Треугольное колесо

Наконец, устало опершись на стол и собрав записи, Шустер сказал охрипшим голосом:

— Позвольте мне подвести итоги. Я развил перед вами гипотезу о том, что небесные тела движутся по эллиптическим орбитам, подчиняясь закону тяготения. При помощи своих вычислений я продемонстрировал, что эллиптическая форма орбиты — прямое следствие этого закона. Здесь, в моих записях, рассчитанные при помощи этого метода на основании данных «Книги Звезд» реальные перемещения небесных тел. Если вы посмотрите вычисления, то увидите, что для получения результата вовсе не требуется использование эпициклов.

Помните: я никогда не утверждал, что орбиты в действительности не являются окружностями. Я только сказал, что мы можем предположить их эллиптическую форму, поскольку это допущение упрощает астрологические расчеты — настолько, что предсказания обретают невиданную точность. Вы, несомненно, захотите проверить мои вычисления и обсудить с жрецами высших степеней их теологическое значение. Ничто не может быть дальше от моих намерений, чем стремление совершить святотатство.

— У меня хватает неприятностей и без этого, — добавил Мартин на английском.

В полной тишине Шустер двинулся к выходу. Его слушатели устали не меньше, чем он сам. Но потом, когда все значение услышанного начнет доходить до них…

Мартин вернулся на корабль. В кают-компании его дожидался Паскуаль.

— Где ты пропадал? — спросил инженер. — Я уже стал беспокоиться.

— В храме. — Шустер со вздохом облегчения опустился в кресло. — О-ох! До чего же тяжелая работа саботаж!

— Да, вот что… Я спал, когда ты пришел из храма в полдень, поэтому не рассказал тебе. Пока ты отсутствовал утром, со мной связался Дэви. Он возвращается.

— Ну что ж, пусть возвращается. Все равно мы ничего не можем сделать, пока не получим разрешение от властей, а на это требуется время.

— Слишком долгое время, похоже.

— Может быть, и нет, — пожал плечами Шустер. — Не будь противным стариком на корабле.

— Э-э… не понял?

— Ну как же: 

Будь славным мальчиком, налей мне выпить, а потом я отведу себя в постельку.

— Как, без ужина?

— Обойдусь бутербродом. Нам нужно начинать экономить еду — ты не забыл?

4

Шустера разбудил сигнал сканера. Он со стоном выбрался из койки и ощупью нашел дорогу к обзорному экрану. То, что он увидел, сразу прогнало все остатки сонливости.

Дюжина стражей храма верхом на фастигах окружила трап, свет лун и сияние Плеяд отражались от наконечников копий. Двое послушников помогали спешиться высокому согбенному старцу. Шустер ни с чем не спутал бы эту белоснежную гриву и увенчанный диском посох во всей Галактике по эту сторону туманности Угольный Мешок.

— Ой-ой-ой, — пробормотал он. — Ребятишки, одевайтесь. К нам пожаловал местный святейший папа.

— Кто-кто? — зевая, переспросил Мукерджи.

— Скетуло, босс Посвященных, собственной персоной. Уж не устроил ли я больший фейерверк, чем ожидал? — Шустер схватил свою одежду и начал быстро одеваться.

Он был уже готов принять гостя, когда тот поднялся по трапу к воздушному шлюзу.

— Мой господин, ты оказываешь нам великую честь, — произнес Мартин елейно. — Если бы мы знали, мы бы приготовили подобающую…

— Не будем тратить время на лицемерие, — оборвал его айвенгец. — Я прибыл сюда, чтобы мы могли поговорить наедине, не опасаясь быть подслушанными низшими или глупцами. — Он жестом велел Паскуалю закрыть внутреннюю дверь. — Притушите свои проклятые огни.

Мукерджи выполнил его распоряжение. Огромные глаза Скетуло широко раскрылись и яростно уставились на Шустера.

— Ты здесь главный, — сказал он, — я буду говорить с тобой одним.

Торговец пожал плечами и бросил на своих товарищей смущенный взгляд, но послушно проводил гостя — в соответствии с обычаями Ларсума, где парадные помещения находились в глубине дома, — в каюту, которая в спокойные времена служила ему кабинетом. Когда дверь за ними закрылась, Шустер повернулся лицом к Скетуло.

Жрец неловко сел на край кресла, специально приспособленного для айвенгцев. В руке он по-прежнему сжимал свой посох, золотой диск на рукояти которого тепло блестел в рассеянном свете. Шустер тоже сел, скрестил ноги и стал ждать дальнейшего развития событий.

Наконец старческий голос проскрежетал:

— Когда я давал тебе позволение учить молодых астрологов, я не думал, что ты осмелишься сеять среди них ересь.

— Но, господин! — запротестовал Шустер, надеясь, что его голос звучит достаточно оскорбленно. — Ничего подобного я не делал!

— О, ты хорошо замел следы своими разглагольствованиями о допущении. Но мне редко приходилось видеть жрецов такими возбужденными, как после твоей лекции.

— Естественно, идея, с которой я их ознакомил, не могла не взволновать…

— Скажи мне вот что, — Скетуло выпятил морщинистые губы, — мы, конечно, проверим твои вычисления, недействительно ли твоя гипотеза работает так хорошо, как ты говоришь?

— Да. Не стану же я позорить себя беспочвенным хвастовством, когда все так легко проверить.

— Так я и думал. Умно придумано, умно… — старик удрученно покачал головой. — Дьявол знает много уловок для совращения душ с пути истинного.

— Но, мой господин, я же ясно сказал, что сделанное мной допущение не соответствует истине.

— Да, конечно. Как мне доложили, ты говорил, что твоя гипотеза в лучшем случае верна математически, что не делает ее справедливой и с философской точки зрения. — Скетуло наклонился вперед и яростно прорычал: — И, однако, ты знал, что очень скоро твои слушатели зададут себе вопрос: а могут ли существовать два вида истины? Перед лицом такого противоречия Посвященные, вся жизнь которых отдана астрономическим наблюдениям и числам, в конце концов решат, что математическая истина — единственная.

«Так оно и есть, — подумал Шустер. — Именно это и привело Галилея в руки инквизиции — в те древние времена на Земле. — Мартина охватила дрожь. — Никак не рассчитывал, что ты так быстро все поймешь, старый черт».

— То, как ты хитро подрываешь веру, укрепляет мое подозрение: ты и твой народ — дети сатаны, — заявил Скетуло. — Вам не место здесь.

В Шустере затеплилась надежда.

— Поверь мне, господин, мы не имеем намерения задерживаться в Ларсуме. Чем скорее мы получим со склада то, что нам нужно для ремонта, тем скорее мы отбудем ко всеобщему удовлетворению.

— Ах так. Но другие? Ведь последует третий визит, четвертый, флот за флотом?

— Боже упаси. Вам ведь говорили — те, кто побывал у вас первыми, — мы не заинтересованы в торговле…

— Да, так они говорили. И тем не менее прошло совсем немного времени — и прибыл твой корабль. Откуда ты знаешь, что не будет и других?

«Разве можно что-нибудь доказать фанатику», — подумал Шустер и промолчал. К его удивлению, Скетуло вдруг переменил тему и спросил почти нормальным тоном:

— Как вы собираетесь доставить сюда этот свой громоздкий механизм?

— Вот в том-то и дело, мой господин. — Пот заливал лицо Шустера, он вытер его рукавом. — Мы знаем способ, но… э-э… мы не решаемся его предложить.

— Я потому и потребовал разговора наедине, чтобы мы оба могли говорить откровенно.

Шустер глубоко вздохнул и потянулся за блокнотом и карандашом. Рисунок поможет ему объяснить верховному жрецу, что такое платформа.

Ни один мускул не дрогнул в лице Скетуло. Когда через некоторое время он нарушил молчание, его слова были:

— При самых священных и тайных обрядах, в сокровенных глубинах храма, мы передвигаем такое сооружение из зала в зал.

— Нет надобности смущать население, — заметил Шустер. — Можно ведь сделать боковые стенки или занавеси так, что они скроют колеса.