История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 22

Мак-Рей заупрямился:

— Пробовал я уже для тебя покупать…

— Ну, пожалуйста, в последний раз… Сбегай к Суку и купи синее джерси для улицы, десятый размер. И пару чулок.

— Уговорила.

— Вот и молодец. А я тут бездельничать не буду: вон какой длиннющий список людей, которым я должна позвонить, а кое с кем и повидаться.

Сначала Аллан отправился купить одежду для себя. Привычные ковбойка и шорты грели не лучше соломенной шляпы в зимнюю вьюгу. Хотя в действительности было совсем не холодно, солнце излучало приятное тепло, но человеку, привыкшему к постоянной температуре не ниже семидесяти по Фаренгейту, погода казалась холодной. Аллан всячески старался либо подольше оставаться в метро, либо идти по той стороне Пятой авеню, которая была защищена крышей.

Аллан подозревал, что продавец всучил ему завалящий костюм и что он выглядит в нем деревенщиной. Костюм, правда, согревал, но и весил изрядно. К тому же он стягивал грудь и затруднял дыхание. Интересно, думал Аллан, долго ли еще придется мучиться, пока снова обретешь земную походку?

Заботливая продавщица выполнила заказ Джо и сверх списка подобрала для нее теплую пелеринку. Аллан отправился домой, согнувшись под тяжестью пакетов. Тщетно он пытался поймать такси. По-видимому, спешили все, а не он один. Один раз его чуть не сбил с ног какой-то мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. Мальчишка крикнул: «Разинь глаза, соня!» — и скрылся прежде, чем Аллан подобрал подобающий ответ.

Когда он вернулся, все у него ныло и он мечтал горячей ванне. Принять ванну не удалось: у Джо сидела гостья.

— Миссис Эпплби, это мой муж. Аллан, это матушка Эммы Крейл.

— Как поживаете доктор… или вас следует называть профессором?

— Лучше просто мистер.

— Когда я узнала, что вы в городе, я чуть не сгорела от нетерпения, так хотелось поскорее услышать о моей драгоценной девочке… Как ей там живется? Похудела? Хорошо ли выглядит? Уж эти мне современные девицы… Я всегда втолковывала ей, что надо побольше гулять. Сама я ежедневно совершаю променад в парке — вы только посмотрите на меня. Она прислала свою фотографию, кажется, я ее захватила с собой. На ней она выглядит совсем плохо, наверно, неважно питается. Эта синтетическая пища…

— Не ест она синтетической пищи, миссис Эпплби.

— … должно быть, малопитательна, не говоря уже о вкусе. Что вы сказали?

— Ваша дочь питается вовсе не синтетической пищей, — повторил Аллан. — Свежие фрукты и овощи у нас в Луна-Сити в избытке. Растения, понимаете ли, выращиваются в специальных условиях.

— Вот я об этом? и толкую. Признаться, не понимаю, как это вы получаете пищу из этих машин, кондиционирующих воздух, там: у себя, на Луне…

— В Луне, миссис Эпплби.

— … но она не может быть здоровой. Наши домашние установки для кондиционирования воздуха вечно ломаются и ужасно пахнут. Просто невыносимо, мои дорогие. И вы думаете, что, возможно, построить небольшую установку, такую, что… Хотя, конечно, если вы хотите, чтобы она еще изготавливала синтетическую пищу…

— Миссис Эпплби…

— Да, доктор? Вы что-то хотели сказать? Лично я…

— Миссис Эпплби, — с отчаянием заговорил Мак-Рей, — растения в Луна-Сити выращиваются на огромной гидропонической ферме, в колоссальных чанах. Там масса зелени. Растения извлекают из воздуха углекислоту и обогащают его кислородом.

— Но… вы в этом уверены? Помнится, Эмма говорила…

— Совершенно уверен.

— Ну-ну… Я не претендую на понимание подобных вещей, я ведь натура художественная, как частенько говаривал мой бедный Герберт. Герберт — это отец Эммы, он был всецело поглощен техникой, хотя я и настаивала, чтобы он слушал хорошую музыку и просматривал критические обзоры бестселлеров. Боюсь, что Эмма пошла по стопам отца. Я просто мечтаю, чтобы она бросила свою дурацкую работу. Неподходящее это дело для женщины, как вы считаете, миссис Мак-Рей? Все эти атомы и нейтроны, и прочие штуки, которые летают вокруг нас в воздухе. Я читала о них в разделе «Популярная наука» в журнале…

— Она хорошо в этом разбирается, и работа ей по душе.

— Ну, разумеется, так и должно быть. Это же так важно — быть удовлетворенной тем, что делаешь, пусть ты даже и занимаешься ерундой. И все же я беспокоюсь о девочке похоронить себя вдали от цивилизации! Поговорить не с кем, ни театров, ни культурной жизни, ни общества…

— В Луна-Сити демонстрируются стереокопии каждого бродвейского спектакля, имеющего успех. — В голосе Джо зазвучали резкие нотки.

— … -О-о? В самом деле? Но ведь это совсем не то, что пойти в театр, моя дорогая, там же общество изысканных людей. Вот когда я была девушкой, мои родители…

Аллан, позабыв о всяком приличии, сказал:

— Уже час. Ты обедала, родная? Миссис Эпплби выпрямилась в кресле:

— О боже! Пора бежать. Моя портниха — такая тиранка, но она гениальна, надо будет дать вам ее адрес, Вы были очаровательно любезны, мои дорогие, и я вам бесконечно благодарна за рассказ о моей бедняжке. Как бы мне хотелось, чтобы она оказалась такой же благоразумной, как вы. Она ведь знает, что я всегда готова предоставить свой дом в ее распоряжение, да уж если на то пошло, то и в распоряжение… ее мужа. Заходите ко мне почаще. Обожаю разговаривать с людьми, которые побывали на Луне…

— В Луне.

— Это так сближает меня с моей милой крошкой. До свидания, до свидания.

Когда дверь за ней закрылась. Джо сказала:

— Аллан, мне необходимо глотнуть чего-нибудь покрепче.

— Мне тоже.

Джо долго возилась с покупками — занятие, оказавшееся весьма утомительным. К четырем часам они отправились в Центральный парк насладиться красотой осеннего пейзажа под ленивое цоканье лошадиных копыт. Вертолеты, голуби и перистые полосы, оставленные ракетными двигателями, придавали парку идиллическую прелесть и безмятежность. Джо проглотила подступивший к горлу комок и прошептала:

— Аллан, разве это не прекрасно?

— Да, конечно. Как все-таки здорово вернуться! Слушай, ты заметила, что Сорок вторую улицу опять снесли?

Вернувшись в номер гостиницы, Джо рухнула на кровать, а Аллан немедленно сбросил ботинки. Сев в кресло и растирая ноющие ноги, он сказал:

— Весь вечер буду ходить босиком. Господи, как болят ноги!

— И у меня. Но мы же собирались к твоему отцу, милый.

— Что-о-о? Вот черт, я и забыл. Джо, нет, ты просто с ума сошла! Позвони ему и договорись на другой вечер. Мы же совсем выдохлись.

— Но, Аллан, он ведь наприглашал кучу твоих друзей.

— Чушь собачья! Нет у меня в Нью-Йорке никаких друзей! Договорись на ту неделю.

— На ту? Гм-м-м… Слушай, Аллан, давай-ка лучше сразу уедем в деревню.

У Джо был крошечный клочок земли в Коннектикуте — старая, заброшенная ферма, оставленная ей родителями.

— А я-то думал, что тебе хочется недельки две походить по театрам и концертам. С чего вдруг такая спешка?

— Сейчас покажу. — Она подошла к окну, которое не закрывалось с самого полудня. — Погляди-ка на подоконник. — И она нарисовала на слое сажи свои инициалы. — Аллан, этот город грязен!

— Было бы странно, если бы девять миллионов людей не поднимали пыли.

— Но всю эту грязь мы вдыхаем в легкие! Почему здесь не соблюдаются законы по борьбе со смогом?

— Это не смог, а нормальная городская грязь.

— Луна-Сити никогда не был таким грязным! Там можно носить одно и то же белое платье, пока оно не надоест. Здесь его и на один день не хватит.

— Над Манхаттаном нет крыши, а копоти в воздухе хоть отбавляй от выхлопных газов.

— В том-то и дело. Я тут или мерзну, или задыхаюсь.

— А мне казалось, что ты мечтаешь о прикосновении дождевых капель к своей мордашке.

— Не будь занудой. Я и теперь хочу того же, но только на свежем воздухе и среди зелени.

— Ладно. Мне это тоже по душе: надо поскорее приступить к своей книге. Я поговорю с твоим агентом по недвижимости.

— Я уже говорила с ним сегодня утром по телефону. Мы можем ехать в деревню когда угодно. Он начал там наводить порядок сразу же после получения нашего письма.