Небесный король

Однажды Антон проснулся от глухих ударов. Он сел на койке и прислушался. Взрывалось где-то над лодкой. При каждом ударе лодку сильно встряхивало. Все, что не было закреплено, рушилось и падало. Но моряки – народ опытный, и поэтому все в крохотном кубрике Антона было привинчено либо к полу, либо к переборкам. Никаких личных вещей у него давно не было. Взрывы от глубинных бомб грохотали почти целый час, видимо противолодочный корабль выследил лодку и преследовал ее, упорно стараясь потопить. Затем все внезапно смолкло и взрывы больше не повторялись. Подлодка смогла уйти от корабля нацистов.

Спустя еще несколько дней люк в кубрик Антона отворился, когда он спал. Переступив через порог, в кубрик вошел капитан. Антон сел и протер ладонью глаза.

– Слушай, летун, – приветствовал его капитан, – пришло радио с базы. Я запрашивал о тебе и вот получил ответ. Лейтенант Гризов из сто сорок первого истребительного полка, погиб смертью храбрых в бою над немецким городом Киль. Что скажешь?

– А что говорить, – пробормотал Антон, – Интересно, кто это видел? А может и действительно подумали, что погиб, я ведь на таран пошел. А очнулся на земле – сам почти ничего не помню.

– Ну, в общем так, мы уже почти на базе. К утру дойдем. Первым делом я тебя сдам в комендатуру.

– Да куда угодно, – ответил Антон, – главное, что я уже не в немецком плену.

– Ну да, – процедил капитан сквозь зубы, – Прощай. Больше я тебя навещать не буду. Поминай, как звали.

Антон повернул голову и сказал:

– Спасибо тебе капитан, ты ведь меня от смерти спас.

Капитан еще раз внимательно посмотрел на Антона и молча вышел. Через несколько часов люк со скрипом отворился снова. На сей раз в проеме показался широкоплечий матрос Филипенко с автоматом в руках. Он повел дулом автомата в сторону люка и пробасил:

– Выходи, да смотри мне, без фокусов.

Антон осторожно, чтобы не удариться головой или плечом о переборку, перешагнул через порог.

– Прямо и вверх по лестнице. – указал путь Филипенко.

Антон медленно стал подниматься по узкой лесенке, ведущей, скорее всего, в рубку. Так оно и оказалось. Филипенко не отставал, но все время находился на таком расстоянии, что его невозможно было достать, захоти Антон его ударить. Поднявшись в рубку, Антон столкнулся там еще с двумя офицерами и несколькими матросами. И наконец, поднявшись еще выше, он оказался на свежем воздухе. Соленый ветер ударил в лицо. Антон жадно вдохнул, набирая полную грудь чистого кислорода, которым казался свежий воздух после спертого воздуха в подлодке. Голова закружилась, словно принял стакан чистого спирта. Долго блаженствовать ему, однако, не пришлось. Филипенко ткнул в спину дулом автомата и напомнил:

– Вниз по лестнице и на пристань, медленно.

Спустившись на палубу подлодки, Антон осмотрелся вокруг, насколько позволяло время, отпущенное шагавшим позади Филипенко. Подлодка стояла в довольно широкой гавани, образованной далеко выдававшимся в море мысом, благодаря которому гавань была защищена с трех сторон. На самом конце мыса виднелись несколько орудий береговой артиллерийской батареи. Впереди на берегу – приземистые строения, скорее всего казармы обслуги базы подводных лодок. Филипенко снова напомнил о себе, и Антон послушно поднялся по трапу на пирс. Они зашагали по небольшой дороге, ведущей к видневшемуся на холмах городку. Судя по всему это был оплот советского военно-морского флота город Мурманск. Ничего против Мурманска Антон не имел. Какая разница в каком именно месте, но он опять оказался на своей земле. Он так обрадовался этому, что ускорил шаг. Но очень быстро понял, что поторопился. В процессе ходьбы плечо снова разболелось и дало о себе знать приливом горячей волны к лицу. Так что в комендатуру Антон добрался уже шатаясь и, едва переступив порог, рухнул на пол.

Очнулся он в лазарете. Рядом с ним сидела медсестра, а чуть поодаль – сухопутный автоматчик, положив свое оружие на колени. Когда он очнулся, медсестра смочила его лоб мокрой тряпкой, стараясь облегчить страдания, а охранник, наоборот, насторожился. Из чего Антон заключил, что его личность все еще вызывает опасения. Его даже сфотографировали и отослали фото в сто сорок первый авиаполк. Ответ пришел неожиданно быстро. Особый отдел признал лейтенанта Гризова в лицо и предписывал переправить его в расположение полка для дальнейшего разбирательства в происшедшем как можно быстрее. Его срочно погрузили в самолет, направлявшийся в Белоруссию, где в данный момент базировался полк. Весь полет Антон провел в полузабытьи, время от времени приходя в себя и опять проваливаясь в черную темноту. В полусне-полубреду ему казалось, что он снова стоит на коленях в каюте немецкого крейсера и смотрит в пасть овчарке. Потом он снова отстреливался от фашистов около дома на берегу, пикировал куда-то на своем истребителе, шел на таран, снова пикировал, косил немцев из пулемета в пылу схватки.

Когда он, неизвестно в который раз, пришел в себя, то обнаружил, что лежит в большой белой палате с высоким потолком. Рядом стояло еще пять коек, на которых лежали раненые бойцы. Антон попытался приподнять голову и едва смог это сделать – так сильна была слабость. Посмотрев вокруг, он увидел сидевшего на койке у окна бойца и спросил:

– Что со мной было?

Боец с перевязанной рукой повернул к нему свое небритое лицо и спокойно сказал:

– Ты чуть не умер, паря, только и всего. Еле выходила тебя сестричка. Дохтуру, да ей жизнью обязан.

Антон уронил голову на подушку и снова спросил:

– А где я, боец, в Мурманске?

– Да, видать тебя крепко задело, – проговорил боец с сочувствием в голосе, – Ты в Белоруссии, паря, недалеко от Гродно.

– А немцы где?

– Немцы? Да не боись. Немца уже далеко отбросили, аж за Вислу. Но повоевать еще успеешь, крепко дерется еще фашист. Да хребет уже сломали, недолго ему осталось.

В этот момент в палату вошел Михась Боровой и увидев живого Антона едва не закричал от радости.

– Жив, черт тебя подери, а мы уж тебя похоронили. Ну как ты, рассказывай.

– Да что тут рассказывать, – Антон обвел взглядом палату. – лежу вот. Вспоминаю. Вы-то как, как ребята?