Звезда Пандоры

Он проводил посетителей и вернулся в сад на крыше. Меллани встретила его бесхитростной счастливой улыбкой, говорящей о беспредельной предан­ности.

— Значит, ее все-таки убили? — спросила девушка.

— Они и сами этого еще не знают.

Она обвила руками его шею и прижалась еще влажным телом.

— Какое тебе до этого дело? С тех пор прошла целая вечность.

— Сорок лет. И меня бы очень встревожило, если бы это случилось с тобой.

Ее губы сердито выпятились.

— Не говори так.

— Дело в том, что ответственность за преступление не уменьшается со временем, особенно в наши дни.

— Ладно. — Она пожала плечами, а потом снова улыбнулась. — Я не сбегу от тебя, как она. Никогда.

— Рад это слышать.

Он слегка наклонился и стал страстно ее целовать, на что она, как обычно, ответила с таким же энтузиазмом. Как легко было воспользоваться ее юноше­ской беспечностью. Особенно человеку его возраста и с его опытом. Она никог­да раньше не видела никого, кто был бы так учтив, самоуверен и богат, как он. Она ни с кем не встречалась, кроме хорошеньких мальчиков, живущих первой жизнью. Вырваться из ограниченности среднего класса ей самой не хватило бы смелости, но с его уговорами и поддержкой она скоро отведала вкус запретных плодов. Публичность их отношений, ссора с родителями — все это играло ему на руку. Как все впервые живущие, она стремилась познать все, что могла пред­ложить жизнь, и произошло чудо — в ее жизни появился он, готовый ее на­правлять и оплачивать все капризы. После долгих лет нравоучений и ограни­чений она внезапно поднялась на высший уровень, где все казалось доступным. Ответом на освобождение стала такая предсказуемая сверхпреданность.

Меллани была далеко не самой красивой из девушек, побывавших в его постели. В этом ей мешал излишне выдающийся подбородок и довольно широкий нос. Но при таком длинном и широкоплечем теле, натренированном в нацио­нальной федерации плавания до пика формы, она приносила наибольшее удов­летворение. Хотя, по правде сказать, больше всего его возбуждал ее возраст, и этого он не мог ожидать ни от одной из партнерш по «Молчаливому миру». Даже в этом либерально настроенном обществе соблазнение впервые живущей человеком, прошедшим омоложение, считалось на грани дозволенного. Но это лишь усиливало его влечение. А он мог позволить себе игнорировать неодобре­ние окружающих.

Да, теперь он принадлежал к миру богатых и могущественных людей, поднявшихся над повседневной рутиной морали. И в личной, и в профессиональной жизни. Если он хотел чего-нибудь, он это получал. Построенная им империя позволяла ему процветать. По сравнению с его первым заурядным столетием жить он начал только сейчас.

— Иди и переоденься, — сказал он спустя некоторое время. Его эл-дворецкий тотчас вызвал костюмера и визажиста, чтобы помочь девушке подготовиться. — Ресал ждет нас на яхте через час. Я не хочу слишком опаздывать: там будут люди, с которыми мне необходимо сегодня поговорить.

Костюмер и визажист, встав у дверей, терпеливо ждали: две женщины средних лет, знавшие вкусы Мортона, возможно, лучше, чем он сам. Костюмер следила еще и за его гардеробом.

— Это ведь не только деловая встреча, да? — спросила Меллани.

— Конечно нет, там будет много интересных людей. Твоего возраста и старше, чем я. А теперь иди, нам скоро уходить.

— Да, Морти.

Меллани заметила стоявших у входа женщин и снова повернулась к Мор­тону.

— Что ты посоветуешь мне надеть?

— Как всегда: то, что больше всего тебе идет. — Перед его виртуальным взглядом появилась вереница платьев, купленных для нее костюмером. — Вот то белое с золотом, что доставили тебе в среду. Оно довольно миленькое.

Она энергично кивнула:

— Хорошо.

Меллани еще раз обняла его, словно ребенок, ищущий поддержки у родителя.

— Морти, я люблю тебя, правда люблю. Ты ведь это знаешь?

Ее взгляд метался по его лицу, отыскивая малейший признак подтверждения.

— Я знаю.

Такое откровенное проявление преклонения, возможно, вызвало бы укол вины в его прежней, более ранней сущности. Эта связь продлится недолго. Это он тоже знал, хотя она сама не сможет о чем-то догадаться. Через год или около того другая красотка привлечет его внимание — и его снова охватит сладкий азарт погони. Меллани придется уйти, заливаясь слезами. Но до тех пор…

Он легонько шлепнул ее по ягодицам, поторапливая вернуться в пентхаус. Меллани в притворном приступе ярости взвизгнула и бросилась к дверям. Обе женщины последовали за ней.

Эл-дворецкий представил Мортону список незавершенных дел. Он просмотрел список и немного задержался, чтобы сделать комментарии — запросить добавочную информацию или отметить к исполнению. Все шло как обычно: независимо от сложности программы самоуправления, используемой компани­ей, главные решения всегда принимались людьми. СИ помогал избавиться от целого уровня администраторов среднего звена, но ему недоставало творческо­го подхода, присущего настоящему лидеру.

Наконец Мортон покончил с делами, и дворецкий принес ему еще порцию игристого джина. Облокотившись на стальные перила балкона, он прихлебывал напиток и смотрел на город, освещенный лучами заходящего солнца. Мыслен­но он выделял целые сектора и кварталы, построенные «Ганзой». Коммунальное обслуживание там взяли на себя дочерние предприятия фирмы, имеющие государственные лицензии, и это было его нововведением. Его внимание привлекали и другие районы. Старые плантации и фруктовые сады, ставшие теперь окраиной города, а также мозаика зеленых участков, покрывающая подножия гор. Архитекторы «Ганзы» уже разработали проекты небольших красивых зда­ний, которые прекрасно впишутся в эти мини-долины. Эти дорогие первокласс­ные дома предназначались для растущего слоя богачей Октиера, а фермеров уже начали соблазнять финансовыми предложениями и льготами.

В быстро темнеющем небе уже замерцали звезды. Если все пойдет по плану, его влияние скоро распространится и на них, значительно увеличив число субконтрактов, которое сейчас обеспечивают инопланетные филиалы. Он уже сумел взять под свой контроль правление, а расширение бизнеса и стабильный рост стоимости акций обеспечили ему почти монаршую власть. Против его плана экспансии никто не посмеет возразить. Он видел перед собой ошеломля­ющие своим размахом возможности. Создание целых городских инфраструктур. Узловые миры для третьей зоны космоса, которые со временем станут конку­рировать с Большой Дюжиной. Сейчас самое время жить.

Он снова опустил взгляд и посмотрел на линию крыш. Внимание привлек­ла старая, среднего размера башня. В ее апартаментах они с Тарой прожили большую часть своей совместной жизни. Прежде он и не подозревал, что может увидеть ее со своего балкона. С такого расстояния невозможно было рассмотреть детали — сгустившийся сумрак превратил здание в темную глы­бу с параллельными рядами освещенных окон. Глядя на башню, он сделал еще глоток джина. Внутреннее устройство апартаментов не сохранилось в его памяти. Через шесть лет после развода, отправляясь в клинику для омоложе­ния, он удалил из хранилища памяти все, кроме основных деталей. Теперь та жизнь превратилась в серию записок, она казалась не реальной, не прожитой им. И все же… Двадцать лет назад, когда он узнал о возрождении Тары, что-то в нем шевельнулось. В нарушение всех своих привычек он все же навестил ее. Он не смог узнать жену в этой женщине с расстроенными нервами и новым клонированным телом и, уж конечно, не испытал к ней никакого влечения. Он объяснил это перенесенным потрясением и психологической травмой из-за смерти.

Затем его эл-дворецкий, отслеживавший всю информацию, касающуюся Тары, предоставил ему новости о Котале, просочившиеся в информационные каналы унисферы. Мортон бросил работу в офисе — неслыханное событие — и некоторое время размышлял о странном совпадении. Затем его служащие сделали несколько запросов, в результате чего он обратился в полицию. Рас­плывчатость и отсутствие конечного результата в последующем отчете о ходе дела вызвали в нем негодование. Но он не стал поднимать шума, чтобы не вы­звать неугодных комментариев, а вместо этого поговорил с одним из старших членов семейства Шахиф.