Нф-100: Геня, Петра, Лолита и Лилит (СИ)

- Миллион.

- Скажешь, что от мужа, нефтяного олигарха деньги остались. Помер он. Бабке не отдадим пока. Нам еще надо две лаборатории открыть, мастерскую оборудовать и ангар построить для испытаний. Давай, завтра же езжай в город, закупай оборудование по моим спискам и нанимай стройбригаду. И еще. Дай объявление на конкурс управляющих, чтобы тебя не гонять по базам.

- А наш вертолет?

- Потом рабочие его в ангар перенесут. Есть у меня тут мысль ковер-самолет новый построить. И еще. Только не пугайся. Я хочу немного подрасти. Лет до восьми. Сил мне нужно теперь побольше.

- Зачем?

- Я узнала, что на западном побережье Африки есть страна розовых негров, которые говорят на русском языке с питерским акцентом. Удивительное место! Мне кажется только там идеальное место для создания новой цивилизации. Это, как я давно уже поняла, моё предназначение и моя мечта.

Книга 2 . Петра

Вместо предисловия

Не скажу, что шибко общительный был у меня сосед по даче. Звали его все Петровичем. Ни фамилии, ни имени его я не знал. Заходил ко мне редко. По субботам. Со своим самоваром и чаем. Ставил этот древний чаеделательный агрегат на стол в беседке и засыпал в него наструганных палочек. Целый час раскочегаривал. Чай признавал только индийский.

Пил всегда вприкуску. Под чаек любил меня поучить жизни. Вскоре я по отдельным словам понял, что он бывший служивый спецслужб, и напрямую спросил об этом. Сосед отмахнулся. Мол, все мы кем-то были, да пенсия всех сравняла. На нем я обкатывал свои новые рассказы и повести. Критик он был первостатейный. Рубил правду матку, как повар капусту. Я соглашался, переделывал и снова отдавал ему. Завел себе, так сказать, собственного бесплатного слушателя, читателя и критика в одном лице. Очень удобно.

Две субботы его не было. А в понедельник неожиданно заявился. Без самовара. С большим пакетом. Зашел первый раз в дом и сразу сел за стол.

- Сосед, дело у меня к тебе. Личное, - голос мне его не понравился. Пропал командирский баритон. Говорил тихо и просительно.

- Еду я на операцию. Опухоль в голове образовалась, мать ее. С яйцо, врач сказал.

Будут вырезать. Не вернусь я, - на мое протестное кудахтанье махнул рукой.

- Не успокаивай. Сам знаю, - он потер влажный лоб.

- Тебе я оставляю мои личные записи. Знаю, что в хорошие руки. Сейчас уже можно.

Скажу тебе. Одно время работал я в спецслужбах Гохрана. Нет, не следователем, не опером, не бойся. Сам таких не уважал. Охранял большие государственные ценности. А когда второе смутное время настало, меня потеряли. Да, взяли и потеряли. Я же пенсию даже не получаю. Да бог с ней, - он поставил на стол пакет.

- Здесь я все упаковал и опечатал. Вскроешь, только, если я не вернусь. Вернусь - вернешь. Но я не вернусь. Тогда делай с моими воспоминаниями, что хочешь. Можешь просто почитать, можешь сжечь, можешь в книжку вставить. Художественно писать-то я не умею, - встал, крепко пожал мне руку и вышел.

Он не вернулся. Хоронить его пришло всего человек десять. Ни они меня не знали, ни я их. После похорон, один из них, по виду армейский генерал, подошел ко мне.

- С Петровичем, вижу, дружил.

- Да нет. Просто соседи мы были.

- Не говорил он тебе, где служил?

- А он, что - военный был?

- На какую фамилию он почту получал?

- Его все Петровичем звали. Ни имени, ни фамилии я не спрашивал. Молчун был. Больше ни с кем и не знался. Ко мне вот раз в неделю приходил чай пить.

- Знаю, что приходил. Молчун, говоришь? Это хорошо. Ну, бывай, журналист.

Вроде я ему про свою бывшую профессию ничего не говорил. Потом уже, когда проанализировал его вопросики, до меня дошло, откуда он про меня все знает. Оттуда. Из тех он, кого не зовут. Кто сам приходит.

Дачу соседа опечатала милиция. На девять дней никто поминать не пришел. Я поставил в беседке на стол стакан водки и накрыл его куском хлеба. Налил себе второй, чокнулся и помянул. Потом пошел открывать соседов пакет.

Обычный фанерный посылочный ящик. Обшит белой материей. На шве пять сургучных печатей. Из ящика я вынул десять обычных общих тетради в клетку. На самом дне лежал томик Ленина. На память о вожде, что ли? На что он мне? Я повертел его в руках. Что-то он больно легкий. Раскрыл. Внутри томика был тайник. В аккуратно вырезанном углублении лежал свернутый желтый пергамент. Я его развернул. На стол посыпались блестящие камешки. Десятка четыре. То, что это бриллианты, я понял сразу по их нестерпимому блеску. Некоторые были величиной с голубиное яйцо. Остальные - чуть меньше. Первым делом я быстро собрал их, сложил обратно в углубление книги. Потом пошел, проверил калитку. На два оборота закрыл дверной замок. Раньше и спал всегда открытый.

Снова взял томик. Да, бриллианты завораживали! С трудом заставил себя поставить книгу на полку. Начал рассматривать тетради. Они были прошиты, пронумерованы и на последней странице стояла сургучная печать. Обстоятельный мужик был мой сосед.

Начал читать с первой тетради. Почерк школьный. Так пишут обычно на уроках по чистописанию. Но, несмотря на красивый четкий почерк, читать было очень трудно. Записки соседа больше напоминали военные докладные или рапорта. Да и заглавия были подстать. "Отчет о поездке в поселок N", "Результаты расследования по выясненным обстоятельствам". И факты, фамилии, адреса, свидетели. Прямо уголовное дело, а не записки. Но факты и люди вскоре стали выстраиваться в моей голове в удивительную, невероятную историю.

Вот ее литературную обработку я вам и предлагаю. Вся последовательность событий в точности соблюдена, я не исказил ни один факт. Любой может убедиться в этом по хранящимся до сих пор тетрадям. На нескольких тонких листах пергамента оказались четкие понятные схемы подвальных помещений нескольких столичных домов. Лично проверил. Подвалы подлинные. Абсолютно пустые. Ну, а почему пустые, поймете, прочитав воспоминания.

Пролог

Девочка, лет семи, тащила за руку по пустынной улице упирающегося мужчину.

- Петра, куда мы хотя бы идем?

- В твое Хранилище. Там мы временно переждем.

- А ты уверена, что правильно идешь?

- Конечно, я же держу тебя за руку! Достаточно того, что ты знаешь дорогу. Я же чувствую, куда надо поворачивать.

- Но в Хранилище опасно. Оно ведь рассекречено.

- Только две комнаты. О комнатах ниже даже ты не знаешь. А они и подавно.

- А как же Татьяна?

- Ее я отправила в замок. За нее не бойся. Я им оставила след в Англию. Они ее там будут искать. А мне ты нужен здесь. Мы же не можем скрываться всю жизнь. И ты мне в этом поможешь.

- Но как? Хранилище пустое.

- Они тоже так думают. И вряд ли сунуться туда второй раз. Но это не так.

Оно не пустое. Я это чувствую.

- Чувствую, чувствую... Что ты можешь чувствовать, если ты там ни разу не была?

- Зато у меня есть документы Генерального Хранителя,- Петра помахала тоненькой кожаной папкой в другой руке. - Ты знал, что в стране было несколько Архивов и столько же Хранителей. Но не догадался, что за Хранителями будет наблюдать Генеральный Хранитель. И я нашла его тайник. Помнишь, когда мы ездили во Владимир, где был еще один Архив? И где потеряли тебя. В нем мы тогда ничего не нашли. А я ездила туда еще раз. С Таней. И нашла вот это. - Петра еще раз потрясла папкой.