90х60х90

- Если же нет, то вы знаете, что предпринять.

- Да, разумеется, - ответствовал голос. - Иначе я вам немедленно сообщу. Равно как и по завершении, - на всякий случай голос решил предупредить заранее. - Еще два звонка. Говорить с вами будет главный. Он же вас и проинформирует о дальнейших действиях. Как мы договорились.

После чего голос прервал связь.

Павел сел за стол, тут только заметив, что стоит перед ним, нелепо склонясь в эдаком полупоклоне, точно разговаривает по обыкновенному шнуровому телефону. Сила привычки, долгое время, проведенное в переговорах на старой технике. Теперь он избавился от нее, но пока еще не от условных рефлексов, выработанных благодаря ей. Шеф его испытывал, достаточно долго и излишне строго, как всегда казалось ему. Испытывал во всем, в том числе и за счет допотопного оборудования, стоявшего у него в кабинете, всегда стоявшего и не менявшегося. Как и у всех управленцев среднего звена, "неконтактных" по выражению шефа. Шеф всегда был, и пока что есть, мелочным и невыносимо экономным. Экономил он и на нем, уравняв в правах с этим средним звеном, для чего? - совершеннейшая бессмыслица. Говорил обыкновенно что-то о постепенности карьерного роста, о необходимости поэтапного движения наверх, об открывающихся перспективах и необходимости глубокого вхождения в деловой быт, поскольку все может пригодиться в жизни.

Чушь, банальщина. Нечто из области давно забытого. Ему почти тридцать, двадцать пять, если быть точным, а он только сейчас получил открытый доступ к тому, что являлось естественным в его положении и возрасте уже очень давно. И что с того, что его с шефом связывают родственные отношения? Спрашивается, что с того?

Пискнул селектор и, одновременно с этим писком, дверь распахнулась, пропуская внутрь невысокого молодого человека, примерно одного с Павлом возраста и сложения. Он так же быстро, как открыл, захлопнул за собою дверь, в силу уже выработанной годами привычки и подошел к рабочему столу своего начальника, протягивая ему пластиковую папку со скоросшивателем.

- Здесь все, - произнес он, выкладывая папку и ожидая мнения Павла. Документы все чистые, придраться не к чему, можете быть уверены.

Павел принял папку, бегло ее просмотрел, лицо его при этом оставалось непроницаемым.

- Что наш взломщик? - спросил он.

- Выкачал со счетов Перовского, Останкинского и Преображенского филиалов пятьдесят тысяч в четыре приема и еще в рублях около шести миллионов. Все упоминания о сделках по вашим счетам стерты при взломе. Владельцы хватятся теперь только после выходных, в понедельник. Да, из головы вон, с вашего корсчета он при этом снял десять тысяч у.е.

- Это его премия, я в курсе. Мы с ним условия обговорили отдельно.

- Хорошо, Павел Сергеевич, - кажется, это обстоятельство последнему не пришлось по душе. - Я предполагал, что...

- Нет, все расчеты с ним закончу я сам, завтра. Откуда он проводил взлом банковской системы?

- Первоначальный след ведет в Норвегию, затем через Филиппины, в Питер. После поймать концы уже невозможно, вы сами знаете, сколько раз с вами проделывали эти операции - и ничего, все чисто. Не думаю, что теперь опера докопаются.

- Опера не докопаются. Антон, я говорю о своих.

- О нем? - Антон возвел очи горе.

- И о нем тоже.

Молодой человек отрицательно покачал головой.

- Вагит Тимурович плохо разбирается в современных технологиях, Интернет для него - лес темный. Я курировал раз работу его управляющих...

- Интернет, может, и лес темный, но ума у него заподозрить кого-то из нас хватит.

- Улик нет.

- Стопроцентно?

- Вообще, абсолютно никаких.

Павел покачал головой.

- Это плохо. Улики нужны.

- А, вы в этом смысле, - молодой человек усмехнулся. - В этом смысле есть.

- На кого?

- На группу Филимонова.

Павел хмыкнул, не то удовлетворенный услышанным, не то раздраженный, этой его реакции Антон не понял. И потому поспешил добавить, как бы в оправдание своим действиям:

- Вагит Тимурович вполне искренне считал три года назад, что именно из отдела перспективного планирования пришла весточка тем наемникам, что разворотили его "мерин" в назидание за отказ...

- Я помню эту историю, незачем мне ее пересказывать, - раздраженно произнес Павел. - Выяснилось же в итоге, что это ребята Османова что-то недополучили. Помнишь, наверное, такого.

- Помню, - охотно согласился Антон, - он сейчас где-то в провинции обитает, даже не в Спасопрокопьевске, как раньше.

- Обитал, - неохотно уточнил Павел, с каким-то холодком в голосе. - В прошлом году попал в аварию, где-то там, в области. Спасти не удалось.

Антон помолчал немного, затем продолжил тем же тоном:

- А тогда еще был "под крылом самолета", великие идеи продвигал среди местного населения. Большого человека в госдепы продвигал, большой куш слупил с него и со своего шефа за работу. И незачем так на меня смотреть, я Османовым непосредственно занимался, лучше сказать, связями с Османовым. В качестве финансового директора... этой группировки в Москве.

Произнеся эти слова, он с интересом взглянул на своего подчиненного. Впрочем, по лицу последнего прочесть ничего было нельзя, Антон никак не отреагировал на неожиданное откровение начальства, а если и отреагировал, то подавать вида не решил.

Павлу еще раз вспомнилось, что подчиненные называют его "наследником", как-никак родственных связей с племянником Караев не скрывал с того момента как устроил молодого человека к себе на работу и принялся объяснять ему с азов устройство вещей и ход событий. Откровенно испытывал на прочность и устраивал проверки деятельности в самые неподходящие моменты, спартанскими приемами давая возможность Павлу обеспечить себе нужный для успешного продвижения - уже в недалеком будущем, когда он станет представлять собой самостоятельную единицу - необходимый запас плавучести в бурных водах нарождающихся деловых отношений.

Не исключено, ядовито подумал Павел, что уроки Караева все же пошли ему на пользу. Если дело, которым он занимается последние недели и дни, все же выгорит, можно будет с уверенностью говорить, что ученик оказался не так плох, как предполагал поначалу учитель. И перещеголял его в применении невысказанного, но каждодневно практикуемого правила: Homo homini lupus est. Что же до исключений из этого правила, на которые так упирал Караев, то... впрочем, пока говорить об этом рановато.

Кстати, как там волк на чеченском? Кажется, борз.

- Ладно, пускай будет Филимонов, - согласился он. - Мне не жалко. Как намек пока сгодится.

- Вполне ведь можно допустить, что из его группы тогда вычистили не всех, - поспешил добавить Антон. - Сами понимаете, всякое бывает.

- Я понял, допустить можно и это. Когда подчистка проведенных банковских операций и моих счетов будет полностью завершена?

- Она уже завершена, Павел Сергеевич. Следов нет, можете убедиться сами. Если угодно, Ряшитов принесет вам распечатки или же сам...

- После. Все после. Сейчас я займусь бумагами.

Молодой человек тут же посчитал свое присутствие излишним и поспешил откланяться.

- Да и последнее, - голос Павла остановил его на выходе. Антон торопливо запер распахнутую дверь и обернулся. - Днем я буду на заседании, скорее всего, порядком задержусь. Так что меня не ждите. А Ряшитов пускай не выезжает из офиса до вечера, он мне еще может понадобиться.

- Само собой, он тогда с распечатками...

Павел махнул рукой, и молодой человек немедленно исчез за закрытой дверью. Жест этот был точной копией караевского, подсмотренный им давным-давно, и по этой причине первоисточник эффектного движения руки уже забылся Павлом совершенно.

Убедившись, что остался один, Павел вынул из верхнего ящика стола несколько бумаг, положил их в принесенную Антоном папку, старательно смешивая влагаемые листы с уже имеющимися, поднялся и вышел из-за стола.