Антидот к паранойе

Сколько они бродили по странной дороге, они уже и сами не могли сказать. Час, день, год, век? Для них все слилось в единую монотонную ленту, которая вела их куда-то вдаль, не позволяя просто лечь и плюнуть на все. Бесконечное движение вперед, нескончаемые шаги, которые надо соразмерять с напарником. Реально, проще сдохнуть.

Но что-то все равно держало. То ли природное упрямство, то ли желание жить, то ли оставленные где-то миллион лет назад женщины, а, может, просто-напросто неведомая сила, скрытая в проклятом камне? Сейчас это было не важно.

Они дошли.

– Дошли, Шойс, – Степа чуть ли не бегом рванул в гостеприимный вход в арку, в котором терялся их многопроклятый Путь.

Последние шаги. Последние метры пытки этой дорогой (чтобы Степа…, еще хоть один раз…, за пределы Изюбра…, да ни в жизнь). Есть. Донкат с Декстером влетели в арку, прошли ее насквозь и выскочили с другой стороны…, чтобы понять, что их обманули.

Путь и вправду кончался здесь, с другой стороны арки его не было. Но главная задница заключалась в том, что с другой стороны арки не было вообще ничего, кроме неровных кочек, поросших карликовым кустарником, и неизменных клубов тумана, сейчас как будто в недоумении отпрянувших от появившихся из арки друзей. Пустышка. Ноль. Бессмыслица.

– И чего? – Степа отказывался принимать такой результат.

Он потряс руками, как будто хотел стрясти с них опостылевший жертвенник. Не-а, тот и не думал отлепляться. Степа в отчаянии посмотрел на Декстера. Тот стоял с отрешенным видом, глядя назад. Степа посмотрел в ту же сторону … и ему захотелось точно так же встать, замереть, и больше никуда не идти. Потому что арки тоже больше не было. На ее месте бугрилась какая-то землянка на склоне холма, из которой не вело ни одной дороги. Ни единой. Путь тоже исчез.

– И что это может означать? – задумчиво проговорил Декстер. В его голосе не было ничего, кроме обреченного спокойствия.

– Хрен его знает, – честно признался Степа. – Но я так думаю…

Он взял паузу и осмотрелся. А ведь что-то ему этот пейзаж напоминает. Не вспомнить, что именно, но знакомый он, что аж до боли.

– Но я так думаю, что раз уж на сюда привело, то будет правильным сесть и отдохнуть.

– А не спечемся? – поинтересовался сакс. – Кончатся силы – и все.

– Нет, – покачал головой Степа. – Сколько мы с тобой уже бродим? Голова больше не справляется, это да. А ноги с руками еще столько же прошли бы. Да и некуда нам идти.

Декстер подумал и кивнул. Препираться не было смысла.

Треклятый камень был установлен на самую большую ровную площадку, которую они смогли найти в округе. Степа распластался на нем и прикрыл глаза.

– Шойс, не буди меня, пожалуйста, – попросил он. – Я на чуть-чуть.

– Договорились, – зевнул с другой стороны сакс.

И вправду, что делать солдату, если делать нечего? Только спать. Ах, да, он говорил, что не солдат. Да и ладно. Тогда не был, сейчас есть. Завтра? Да хрен его знает, что будет завтра, и будет ли оно вообще?

Короче, сакс тоже уснул.

И тут же обманул, зараза, практически мгновенно начав тормошить Степу. Причем, гадина такая, настойчиво так тормошить…

– Шойс, уйди, – попытался отмахнуться от него Степа. – Просил же. Дай поспать, имей совесть.

Но вредный сакс не отступал. Его тормошение стало еще настойчивей, жестче. Нет, он явно нарывался на грубость, если не хуже.

– Да отвали ты! – Донкат выпрямился, насколько позволяли руки, привязанные к камню. – Я тебя как человека просил…

И осекся, поняв, что просить как человека того, кто стоял перед ним, бесполезно. По крайней мере, сам Донкат даже не думал про него так. Хотя, ничем особенным стоящий перед ним от человека не отличался. На улице или в коридорах орбитальных баз любой бы принял его за обыкновенного человека, и, скорее всего, не ошибся бы. Но Степа видел этот овальный силуэт среди клубов тумана Белого Места, и навсегда запомнил его. Мало того, Степа очень хорошо помнил, что этот овальный – друг. Ну, или хотя бы не враг. И это точно. И если бы не он, там, на Бойджере еще неизвестно бы как все повернулось (роман «Переговорный процесс»).

Стоп. Были бы свободными руки, Донкат бы потер лицо изо всех сил. А так оставалось только моргать. Стоп. Это овальное тело всю жизнь (всю Бойджеровскую, давнишнюю, жизнь) было нематериальным. Откуда взялась эта тряска? Или это он просто не сталкивался с ситуациями, когда этот овальный представал в осязаемой форме?

А на взгляд так и не скажешь, что не человек. Пухлые щеки, короткие светлые волосы, серые глаза. Улыбается.

Овальный на самом деле улыбался, показывая на камень.

– Да, – закивал Степа. – Это то, что мы с собой тащили. Там внутри сидит бяка. Бяка сидит.

Донкат сам не знал, почему он разговаривает с этим кадром, как с ребенком. Может, потому, что в кои-то веки не сработал автоматический переводчик на плече, и Степа не понял ни единого слова из сказанного ему?

Но овальный, казалось, понимал Степу без особого труда.

В ответ на «бяку» он замотал головой и похлопал рукой сначала по камню, а потом себе по груди.

– Так это ты там сидел?! – поразился Донкат.

Овальный улыбнулся и замотал головой.

– Он, похоже, хочет сказать, что он и есть наш грузополучатель, – вдруг раздался голос сакса с другой стороны «жертвенника». Вот кто образец выдержки и спокойствия. Проснулся, увидел непонятно кого – и никаких лишних эмоций. Хотя, раз Степа разговаривает, значит, не враг. Наверное.

Овальный тем временем быстренько осознал, что Декстер понимает его лучше Степы, и переключился на сакса, прося его переводить Донкату.

Поток странных чирикающих звуков, несколько хлопков по камню и пара энергичных движений.

– Это он заказывал «доставку», – перевел сакс.

Степе оставалось только поражаться спокойствию сакса. Так что, это и есть корень всех проблем? Донкат покосился на овального – как-то непохоже.

Овальный постучал по очереди по руке сакса и Степы и просвистел что-то неразборчивое.

– Нужны были именно мы.

Овальный незло погрозил пальцем Степе и показал, как он в нетерпении ходит по кругу, а потом спит.

– Говорит, очень долго пришлось ждать, пока ты сообразишь, что надо. Это он тебя встречал в Белом Месте при посадке.

Степа почему-то даже удивляться не стал тому факту, что познакомились они на Бойджере, а встречал его овальный на Пепле. Говорят же, что все Белые Места связаны между собой.

Овальный опять погрозил пальцем. Степа хотел, было, возмутиться, но потом вспомнил, как этот кадр вытаскивал их с саксом из мясорубки на Бойджере (ну, как вытаскивал, просто помогал), и решил не злиться.

Вместо этого он пожал плечами и улыбнулся. Мол, ну, как получилось, мы старались. И посмотрел на сакса.

– Шойс, а почему ты его понимаешь, а я нет?

– Не знаю, – пожал плечами сакс. – Так выходит. Ты слушай давай.

Овальный свистнул пару раз и подпрыгнул на месте.

– Времени, говорит, у него мало, – пояснил Декстер. – Тяжело держать эту физическую форму.

Ага, Степа даже обрадовался. Это все-таки не он шизофреник, это обстоятельства поменялись.

Овальный засвистел громче и застучал ладонью по камню.

– Просит отдать, – перевел Декстер.

– Нет, – хохотнул Степа. – Не отдадим, себе оставим. Нам понравилось.

Овальный озадаченно посмотрел на него.

– Шутка, – Донкат широко распахнул глаза. – Забирай прямо сейчас. Только можно мы отойдем?

Декстер показал взглядом на камень. Овальный закивал и засвистел.

– Это неотъемлемая часть, – перевел сакс. – Только так и можно. Потому что пока мы с ним связаны. С Таиксаной.

– Таиксана, таиксана, таиксана, – вдруг засвиристел овальный.

Степа постарался улыбнуться.

– Да-да, именно таиксана, – он показал глазами на камень. – А теперь давай ты нас выпустишь.

Вся процедура не заняла и двадцати минут. Даже обидно. Столько нервов, пота и крови ради двух десятков минут и счастливого овального?