Зелёный мозг

Рин оглянулась назад на Чен-Лу и увидела, как улыбка заливает его лицо. «Он говорил в основном ради моего блага, — думала она. — Богатство и удовольствие — это цена. Но что я плачу? — Она посмотрела на Хуана. — Да. Я вручаю ему пограничника готовенького. Я отдаю ему Хуана, чтобы он мог использовать его, как ему заблагорассудится.»

Кабина плыла сейчас вперед задней частью вниз по реке, и Рин напряженно смотрела вверх по течению на горы, которые исчезли в плывущих тучах. «Почему меня так волнуют эти вопросы? — размышляла она. — Все равно у нас нет ни единого шанса выбраться отсюда. Есть только эти мгновения и возможность их использовать, которую мы можем получить.»

— Мы не опустились немного вниз с правой стороны? — спросил Хуан.

— Вероятно, немного, — сказал Чен-Лу. — Ты думаешь протекает твоя заплата?

— Может быть.

— У тебя есть среди инструментов насос?

— Мы можем использовать головку распылителя одного из наших ручных устройств, — сказал Хуан.

Мысли Рин были сейчас заняты оружием в кармане Хуана, и она сказала. — Хуан, не позволяй им, чтобы они поймали меня живой.

— О, начинается мелодрама, — сказал Чен-Лу.

— Оставьте ее в покое, — рявкнул Хуан. Он похлопал Рин по руке, осматривая вокруг и выглядывая из кабины во все стороны. — Почему они оставляют нас без сопровождения?

— Они нашли новое место, чтобы встретить нас, — сказала Рин.

— Зачем всегда видеть все в черном свете? — спросил Чен-Лу. — Чему быть, тому не миновать. Вероятно, им нужны наши головы, как аборигенам, которые когда-то жили здесь.

— Ваша помощь неоценима, — сказал Хуан. — Подайте мне головку распылителя одного из наших устройств.

— Момент, шеф, — сказал Чен-Лу с издевкой в голосе.

Хуан взял насос из металла и пластика, приставил его к заднему люку и вышел на крыло. Он остановился на мгновение там, изучая обстановку.

Ни одно из существ, которых он ждал, не наблюдало за ними.

Внизу по течению у излучены реки высоко над деревьями маячил осколок скалы — на расстоянии примерно пяти или шести километров.

«Застывшая лава, — подумал Хуан. — А река может пробиваться через такую скалу.»

Он наклонился над крылом, открыл пластину для осмотра и опробовал насос. Глухой всплеск слышался из внутренней части понтона. Он направил насос в сторону обследуемого отверстия, и нажал на ручку. Тонкая струя воды пошла по дуге в реку, отдавая запахом ядов из головки.

Завывающий крик тукана прозвучал из джунглей справа, и он слышал, как в кабине бормочет Чен-Лy.

«Что за разговор он ведет там, пока меня нет?» — размышлял Хуан.

Он поглядел вверх, и вовремя, чтобы увидеть, что поворот реки был шире, чем ожидалось. Течение несло сейчас кабину на выступ скалы. Этот факт не прибавил Хуану настроения. «Река может изгибаться на сотню километров здесь в этом сезоне и грузовик может вращаться в пределах километра от того места, где мы сейчас,» — думал он.

Вдруг резко прозвучал голос Рин, слова ее четко были слышны во влажном воздухе: — Сукин ты сын!

Чен-Лу ответил: — В моей стране родословная не имеет большого значения, Рин.

Насос высасывал воздух с мокрыми хрипами, этот звук заглушил ответ Рин. Хуан поставил на место пластину для обследования понтона и возвратился в кабину.

Рин сидела, положив голову на сложенные руки. На шее ее была краска гнева.

Хуан поставил насос в угол возле люка посмотрел на Чен-Лу.

— В крыле была вода, — сказал Чен-Лу, голос его был ровный. — Я слышал это.

«Да, могу поспорить на что угодно, что это так, — подумал Хуан. — В чем ваша игра д-р Трэвис Ханнингтон Чен-Лy? Или это ради спортивного интереса? Вы злите людей ради своего удовольствия, или здесь кроется что-то другое?»

Хуан опустился в свое кресло.

Кабина плясала по ряби завихрений, повернулась и оказалась передней своей частью вниз по течению к столбу солнечного света, который пробился сквозь облака. В облаках медленно пробивались большие куски синего пространства.

— А вот и солнце, доброе старое солнце, — сказала Рин, — вот теперь, когда оно не нужно.

На нее нашло чувство необходимости в мужской защите, и она склонила голову на плечо Хуана. — Кажется, скоро будет жарища, — прошептала она.

— Если вы хотите побыть одни, я мог бы пойти на крыло? — съязвил Чен-Лу.

— Не обращай внимания на этого ублюдка, — сказал Рин.

«Разве я могу не обращать на него внимания? — размышлял Хуан. — Может в этом и есть ее цель — заставить меня не обращать на него внимания? Разве я могу?»

Волосы ее издавали запах мускуса, который готов был помутить разум Хуана. Он сделал глубокий вдох и потряс головой. Что происходит с этой женщиной… с этой бросающей вызов, демонической женщиной?

— У тебя ведь была масса девушек, не так ли? — спросила Рин.

Слова ее вызвали в памяти образы, которые промелькнули через мозг Хуана — карие глаза с далеким далеким лукавством: глаза, глаза, глаза… все одинаковые. И гибкие фигуры в облегающих корсажах или на белоснежных простынях… теплые в его руках.

— А есть какая-нибудь особая девушка? — спросила Рин.

А Чен-Лу удивился: «Зачем она делает это? Она что, ищет себе оправдания, причину обращаться с ним так, как я хочу, чтобы она обращалась с ним?»

— Я был очень занят, — сказал Хуан.

— Давай поспорим, что у тебя есть, — сказала она.

— Что ты имеешь в виду?

— Что там в Зеленой зоне у тебя есть девушка… спелая, как манго. Какая она?

Он пожал плечами, сдвинул ее голову, но она близко прислонилась к нему, смотря вверх на подбородок, где не росла борода. «У него индейская кровь, — думала она. — Нет бороды: индейская кровь.»

— Она красивая? — продолжала настаивать Рин.

— Многие женщины красивы, — сказал он.

— Она наверняка горяча, темпераментна и с большим бюстом, могу поспорить, — сказала она. — Ты был с ней в постели?

А Хуан думал: «Что бы это могло означать? Что мы все представители богемы?»

— Джентльмен, — сказала Рин. — Он отказался отвечать.

Она поднялась вверх, села в свой угол, злая и удивленная, почему она поступила так. Что я устраиваю себе пытку? Я что, хочу получить себе этого Хуана Мартиньо, иметь и держать? К черту все это!

— Многие семьи здесь очень строги к своим женщинам, — сказал Чен-Лy. — Как в Викторианском веке.

— Неужели вы никогда не были человечным, Трэвис? — спросила Рин. — Даже хоть на денек, другой?

— Заткнись, — рявкнул Чен-Лу, и он сел, удивившись на эту вспышку. Ведьма! Как она довела меня до этого?

«Ах-ах, — думал Хуан, — она таки достала его.»

— С чего это вы вдруг озверели, Трэвис? — спросила Рин.

Но он уже контролировал себя, и единственное, что он сказал: — У тебя острый язычок, моя дорогая. Слишком плохо, что нельзя этого сказать о твоем уме.

— Вот это уже что-то новое для вас, Трэвис, — сказала она и улыбнулась Хуану.

Но Хуан слышал выкрики в их голосах и вспоминал Виеро, падре, так торжественно говорящего: «Человек выкрикивает, если выражает протест против своей жизни, из-за одиночества и потому, что жизнь отламывается от того, что бы ни создало ее. Но независимо от того, на сколько глубоко ты ненавидишь жизнь, ты и любишь ее тоже. Она, как котелок, кипящий вместе со всем, что ты должен попробовать — но очень болезненный для пробы.»

Внезапно Хуан притянул Рин и поцеловал ее, прижимая к себе, зарывшись руками в ее спине. Губы ее ответили после кратчайшего колебания — теплые и податливые.

Наконец он оторвался, твердо посадил ее в кресло и откинулся на спинку своего кресла.

Когда Рин перевела дыхание, она сказала: — Ну, а это что?

— Во всех нас есть маленькое животное, — сказал Хуан.

«Он что, защищает меня? — спрашивал себя Чен-Лy, садясь прямо. — Мне не нужна защита от него в этом деле.»

Но Рин засмеялась, скрывая гнев и, дотянувшись до Хуана, ласково потрепала его по щеке.

— Разве это не так? — спросила она.

А Чен-Лу подумал: «Она только выполняет свою работу. Как красиво она работает. Какое артистическое дарование. Было бы просто жаль, если бы я ее убил.»