Мрак и рассвет

"Я прекрасно могу обойтись и без них,- сказал инженер про себя,- медвежьей шкуры мне вполне хватит".

Он поднял тяжелый молоток и направился к небоскребу.

- Ах, как все-таки хорошо жить! - воскликнул Штерн.- Я чувствую себя помолодевшим на десять лет. Десять лет? Десять лет? Х минус Х равно.... - Вновь став серьезным, он ступал ногами по мягкому мху и еловым иголкам, теребя свою длинную бороду. "Сейчас, возможно, мне удастся постричься и побриться... Черт побери, а почему бы и нет? Какой будет сюрприз для нее!"

Охваченный этой идеей, инженер ускорил шаг и вскоре очутился перед огромной норвежской елью. Повернув направо, пройдя через заросли, преодолев каменные блоки и спугнув куропатку, Штерн очутился наконец там, где когда-то была 23-я Улица.

Никакого тротуара, никаких плит - повсюду лишь руины зданий. Пробираясь среди обломков Метрополитен, он искал глазами то, что могло остаться от магазина скобяных товаров. Он увидел его руины, лишь перейдя через бывшую Мэдисон Авеню. Цепляясь руками за покрытые зеленью груды металлического лома, откуда торчали два колеса, и предусмотрительно обойдя зияющую яму, инженер проник, наконец, внутрь магазина.

"Здесь я уж точно что-нибудь найду,- подумал Штерн, оглядываясь.- Если я не попал в магазин "Курье и Броун", то пусть все провалится к черту! Хоть что-нибудь здесь должно было остаться!"

- О! - вскрикнул он вдруг и бросил большой камень в гремучую змею, лежавшую на обломках стойки и уже начавшую трещать своей "погремушкой".

Змея ускользнула в одну из многочисленных щелей, а камень, отскочив от стены, разбил витрину. Штерн издал крик радости, увидев в глубине магазина еще одну витрину и холодный блеск металла в ней.

С бьющимся от волнения сердцем инженер пересек магазин и подошел к витрине. Там, словно древние египетские реликвии в музее, хранились бесценные сокровища. Чувство огромного счастья охватило молодого человека. Разбив молотком остатки стекла и дрожа от возбуждения, он выбирал самое необходимое, бормоча себе под нос:

- Я понимаю теперь, почему новозеландцы взяли у капитана Кука только металлические обручи с бочек и отказались от денег. Я понимаю! Все деньги мира не стоят в моих глазах этого ржавого ножа...

Штерн поднял заржавевший нож за роговую ручку, пожелтевшую от времени, и продолжил свои поиски. Через четверть часа инженер стал владельцем пары ножниц, двух небольших расчесок, еще одного ножа, двух револьверов (один из которых был автоматическим), большого количества пуль к ним и термоса.

Он сложил это в ветхую дорожную сумку, найденную в углу, где на стекле мерцала надпись: "Сумки, портфели".

Довольный, как если бы он наткнулся на алмазную жилу, инженер сказал себе, что на данный момент находок пока хватит. Радостный, словно школьник, у которого карманы набиты выигранными шарами, Штерн вышел из магазина, вернее,, того, что от него осталось, и направился к своему убежищу, горя желанием поскорее увидеть Беатрис.

Но, сделав едва ли две сотни шагов, инженер внезапно остановился и вскрикнул в удивлении и тревоге. Под его ногами, чуть прикрытый мхом, но отчетливо видимый, лежал так взволновавший его предмет. Уронив молоток, он поднял его и стал разглядывать со все возрастающим удивлением.

- Что? Что?! - бормотал он.- Господи! Как...

На его дрожащей ладони лежал широкий кремниевый наконечник стрелы!

Борьба с бедствиями

Штерн смотрел на встревоживший его предмет с таким удивлением, как будто увидел товарную упаковку с надписью "Сделано на Марсе". Почти полминуты он не находил слов, не мог сосредоточиться ни на одной мысли, а лишь стоял пораженный, держа в одной руке покрытую плесенью сумку, а в другой - наконечник стрелы.

Инженер собрался было зашвырнуть находку в кусты, но передумал.

- Нет, это было бы глупостью,- сказал он.- Если находка действительно то, на что она похожа, если это не просто камень, который с течением времени приобрел столь удивительную форму, значит... Боже мой, что это может значить?

Он вздрогнул и боязливо огляделся. Все его предположения, все планы теперь не годились. Штерн еще раз внимательно посмотрел на кремниевый наконечник. Он лежал на его ладони ощутимый, великолепный экземпляр работы неизвестного резчика по камню.

Наконечник был не более семи сантиметров длиной и трех - шириной. Углубление, предназначенное для древка, было хорошо видно. Небольшой, хорошо обработанный предмет. В другое время и в другом месте инженер был бы счастлив завладеть подобным предметом, но сейчас...

- Однако,- сказал Штерн громко, как бы стараясь убедить себя самого,- это лишь кусок камня. Что он может доказать?

Но что-то говорило ему: "Точно так же Робинзон Крузо обнаружил на песке человеческий след. Не питай иллюзий".

Еще некоторое время Штерн стоял, погруженный в свои мысли, а затем воскликнул:

- Э, какая разница! Если опасность существует, пусть она появится. Если бы случаю не было угодно подбросить мне эту находку, я оставался бы в неведении.

Он бросил кусок кремния в сумку к остальным своим находкам. Подняв молоток, Аллан Штерн пошел к ручью, где тщательно промыл термос и наполнил его водой для Беатрис. Затем вернулся к зданию Метрополитен, накинул на себя медвежью шкуру, застегнул ее с помощью гвоздя и начал утомительный подъем. На втором этаже в кабинете слева от лестницы он спрятал молоток.

- Мне не так нужен молоток, как топор,- бормотал он.После обеда я опять схожу в тот магазин и поищу. Если не будет топорища, я вырежу его из дерева. С топором и двумя револьверами, пока мы не отыщем винтовки, можно чувствовать себя спокойно и не слишком опасаться визита тех, кому может принадлежать найденный мной наконечник.

Штерн окинул взглядом помещение. Когда-то здесь был, по всей видимости, просторный и роскошный кабинет. Сейчас он имел довольно мрачный вид. Что-то блеснуло в пыли под окном. Это был осколок зеркала. Штерн схватил его и жадно стал смотреться в него.

- Неужели это я? Но нельзя же мне оставаться в таком виде!

Инженер установил осколок зеркала на подоконник и достал из сумки ножницы. Десять минут спустя лицо Аллана Штерна уже напоминало то, каким оно было раньше. И хотя волосы, подстриженные неровной лесенкой, особенно на затылке, брови, так и оставшиеся неровными, и острая борода были далеки от совершенства, облик дикого человека стал более цивилизованным. Наброшенная на плечи медвежья шкура еще больше подчеркивала эту перемену. Штерн удовлетворенно улыбнулся и спросил себя: "Что подумает и скажет она?"

Он взял сумку и пошел дальше. Задыхаясь (ведь у него совсем не было времени передохнуть), инженер добрался, наконец, до кабинета. Прежде чем войти, он крикнул:

- Беатрис! Эй, Беатрис! Вы уже проснулись?

- Да, входите! - ответила она радостно, появившись на пороге.

Девушка протянула инженеру руку с улыбкой, от которой его сердце забилось еще сильнее. Он засмеялся от смущения и радости при виде происшедшей в ней перемены.

Его глаза пристально смотрели на Беатрис. Только что проснувшаяся, свежая и полная сил молодая женщина казалась восхитительной. Утреннее солнце осветило волшебным светом ее прекрасные волосы, рассыпавшиеся золотым дождем на шелковистой шкуре, скрепленной на шее и талии металлическими спицами, заимствованными из остатков пишущей машинки.

Штерн тут же пообещал ей отыскать для подобных нужд сколько угодно золотых брошей и цепочек в магазинах Пятой Авеню, пока им не удастся отыскать настоящую одежду.

Когда Штерн взял Беатрис за руку, тигровая шкура соскользнула с ее округлых мягких плеч. Глядя на них, на копну великолепных волос, в глубокие серые глаза девушки, молодой человек почувствовал, что его охватывает желание. Отвернувшись, чтобы Беатрис не смогла прочитать это в его глазах, он начал быстро говорить... О чем? Вряд ли он и сам сознавал это. Обо всем, заставляя себя успокоиться.

Только сейчас он осознал, что еще ни разу за свою жизнь, будучи холодным аналитиком и эгоистом, он не ощущал столь внезапного и полного счастья. Мягкая и ласковая рука Беатрис сняла все его тревоги. Мысль, что отныне он будет трудиться для нее, защищать ее, делала его счастливым.