Ноктюрн пустоты. Глоток Солнца(изд.1982)

А через несколько дней два спецкора решили завоевать мир вместе. Каждый своими методами, но плечом к плечу, как положено молодой семье… Семья получилась слишком современная… Работа раскидала нас с Марией в разные стороны, а теперь взяла в свой круговорот и Эдди… Никто в этом, разумеется, не виноват!

— Мария! — сказал я негромко, когда платье-елочка оказалось рядом со мной.

Она недоуменно взглянула мимо меня и почти отвернулась. Как вдруг резко крутанула каблуками, взмахнула зеленым подолом, сорвала маску.

— Джон, ты-ы? — и, приложив палец к губам, увлекла в танец.

Больше всего на свете люблю этот удивленный взгляд.

— Боже, как ты меня напугал… Здравствуй.

— Здравствуй. Почему?

— Ассоциация… Там, где ты… Неужели здесь предполагается катастрофа?

— Если захочешь — пожалуйста.

— А что я скажу друзьям?

— Скажи, что я твой муж!

Мы рассмеялись. Мария на мгновение прижалась ко мне, поцеловала.

— С Новым годом, Джон!

— С Новым годом, Мария!

— Не знаешь, Эдди дома?

— Не знаю. Скорее всего — нет…

Двое из компании Марии оказались мне хорошо знакомы — Лота и Томас Баки. Я не удивился совпадению: Баков можно встретить в любом доме любой страны. Третий… третий — какой-то ученый с рыжими усами (имени его я даже не узнал) — сразу же ушел на задний план.

Мы с Юриком рассказывали про наш вулкан, и я удивлялся изменчивости и приспосабливаемости человеческой натуры: совсем недавно я чувствовал себя свободным человеком, почти богом, сыном таинственной беспокойной Земли, и вот теперь, перебивая Юрика, пытаюсь доказать, что я совсем другой человек, неповторимый Джон Бари, тот самый репортер-работяга, который может позволить себе появиться в мятых штанах среди праздничных туалетов. Неужели я навеки привязан к изобретенной мною «Телекатастрофе»?!

— Странный год, — сказала задумчиво Мария. — Что он принесет?

Все принялись складывать, умножать и делить цифры, путаясь в арифметике и болтая всякие глупости.

Радио объявило, что бал продолжается. Можно прокатиться на русских санях с американских горок в зале аттракционов. Можно слетать в космос — в настоящий космос на космобусе, нанятом мистером Гештом. К сожалению, вместимость космобуса — десять человек, поэтому хозяин заранее извиняется перед теми, кто вынужден будет ждать очереди на его личном аэродроме… Для любителей острых ощущений предлагался особый аттракцион, о котором будет объявлено позже.

Грянула музыка. Зазвенели бокалы. Часть гостей двинулась к выходу, решив раскошелить Гешта нетрадиционным способом.

— Джонни, — пристал ко мне Томас Бак, — давай им покажем вулкан! Гешт позеленеет от зависти!..

— Нет! — Я покачал головой, не понимая, как это взбрело на ум Томасу конкурировать с Файди. Смешно: неравные силы…

— Ну что тебе стоит послать за пленкой, — шептал с напряженной улыбкой Бак. — Давай!

— Нет… Не буду.

— Это право Джона — показывать или не показывать, — вмешалась всепонимающая Лота. — Том, на место!

— Хорошо! — Томас шутливо поднял руки. — Я капитулирую. К черту вулкан, к черту космос. Мы будем просто веселиться… Мы, кажется, на земле, мистер Юрик?

— На земле, — спокойно подтвердил Юрик. И уточнил: — На вилле Файдома Гешта.

У Гешта все шло по расписанию. Космобус, сделав обычный самолетный взлет с бетонной дорожки, превратился в крылатую ракету и понес вертикально в космическое пространство, усыпанное крупными звездами, десять пассажиров. Вереница гостей в бальных платьях и смокингах карабкалась по лестнице на отвесные американские горки и с визгом мчалась вниз на обычных санках, почему-то названных русскими; одни сани перевернулись, и трое джентльменов съехали вниз на спине, отделавшись легкими ссадинами, — об этом сообщила утром местная пресса. Радио, прервав музыку, пригласило всех желающих участвовать в опасном для жизни шоу.

— Пошли? — предложила Мария. Бак усмехнулся:

— Зачем? Вся жизнь — каждодневное шоу…

— Я хочу, — упрямо сказала Мария и протянула мне руку.

Совсем как дети, подпрыгивая и кривляясь, выскочили мы под дождь. И под мелкими каплями, сгибаясь под влажными ветвями, вбежали на освещенную площадку, на которой сидели люди. Смеясь и проклиная вечный дождь, не понимая, что здесь будет, мы уселись на мокрый асфальт рядом с застывшими гостями. Моя спина уперлась в спину Марии.

Светили прожектора. Слева над головами нависал деревянный помост, кончавшийся трамплином. Справа, повинуясь жестам молчаливых слуг, садились рядами гости. Вплотную — до самых стропил, на которых были уложены маты.

Гремела музыка. Мы прилежно мокли и отшучивались от дождя.

— Смотри! — Юрик толкнул меня локтем.

На крыше виллы Гешта вспыхнули огромные неоновые буквы:

Что за бред? Какой Эдди? И вдруг радио объявило:

«Господа, мы просим извинения и за дождь, и за неудобство…»

— Нам удобно! — крикнул Томас и с лисьей улыбкой заглянул соседям в лицо. Зрители смеялись.

«Вы приглашены на опасный трюк, но не вы рискуете жизнью, — энергично продолжал диктор. — Потому что Эдди Джонни перепрыгнет вас всех».

Под моей лопаткой что-то быстро застучало.

— Мне страшно, — услышал я голос Марии.

— Не бойся! — взвизгнул Бак. — Если он и свалится, то только на последние ряды…

Я сделал выразительный знак Баку, и он тотчас насторожился, стал потихоньку соображать, кто этот Эдди и почему он — Джонни.

Я замер, сжался в заведенную пружину, принимая решение.

«Итак, внимание, господа! Король мотоцикла Эдди Джонни над вами! Смотрите вверх!..»

Ударил в уши усиленный динамиками грохот. И одновременно прозвучал страстный призыв:

— Эдди, остановись! Эдди!

Мария вскочила, и Томас был готов к этому. Он успел дотянуться до ее лодыжек. Я подхватил Марию на руки, зажал ладонью кричащий рот. Но я не мог справиться с рвущимся отчаянием:

— Сволочь ты, сволочь, сволочь, Гешт! — кричала, извиваясь, Мария. — Остановите его! Слышите?..

Люди молча отодвигались от нас, как от безумных.

Треск усилился — мотор работал почти на пределе. Втроем мы едва удерживали Марию.

Не знаю, как пролетел над нами Эдди. Кричало радио.

Вопили зрители. Мария, искусав нас крепкими мелкими зубами, вырвалась и убежала.

Я нашел ее на месте приземления Эдди. Едва увидев меня, сын блеснул черными глазами из-под сросшихся бровей: «Мы возвращаемся домой, отец». Он склонился над лежащей на матрасе матерью.

— Ну и характер! — Томас Бак учащенно дышал за моей спиной. — Может, примем его в фирму, Джон?

— Только попробуй! — Я в упор взглянул на Тома, и он с жалкой улыбкой попятился от меня. — Неужели ты ничего не понял?

— Понял, — пролепетал Бак. — Вы едете домой…

— Организуй, пожалуйста, самолет!

— У меня сейчас нет. Но я найду. — Бак круто повернулся, исчез в электрической ночи.

— Подождите здесь! — приказал я сыну и направился в кабинет Гешта.

Я знал, на каком этаже и в каком крыле виллы размещают кабинеты. Не спрашивая роботов, вошел к хозяину.

Меня поразило странное хихиканье.

Файди Гешт, владыка мира, сидел перед огромным телеэкраном и смеялся. Какой-то пьяный человек, качаясь среди столов, никак не мог выбраться из примитивной клети.

— Мне нужен самолет, Файди! — сказал я отрывисто. — До Мюнхена.

Гешт повернулся ко мне.

— Для тебя, Бари, всегда готов персональный самолет! Счет пришлю потом.

— Пожалуйста.

— Но ты посмотри, Бари, как он смешон — этакая свинья!..

Я думал, что Гешт смотрит по телевизору старинный детектив или комедию. Но Файди насмехался над одним из гостей, который поверил в искреннее гостеприимство и теперь никак не мог найти среди бесконечных столов дорогу домой.

— Ах ты, дохлая крыса! — взорвался я.

Файди смотрел на меня вопросительно, не понимая, к кому обращено возмущение. Редкие его волосы стояли дыбом.