа, быстро заговорил: - Земля, здесь - "Апшерон", вас слышу!

Теперь - ждать. Ждать, пока эти слова дойдут до далекой Земли. И он напряженно ждал, не сводя глаз с желтой решетки динамика.

Наконец обрадованно зазвенел женский голос: - Слышу! Командир Шевелев, вас слышу! Сообщите состояние экипажа!

Радий Петрович откашлялся. Надо покороче, не стоит пока вдаваться в подробности.

- Корабль и экипаж в порядке, - сказал он. - Контейнеры взять не удалось. Энерговспышка Красного Пятна...

И тут произошло нечто невообразимо-недопустимое.

Командира толкнули в плечо. Бортинженер Заостровцев. неожиданно проснувшись, отжал командира от микрофонной сетки и закричал в нее: - Тося, что ты? Тося, ты меня слышись?

Командир оторопело уставился на Володю. Случай был настолько дикий, что он просто не знал, как реагировать.

Из динамика посыпалась радостная скороговорка: - Ой, Володя, я так беспокоилась, прямо не могу! Почему ты не... Ты меня слышишь, Володя?

Вот-вот состоялся бы обычный идиотский разговор, когда дают считанные минуты связи, а их тратят на выяснение вопроса - кто кого как слышит. Но идиотский разговор не состоялся. На далекой Земле Тося услышала голос командира Шевелева: - На место, Заостровцев! - И после короткой паузы: Повторяю: непредвиденная энерговспышка уничтожила контейнерный поезд. Был вынужден стартовать до срока. Сообщите Луне - задержать отправку очередного танкера.

Снова потекли минуты напряженного ожидания.

- Вас поняла, - ответила Тося. И неофициальным тоном добавила: - Радий Петрович, что все-таки случилось? Тут очень волнуются...

Что вce-таки случилось, подумал командир. Хотел бы я знать, что все-таки случилось... Он сказал: - Корабль длительное время находился в сложных условиях... в условиях отсутствия ориентации. Подробнее сейчас не могу.

Радий Петрович выключился. Он посмотрел на бортинженера взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

- Вы, Заостровцев, - начал он тоном, соответствующим взгляду. И вдруг, неожиданно для самого себя, закончил: - Вы, кажется, о чем-то хотели поговорить с оператором ССМП? - И повернулся в кресле, уступая место Володе.

Теперь, когда "Апшерон", ведомый автопеленгатором, шел по нормальной трассе, молчание стало невыносимым.

Командир молчал, потому что не знал, как начать разговор об этом, говорить же о другом было просто невозможно.

Новиков молчал... кто его знает, почему молчал Новиков? Он щелкал клавишами, задавая вычислителю ненужные задачи.

Откинул зачем-то крышку блока программирования и разглядывал пестрые потроха. Он был необычно суетлив и явно не находил себе занятия.

Володя Заостровцев молчал, потому что в человеческом словаре не было слов, которые могли бы выразить то, что с ним произошло. Но в то же время он понимал, что от него ждут клких-то объяснений. Он перебирал в памяти события последних недель, но сцепить одно с другим ему не удавалось. Сплошная стохастика... Пестрая вереница обрывочных картин, и среди них тьфу, пропасть! - ярче всего - лунные псы Диана и Спутник, прыгающие вокруг Резннцкого. И еще, как бы со стороны, он видел самого себя на зеленой тропинке - той тропинке, где он беспомощно топтался, не в силах перешагнуть... что перешагнуть?..

Положение хуже собачьего, подумал он с отвращением: та понимает, только сказать не может. А я - ни понять, ни скaзать...