Рассказы-2

— Вы не верите?

— Какой нормальный человек может сказать такое двоим волосатым дикарям? Да что бы там ни случилось! Нужно быть совсем чокнутым или полным извращением.

— Что произошло?

— Ничего не произошло, я говорю вам, я в это не верю! Это все вранье. Хвастовство и вранье. Рассказывают, что увидели их на дороге, в той стороне. Обогнали и встали на обочине пропустить, посмотреть на них. Так вот, обогнали, проехали вперед, а когда те подъехали, Дэвид лежал на дороге, а Гримми делал ему это, искусственное, ну вы знаете. Спасатели делают.

— Дыхание.

— Да, вот-вот. Те увидели, остановились, вышли из машины. Гримми и Дэвид бросились на них. Рассказывали, муж был маленький, как козявка, и похож на перфессора; жена — красотка, слишком хороша для него. Но это они говорили. Я не верю ни единому слову.

— Вы хотите сказать, что они никогда бы не сделали ничего подобного?

— О, они бы, конечно, сделали. Большим старым тесаком для разделки туш разрезали одежду на женщине, чтобы посмотреть, что у нее там. Не сразу управились. Они рассказывали, что изрядно потешились. Дэвид заломил ей руки за спину одной рукой и резал ее одежду другой, отпуская шутки. Гримми держал перфессора за шею и ржал. Потом муж поднатужился и сказал: «Пусть получат что хотят». И она говорит: «Побойся Бога, не проси меня об этом». Я не поверю, чтобы человек мог сказать такое своей жене.

— Вы не верите?

— Да никогда. Потому что, знаете, когда муж взбоднул головой и сказал это, а жена сказала не просить ее об этом, тогда уже этот мужик, перфессор, попытался сопротивляться Гримми. Вы понимаете? Если бы Гримми отдубасил его, тогда, конечно, было бы понятно, чтобы он стал умолять свою жену сдаться и уступить. А Гримми рассказывал на этом самом месте, где вы стоите: что муж сказал это, когда он, Гримми, еще ничего не делал, а только ухватил его за шею. Гримми повторял это раз за разом, хохоча.

«Пусть они получат», — все твердил муж. А Гримми еще ни разу не ударил его. Конечно, когда этот коротышка попробовал рыпаться, Гримми хватило всего разок его стукнуть, чтобы тот отрубился. Тут жена совсем с цепи сорвалась. Дэвид едва удерживал ее, не говоря уже о чем-то другом. Гримми оставил брата возиться с ней, а сам пошел шарить у них в машине. Учтите, я не могу знать, было ли это все на самом деле, я просто повторяю его слова. Я слышал эти байки три или четыре раза за ту неделю.

Так вот, он открыл багажник, а там — стопка картин, вы знаете, ну, краской на холсте. Он выкинул их все оттуда, расшвырял по земле и стал ходить взад-вперед, разглядывая их. Потом и говорит: «Дэвид, они тебе нравятся? А, Дэвид?» Он и отвечает: «Да ты что, к черту!» И Гримми стал ходить по ним, наступая ботинками на каждый холст прямо посредине. И как он рассказывает, с первого же его шага женщина заголосила так, будто он наступал ей на лицо, и все кричала потом: «Не смейте! Они так много значат для него!» Она имела в виду перфессора, но Гримми все равно не остановился. А потом она сразу сдалась: делайте что хотите, сказала. Дейв втащил ее в фургон, а Гримми сидел верхом на перфессоре, пока Дейв делал свое дело. Потом Гримми принял участие и получил свою порцию, пока Дейв держал мужа, а после они сели в свой фургон и приехали сюда, чтобы напиться и трепаться про это. Вы правда хотите знать, почему я во все это не верю? Ведь эти люди не стали заявлять в полицию. — И бармен кивнул головой и выпил залпом.

— Так что стало с ними?

— С кем, с городскими? Я говорю вам: я даже не верю, что они вообще были.

— Гримми.

— А, с ними. — Бармен издал странный смешок и с напускной набожностью произнес:

— Никто не минует кары небесной.

Посетитель молча ждал продолжения рассказа. Бармен налил еще пива и своему единственному клиенту, и себе в мерный стаканчик.

— В следующий раз я видел Гримми то ли неделю, то ли десять дней спустя. Как и сегодня, ни души народу не было. Он заходил купить выпить.

Идет как-то странно, ноги подгибаются. Сначала я подумал — дурачится, на него это похоже. Но при каждом шаге он как-то странно крякал, будто в него нож втыкают. У него было такое лицо… я никогда не видел его таким. Говорю вам, я испугался. Я пошел за виски и услышал снаружи крик.

Он рассказывал, и взгляд его был прикован к дальней стене. Казалось, он смотрел сквозь нее, глаза его округлились и стали выпуклыми.

Я сказал: «Боже, что это?» И Гримми сказал: «Это Дейв, он там в фургоне, ему плохо». И я сказал: «Так отвези же его к доктору». А он ответил, что они только оттуда, накачанные обезболивающим. Но этого оказалось мало, он схватил виски и вышел этой своей походкой, крякая на каждом шагу, а потом уехал. Это был последний раз, что я его видел. Взгляд постепенно возвращался из мысленного мира в реальный. — Он так и не заплатил за свое пойло. Я не думаю, что он хотел меня обмануть, за ним такое не водилось. Просто тогда ему было совсем не до этого.

— Что же такое с ним стряслось?

— Я не знаю. И даже доктор не знал. — Доктор Маккейб?

— Маккейб? Я не знаю здесь никакого доктора Маккейба. Это был доктор Тетфорд в Аллервиль-Корнерз.

— А-а. А как они сейчас, Гримми и Дейв?

— Мертвы, вот как.

— Мертвы?.. Вы не говорили этого.

— Не говорил?

— Нет еще. — Посетитель встал со стула, положил деньги на стойку бара и вынул ключи от машины. Не повышая голоса, он сказал:

— Муж не был слабоумным… и извращением тоже. Все было гораздо хуже.

Не обращая внимания на реакцию бармена, он вышел и сел в свою машину.

Он доехал до первого таксофона в одной из тех редких теперь будок с дверцей. Сначала позвонил в справочную службу и узнал нужный номер, затем набрал его.

— Доктор Тетфорд? Здравствуйте… У меня для вас хорошая новость. У вас недавно было два несчастных случая, братья…

Нет, своего имени я вам не скажу. Минутку терпения, пожалуйста. Вы оказали помощь этим двоим и, вероятно, даже делали вскрытие… Хорошо. Я так и думал. Вы не могли поставить диагноз, правильно? Вы, вероятно, указали перитонит и имели на это все основания… Нет, я не скажу вам своего имени. Я звоню не для того, чтобы ставить под сомнение вашу компетентность.

Наоборот. Моя цель снять камень с вашей души, так как я высоко ценю ваш высокий профессионализм и интерес к медицинским аномалиям. Мы понимаем друг друга? Нет еще? Тогда выслушайте меня… Хорошо.

Уже спокойнее он продолжал:

— Аналогией может служить паховая гранулема, которая, мне не нужно напоминать вам, может разрушить все половые органы, вызывая язвы и омертвения. Она распространяется по всему телу через брюшину… Да, я знаю, что вы рассматривали этот вариант и отвергли его, также знаю почему… Верно. Слишком, черт побери, быстро. Я уверен, вы искали характерные бактерии и вирусы, подтверждающие эту версию, но ничего не обнаружили.

Да, конечно, доктор, вы правы, прошу прощения, хватит слов, перехожу к сути. На самом деле это гормонный токсин, возникающий в результате биохимической мутации у носителя. Он синергический, быстродействующий, как вы сами могли убедиться. Эффект, о котором вы можете не знать: токсин воздействует на тактильные нейроны таким образом, что морфин и его производные оказывают обратное действие, подобно тому, как амфетамины действуют успокаивающе на детей. Короче, морфин усилил и обострил боль… Я знаю, я знаю, мне очень жаль. Я пытался выйти на вас и рассказать об этом вовремя, чтобы хоть немного облегчить их агонию, но, как вы говорите, черт побери, слишком быстро.

…Инфекция? Ну, об этом не стоит беспокоиться. Крайне маловероятно, доктор, что вы еще когда-нибудь узнаете об аналогичном случае.

…Откуда токсин? Я могу рассказать. Два брата напали и изнасиловали женщину, очень вероятно, единственную женщину на земле с таким мутировавшим гормонным токсином… Да, я могу быть уверенным. Я интенсивно занимаюсь этой темой последние шесть лет. Было еще только два таких случая, тоже скоротечных с летальным исходом. Оба имели место, когда этой женщине еще ничего не было известно о токсине. Она из тех, кто не может оставаться равнодушной к страданиям других людей. Она в полной мере осознает, какой груз ответственности лег на ее плечи. Хорошо, что первой жертвой оказался человек малознакомый, и она не сильно переживала. Тем не менее все это не могло не отразиться на ее психике, ну, вы можете себе представить.