Карнавал (сборник)

Эстах внимательно посмотрел на камешек у своих ног и почувствовал холод между лопатками.

— А ты говоришь, галера, — продолжал Архимед. — Может, этот камень разом уничтожит весь римский флот.

— Как же ты вытащишь оттуда эту скалу? — косясь на грозный снаряд, спросил Эстах.

— Да так же, как ты разрубил деревянный шар, — ответил ученый. Только мой меч — катапульта!

— Ты велик, геометр! — в восхищении произнес пораженный воин. — Одним маленьким камнем — целый флот! Недаром Марцелл называет тебя сказочным сторуким великаном.

— Боюсь только, как бы эта скала не оказалась чересчур большой, задумчиво пробормотал Архимед, подходя к катапульте. — Если ее размеры достаточно велики, то, став на нее, можно было бы сдвинуть Землю. Хм… интересно.

— Будешь запускать? — спросил Эстах, с опаской следя за действиями геометра.

— Да, надо попробовать. Подай-ка мне камень. Нет, не тот. Возьми на первый раз поменьше. Вообще-то, мы все равно не знаем истинных размеров камня, но если он поменьше, то как-то спокойнее. Глупо, конечно, но других критериев нет… Эх, если б Конон был жив!

С тоненьким свистом камень, величиной с гусиное яйцо, ушел в лазурное небо Сицилии. Описав заданную катапультой замысловатую траекторию, он неожиданно вспыхнул желтым пламенем и пропал. Два человека, стоявшие на крепостной стене, заметили, как в ярко-синем небе раскрылась и тут же захлопнулась черная брешь, в которой сияли звезды.

Летним утром 1908 года над тайгой, в бассейне реки Подкаменной Тунгусски, с ужасающим грохотом пронесся неопознанный пылающий объект. Врезавшись в землю, он поднял тучи огня и дыма, повалив деревья в радиусе 25 километров. Феномен этот вызвал множество разных толкований. Мнения людей ученых разделились: либо метеорит, либо космический корабль. Люди же набожные склонялись к мысли, что это был антихрист, объятый пламенем и смрадом в наказание за свои грехи тяжкие.

Операция 'Летучая мышь'

Смесь страха, брезгливости и отвращения — сильное чувство. Оно может возникнуть внезапно и по совершенно необъяснимым причинам. Например, еле слышный шорох. Полная тишина, и вдруг… Легкое, почти неуловимое движение воздуха, будто шуршание крыльев летучей мыши. Вынырнула из темноты, шарахнулась в сторону, и нет ее. Исчезла.

Глен вздрогнул и посмотрел вверх.

Над головой все то же неизменное пасмурное небо, в котором нет ни солнца, ни птиц, а лишь тяжелые тучи, похожие на застывшие комья грязной глины. Вокруг, куда ни глянь, — бескрайний плац из серого бетона. Он словно отражение неба: такой же бесконечный, угрюмый и неподвижный. Две человеческие фигуры на нем кажутся черными точками. Они приближаются.

Глен пятится назад. Но тщетно. Мгновение — и люди рядом. Первый идет с опущенной головой. Лица не видно, руки связаны. Второй — здоровенный детина в форме цвета хаки — шагает следом. За спиной карабин, на губах бессмысленная улыбка, в пустых глазах — свинец.

"Убийца!" — догадывается Глен и, отшатнувшись, пытается вытереть вспотевший лоб.

Но что это? Руки связаны за спиной, а сам он молча бредет, глядя на бетон под ногами. Сзади слышатся чьи-то шаги. Глен оборачивается.

Тернер.

Арнольд Тернер — его школьный товарищ и лучший друг. Его конвоир.

Глен недоуменно смотрит на ноги Тернера. Они обуты в армейские ботинки на толстой подошве. Переводит взгляд на свои — они босые.

— Арнольд! — кричит Глен и не слышит собственного голоса.

Тернер улыбается, движением головы делает знак следовать дальше. Глен повинуется.

Они идут по серому полю, которое тянется к самому горизонту. Они знают, что где-то впереди есть стена. Еще немного — и они ее увидят.

Глен вглядывается и, кажется, что-то припоминает. Этот плац космодром, с которого не так давно стартовал челнок с двумя астронавтами. Их имена — Глен Гортон и Арнольд Тернер. Да, именно так, вот только…

Тяжелый приклад с силой врезается между лопаток. Задохнувшись от боли, Глен делает несколько шагов и оборачивается.

Глаза Тернера ничего не выражают. Все, о чем он думает, можно прочесть в черном отверстии ствола карабина.

— Ненавижу! — сквозь зубы шепчет Глен.

Тернер равнодушно пожимает плечами, забрасывает карабин за спину, и достав из нагрудного кармана жевательную резинку, принимается неторопливо ее разворачивать.

— Ненавижу…

Бортовой компьютер отсчитал положенное время и разбудил астронавтов. Они проснулись одновременно. Сняв с головы мягкий обруч, Глен посмотрел на Тернера. Тот улыбнулся и кивнул:

— Доброе утро.

— Привет, — буркнул Глен, отметив, что настроение у него никудышное.

— Неплохую штуку придумали наши яйцеголовые. — Тернер подбросил в руке свой обруч. — На Земле у меня самым мучительным временем было утро, а здесь раз — и ты уже на ногах.

Глен промолчал. Лично он не мог похвастать своим самочувствием, и его раздражали душевные излияния здоровяка Тернера. Так повторялось каждое утро. Через час-другой станет легче, а пока…

— Что-то голова болит, — вздохнул Глен.

Тернер озабоченно заморгал.

— Вообще-то, ты выглядишь неважно, — заметил он. — Может, проконсультируешься с центром?

— Да ну их. Просто, наверное, какая-нибудь дрянь приснилась.

— Но мы же подсоединены к компьютеру. Это гарантия от всяких сновидений.

— Ну, не знаю! — огрызнулся Глен. — Отстань.

Тернер обиженно отвернулся. Глен пожалел о своих словах, но только на миг. В последнее время они все больше и больше отдалялись друг от друга, и Глен с ужасом ощущал, как в нем закипает ненависть. Это было необъяснимо. Тернер оставался все таким же весельчаком и балагуром, а Глен… Порой он незаметно подглядывал за Арнольдом, будто ожидал от него подвоха.

Наверное, самым разумным было бы рассказать все Арнольду и, возможно, проконсультироваться с врачами центра, но Глен не мог этого сделать. Во-первых, он теперь боялся Тернера и не доверял ему, а во-вторых, хорошо знал, что ждет астронавта, у которого начинают пошаливать нервы. Окончательный диагноз будет составлен с убийственной вежливостью и зачитан с неподдельным сожалением в голосе. Оставался единственный путь, тот, что вел в тупик. Глен устал бороться с самим собой.

Молчание затягивалось.

Тернер старательно делал вид, что изучает показания приборов. Необходимости в этом, разумеется, не было — о любых нарушениях тотчас сообщал компьютер. Сообщал голосом или прямо выходил на сознание человека. Клавиатура, дисплей, индикаторы и прочие атрибуты заурядной ЭВМ — все это пока еще имелось на борту. В мыслях человек привык оперировать абстрактными категориями, а для диалога с машиной нуждался в тумблерах и лампочках, которые играли роль общего знакомого. Но люди изучали компьютер, компьютер изучал людей и самого себя, человек все реже обращался к расшифровке возникающих в голове образов, значит, на верном пути находился и компьютер.

Военные быстро оценили возможности нового направления электроники. Мгновенная реакция, фантастическая точность расчетов вместе с чисто человеческой интуицией, с выверенными самой природой инстинктами были бы идеальными качествами будущих космических солдат. Таким образом, компьютеры фирмы "Хьюс" вызвали самое пристальное внимание со стороны правительства.

Глен зевнул.

Тернер чуть повернулся в кресле, осторожно стрельнул глазами и вновь уставился на контрольную панель. Глену стало совестно.

— Как насчет завтрака? — примирительно спросил он. — У нас сегодня множество дел.

Завтрак, как пишут в газетах, прошел в дружественной обстановке. Правда, Глену это стоило определенных усилий, но выглядело все пристойно. Тернер не умел долго обижаться, и видя, что его друг пребывает в нервозном состоянии, старался проявить максимум такта. Забавно было наблюдать, с какой неуклюжей заботливостью он пытается предупредить желания Глена.