За великую трассу

Рендол открыл сейф, достал нужные чертежи, сунул их в боковой карман пиджака. Медлить было нельзя. Он закрыл на ключ кабинет и быстро зашагал на заводской двор.

За столом в конторе управляющего сидели сенатор Уолтер и Чарли Петтон. Заметив сквозь широкую стеклянную стену Рендола, Петтон приветливо улыбнулся и позвал инженера в контору.

- Мистер Рендол, о, вы легки на помин! Мы только что говорили о вас. Мистер Уолтер считает, что вы - великий изобретатель. И я думаю, он нисколько не преувеличивает ваш яркий талант. Нашему заводу честь иметь такого инженера. - Он указал рукой на высокое кожаное кресло. - Присаживайтесь, мистер Рендол. Вы, как настоящий патриот, не жалеете сил для расцвета науки в Федеральной Республике…

- Простите, мистер Петтон, - прервал управляющего инженер.- Но я убежден, что в Республике сейчас нет настоящей науки.

- Как нет? - удивленно уставился на инженера Петтон.

- Есть только купля и продажа. Они часто заменяют здесь и науку, и искусство, - резко закончил Рендол.

Сенатор недовольно поморщился.

- Зачем так говорить? Я думаю, что когда ракета будет закончена и мы как следует вознаградим вас, вы будете рассуждать гораздо оптимистичнее…

- Нет, сенатор, я не буду ждать вашей награды,- твердо сказал Рендол и бросил на стол рапорт.-Я отказываюсь работать на вашем заводе.

Для сенатора это было полной неожиданностью. Пораженный, он откинулся на спинку кресла и смотрел то на инженера, то на управляющего. Несколько минут он держал рапорт Вилли в руках, потом положил его на стол и черным карандашом написал: «Уволить».

- Запомните, мистер Рендол, - сказал Уолтер, не скрывая раздражения, - кто подбросил вверх камень, тот рискует своей собственной головой…

- Благодарю за предостережение, мистер. Но я могу полностью адресовать его и вам, - и инженер решительно вышел из конторы.

В цехе все еще не было привычного рабочего ритма. Вилли Рендол в последний раз окинул взглядом густое переплетение металлических балок над головой, тяжелые подъемные краны, электрокары, которые будто с неохотой передвигались сейчас вокруг огромного тела ракеты. Гневом вспыхнули его глаза, когда он остановил свой взгляд на группе людей.

- Негодяи, штрейкбрехеры! - процедил он сквозь зубы и вышел из цеха.

Расчет получать он не стал. Сейчас нужно было думать не о деньгах, а о спасении жизни. Сенатор и управляющий каждую минуту могли узнать об исчезновении чертежей, и тогда инженеру не миновать «райских ворот».

Но все закончилось благополучно. Более того, даже сам Чарли Петтон лично проводил его.

- Передумаете,-сказал он на прощание, - приходите к нам.

- Чтобы попасть на тот свет, не обязательно искать ваши «райские ворота», - насмешливо ответил инженер.

- О каких это «райских воротах» вы говорите, мистер Рендол? - удивленно, будто ничего не понимая, спросил управляющий.

- Вот об этих самых, где мы стоим сейчас. Через них вы недавно отправили в рай Тома Блейна…

- Он умер от внезапного паралича сердца. Что вы говорите, Рендол? Есть заключение врача…

Инженер ничего не ответил и сел в машину.

Через полминуты машина Вилли уже мчалась по главной магистрали.

Что творится на свете! Как случилось, что Федеральной Республикой, ее народом, судьбой миллионов людей овладели хищники, разные уолтеры и петтоны, эти отвратительные мироеды, которые на каждом шагу ткут паутину интриг, махинаций, преступлений? По какому праву они претендуют на мировое господство, если не любят и не уважают человека, его труд, жизнь…

Глава VIII

Через двое суток после свидания Назарова с генералом Коллингом Назаров, Круцкий и Свистунов уже находились на одном из военных аэродромов в Западной Европе.

Когда сумерки опустились на землю, диверсанты в сопровождении майора секретной службы направились к узкокрылому реактивному самолету.

Круцкий и Свистунов так и не могли понять, для чего их посылают в Россию. Если бы для диверсионных целей - то нужно было бы взять с собой специальные мины, оружие, радиостанцию. А у них, кроме парашютов, денег и документов, ничего не было. Операция, по-видимому, была строго секретной, и цели ее знал только Назаров. Такая предосторожность была вполне оправданной: провал Круцкого или Свистунова не мог повредить выполнению задания.

Майор секретной службы был в черном балахоне, накинутом поверх военного костюма. Высокий и тонкий, как жердь, он в этой одежде казался похожим на монаха. Шел он рядом с Назаровым, засунув руки в карманы балахона и упорно молчал. Только слышно было, как жевал тяжелыми челюстями традиционную для сограждан его страны резинку.

Когда они подошли к самолету, майор открыл небольшую металлическую дверцу и сделал рукой жест, приглашая садиться. Первым в самолет забрался Круцкий. Хотя щель, называвшаяся входом, была довольно узкой, протиснулся он в нее быстро, в один момент. Куда тяжелее было забраться Свистунову.

Круцкий и Свистунов слышали, как на прощание майор буркнул что-то Назарову и тот ответил ему:

- Гуд бай!

Не успела закрыться дверца, как взревел мотор, и реактивный самолет почти сразу, без разгона, взмыл в черное ночное небо.

Свистунова сильно отбросило назад, прижало к холодному жесткому металлу. В маленьком круглом окне блеснули какие-то огоньки и, срезанные острым крылом самолета, исчезли.

Самолет взял направление на восток к Великой земле… Свободная и счастливая жизнь на ней не давала покоя хищным империалистическим акулам. Они разрабатывали планы ее уничтожения, не жалели средств, чтобы организовывать там крупные диверсии.

Самолет летел на огромной высоте. Но пассажиры не замечали этого: они находились в герметически закрытой кабине. Сзади яростно, однотонно гудела раскаленная газовая струя. Свистунов знал, что хотя самолет летит быстрее звука, путь к месту назначения займет около получаса.

Ни о чем не хотелось думать. Однотонное шепелявое гудение турбин клонило ко сну. Он задремал…

Проснулся от нового резкого ощущения. Его подняло с сидения, прижало к потолку. «Снижаемся, - мелькнула догадка, от которой по всему телу пробежала холодная дрожь. - Значит, скоро будем высаживаться. Но как? Хорошо Круцкому: он худой, тонкий и сразу протиснется в узкие дверцы. А как же он и Назаров выберутся отсюда?..»

Свистунов не успел закончить свои рассуждения. С какой-то невероятной силой его вдруг выбросило куда-то вверх, так что он чуть не свернул себе шею. Как молния, стрельнула мысль: «Конец, катастрофа…» Густой, влажный воздух больно хлестнул по лицу. Свистунов инстинктивно задвигал ногами и, кувыркаясь, полетел вниз…

Где же самолет? Где земля? Ничего вокруг нельзя разобрать. Мрак. Ветер. Холод. В голове сильно шумело, перед глазами была мутная стена…

… Назарова вывел из забытья резкий толчок. Не увидел, а скорее почувствовал, что над головой раскрылся парашют. Порывы ветра раскачивали его во все стороны. Черт побери, ему, Назарову, в который раз приходится попадать под этот шелковый купол. Какой сложной бывает жизнь!

Вдали он заметил какие-то, огненные вспышки. Они возникали перекрестными цепочками. Сначала Назаров не мог понять, что это такое: галлюцинация или действительность. Затем он услышал далекий грохот взрывов, и все стало понятным - самолет был замечен с земли и по нем открыли огонь.

В густом мраке вдруг появилась новая, на этот раз гораздо больших размеров, яркая вспышка, на мгновение осветившая все вокруг, так что Назаров увидел под собой живую карту местности: серебристую ленту реки, стрелу шоссе, квадратики улиц далекого поселка, темные пятна лесов. Через несколько секунд до его слуха долетел продолжительный грохот.

- Все! - воскликнул Назаров в отчаянии. - Самолет сбит!..