Падающего толкни (СИ)

Утром он вскочил за три минуты до того, как сработал будильник, и попытался вспомнить, что же его разбудило. Он тер виски, голова была тяжелой, но почему-то помнил только деревянный дом и себя, спящего на кровати, кто-то трясет его за плечо и говорит просыпаться, кто-то, кого он хорошо знает во сне, но кого не встречал в жизни. Будильник противно запищал. Кир еще раз потер виски, прогоняя боль. И стал натягивать куртку. Он чувствовал непогоду, через две недели начнется месяц дождей. И все утонет в разлагающийся кислоте, которая будет повсюду. Все будут в полиэтиленовых плащах, на ботинки будут надеты самодельные бахилы, иначе уже через неделю даже самые прочные армейские ботинки расползаться по швам. И так целый месяц, свинцовое небо над головой и вода точно такого же цвета. Уже десять лет она не прозрачная и пахнет металлом. Надев перявязь с мечем, он вышел из комнаты и запер дверь, потом, немного подумав, просунул ключ под дверь Алисы. Так, на всякий пожарный случай. Но если он не вернется, она сможет забрать то, что ему уже не нужно, а ей пригодится. Да и Олег давно положил глаз на его коллекцию ножей. «Прощайте», — сказал он тихо и пошел к выходу. Как жаль, что человек не способен предвидеть события, иногда он может доверится предчувствию, но не увидеть яркой картинки. Как жаль.

Глава вторая

Гибель богов

Дорога была разбитой и старой, трава давно проросла сквозь трещины в асфальте, иногда выламывая целые куски дорожного полотна. Ей были нипочем ядовитые воды, не важно, в земле ли они или льются с неба. Вся флора становилась только сильнее. Даже деревья росли быстрее. Там, где десять лет назад было болотце, теперь густой осинник, причем такой, как будто ему не десять, а все тридцать лет. БРДМ2 (бронированная разведывательная машина прозванная в армии Бардак) то и дело попадала в глубокие колдобины, Змий, который в этот момент ругался насчет хренового водителя, прикусил язык и теперь к всеобщему удовольствию молчал, иногда сглатывая кровь. Даже этой машине было тяжело идти по такому бездорожью. Грузовики, которые отмахали не одну тысячу километров по дорогам России и Европы, грозили рассыпаться, поэтому скорость передвижения была не больше пятидесяти километров в час. Но даже при ней Змий прикусил язык, а Николай набил большую шишку. Кир пока отделался сравнительно легко, слегка ударившись плечом. Но Скифа не радовала природа. Сердце наполняла тоска. Трасса раньше была оживленная и на ней стояло множество маленьких городков и поселков. Теперь все это было брошено, зарастало травой и кустарником. Растительность расправлялась с плодами цивилизации на удивление быстро, руша крепкие каменные здания, не получавшие заботу и уход человека. Глядя на все это, капитан понимал: бой проигран, и оплот всего лишь тень и пыль, которую унесет ветер нового мира. Какой он будет, увидит ли он его или судьба сжалится и капитан закроет свои глаза раньше, чем падет последний Оплот.

— Чего задумался? — спросил Николай, внимательно наблюдая за Киром.

— Думаю, что мы занимаемся совершенно бесполезным и бессмысленным делом. Посмотри вокруг, мы обречены. Пройдет несколько месяцев или лет, не важно, и оплот станет таким же. — Как раз в этот момент они проезжали небольшую деревню, домов в десять. Но Кир с трудом разглядел в сгнивших заросших бурьяном холмах остатки домов.

— Да грустно, — согласился Николай, — но, может, это не конец.

Кир оглянулся на инквизитора. Тот не лез в разговор но внимательно слушал. И Кир знал, что он припомнит ему каждое слово, если доведется вернуться.

— Нет, Коля, это конец, — решительно сказал он. — Это бой обреченных, без единого шанса. Мы уже мертвы, как и все, что было создано людьми. Просто еще не поняли этого. И если тебе мало примеров вокруг, то скоро ты увидишь наше будущее. Если нам, конечно, удастся добраться до цели нашего путешествия. Там было пятнадцать тысяч человек, и оплот погиб за час. Нас же всего десять тысяч, значит, сорок минут.

— Какой идиот поставил этого депрессивного мудака командиром? — сглотнув кровь, поинтересовался Змий.

— Я скажу генералу, что ты не доволен его умственными способностями, — пообещал Кир, вызвав улыбку водителя и Николая.

Инквизитор же заткнулся, поняв, что ляпнул лишнее. Эта перепалка разрядила атмосферу между тремя людьми и напрягла четвертого. Но оставшимся троим было глубоко наплевать на его состояние.

За час удалось пройти всего тридцать километров. Это уже было больше, чем до любого второстепенного оплота. Дорога становилась все хуже. Чем дальше удалялись грузовики, тем больше природа отвоевала у людей. Еще через двадцать километров им попались несколько сожженных машин и мотоцикл. Но остовы давно проржавели, что говорило о большой давности данного эпизода. Леса были все гуще, дебри и заросли все непрогляднее. Это был совсем другой мир. И он совсем не нравился Скифу. Конечно, дикие не пользуются огнестрельным оружием, но даже с их примитивом можно устроить засаду и проредить группу неприятеля.

День прошел спокойно, Змий больше не возникал, сидел пристегнутый к своему месту и помалкивал. Несколько раз дорогу перегораживали завалы. Колонна бронемашина и грузовики останавливалась, и техники приступали к разбору завалов. Бойцы рассредоточивались и прикрывали. На двести пятьдесят километров пути, пройденных за день, пришлось пять завалов. Почти все препятствия были природного происхождения: поваленные деревья, промоины в асфальте. Только один раз дорогу перегородил старый, проржавевший насквозь строительный кран. Для того, чтобы пробиться, потребовался почти час. Николай охрип, командуя техниками, зато те выполняли все быстро и точно. Скиф тоже не изъявлял желания разговаривать. Напряжение его не отпускало, через сто километров он перестал слышать оплот, самая мощная рация не позволяла связаться с генералом. Когда пропал сигнал, все почувствовали себя брошенными и одинокими. Даже Змий нахмурился. Второй причиной нежелания разговаривать была головная боль. Она терзала виски уже несколько часов и проходить не собиралась. Но она только следствие сильного удара по голове. При разборке последнего завала трос вырвал кусок подпиленного бревна. Пятикилограммовая чурка, повторив траекторию сверхзвукового истребителя, припечатала Скифа по затылку. Припечатала добротно, выбив сознание минут на пять. Теперь Скифа тошнило, что говорило минимум о сотрясении мозга. Коновал, а больше никак бывшего ветеринара язык назвать не поворачивался, посветил в глаза фонариком и сказал, что все в порядке, просто нужно немного покоя. Над этим Кир посмеялся и тут же за это заплатил, плохо переваренный обед оказался в придорожной канаве. Также побочным эффектом были цветные круги, периодически появляющиеся перед глазами. Световые пятна всевозможных расцветок поначалу просто появлялись, а потом начали вытягиваться в тонкие нити, мельтешащие со скоростью света. Они переплетались в клубки, превращаясь в грязные разноцветные шары. Это довольно сильно мешало Скифу, так как при этом очень сильно болели глаза, и несколько минут он не мог ничего видеть, даже, когда они пропадали, несколько секунд перед глазами была мутная пелена, отделяющая реальный мир от Кира. Это довольно сильно напрягало капитана, но являлось неизбежной частью сотрясения.

— Темнеет, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес водитель. — Еще минут тридцать и вообще дороги не видно будет.

Скиф проморгался после очередного появления цветных пятен и взглянул на мир. Густые сумерки окутывали лес, росший по краю дороги. Постоянно мерещилось какое-то движение.

— Нужно найти место для ночевки — приказал он.

— Тут через пару километров поселок, — заметил Николай, — я там раньше небольшой заводик строил. Если что уцелело, можно там переночевать.

— Показывай дорогу, — приказал Скиф, уступая место рядом с водителем.

Николай махнул на один из небольших свертков с основной трассы. БРДМ мигнул габаритами и съехал с основной трассы, караван послушно пополз по разбитой еще в незапамятные времена грунтовке. Если основная трасса стала необитаема лишь последние несколько лет, то по этой дороге явно не ездили уже лет пять. Наконец показался поселок, а на его окраине за невысоким поваленным в нескольких местах бетонным забором находились остатки административного здания и цеха.