Долететь и вернуться

Он налил себе и Хэсту вина.

— Да и у нас тоже. Что ты намерен делать теперь? Что будет дальше, Маввей не думал, но что нужно сделать прямо сейчас, знал.

— Надо оповестить Винтимилли, чтобы он снял осаду. Пошли герольда.

Трульд помрачнел. Он явно ждал другого поворота разговора, но все же ответил:

— Вряд ли он мне поверит. Будет лучше, если ты сам поговоришь с ним.

Он наморщил лоб, размышляя, потом сказал:

— Я приглашу его на переговоры. Попрошу подъехать к башне, а ты выйдешь и поговоришь с ним. Только…

Трульд замялся и замолчал.

— Что «только»?

— Боюсь, его поведение тебя разочарует. Хэст Маввей Керрольд нахмурился.

— Послушай, Трульд, — сказал он. — В тебе моя кровь. Старое забыто. Ты женился на моей сестре, пусть против моей воли, но честно. Я вижу, что ей хорошо с тобой, и не буду противиться ее счастью. Я больше не враг тебе, пойми. Не надо бояться меня и ссорить с моими вассалами…

Трульд кивал, соглашаясь с каждым словом:

— Да, да, конечно… Поверь, Хэст, я тебе тоже не враг и никогда им не был.

Хэст усмехнулся, вспомнив, как летел с башни.

— В том, что произошло, виновата лишь наша с Мэй любовь. Подавиться мне, если это не так!

Он приложился к кубку, глотнул. Он не поперхнулся и не закашлялся. Карха подтверждал его правоту.

— Всезнающий часто делился со мной мудростью своего племени. Он часто говорил, что добрыми намерениями выстлана дорога в одно очень нехорошее место. Как всегда, он был прав, но это плохое место мы, как мне кажется, уже миновали, слава Кархе. Поэтому я честен перед тобой. Мне известно, что Винтимилли готовит заговор против тебя.

Маввей высокомерно вздернул голову. Все было на волосок от ссоры, но Трульд не дал прозвучать опрометчивым словам.

— Я не прошу тебя верить мне. Я просто прошу тебя быть осторожным при встрече с ним. Мне известно, что он очень хочет занять твое место…

Он усмехнулся, смягчая горечь слов.

— Все-таки мы теперь с тобой и кровные братья, и родственники.

— Откуда? — грубо прервал его Хэст. — Откуда ты это знаешь?

Трульд грустно улыбнулся. От этой улыбки внутри Маввея все похолодело. Видя, как лицо его изменилось, хозяин замка Трульд кивнул, подтверждая догадку:

— Да. Всезнающий.

Хэст пристально смотрел на Трульда. Родственник ответил ему честным, прямым взглядом. Такому взгляду можно было поверить, но как ему не хотелось этого! Его уверенность в верности Винтимилли была сродни вере в надежность камня, в незыблемость Трех Братьев и плоскость Земного Круга. Трульд собрался еще что-то сказать, но Хэст остановил его:

— Не говори мне сейчас ничего. Не надо. Обещаю, что буду осторожен на встрече, и я сам во всем разберусь.

— Хорошо, — согласился Трульд, — поговорим о другом… По чести говоря, этот предмет волнует меня гораздо больше. Что этот твой Винтимилли? Вассал, мелочь… Поговорим лучше об императорской короне, О самом Императоре…

Такой кульбит озадачил Маввея. Он потерял нить разговора.

— Что ты там о Винтимилли?.. При чем тут Император?

Трульд неловко повернулся и зашипел от боли. Колдовство колдовством, а нога все-таки оставалась ногой. — Нет, Хэст. Ты не видишь всей картины!

Щеки Трульда пошли пятнами. В возбуждении он начал переставлять кубки, кувшины, рассыпал печенье и засахаренные орешки.

— Все гораздо глубже… И интереснее. Ты представляешь, какая это сила — колдуны? У нас в руках!

Капельки слюны полетели с его губ, но он не замечал этого. Ему было не до того. Мартин прищурился. Теперь, после вассальной клятвы, он в общем-то ничего не имел против нового родственника, но это его «у нас» неприятно царапнуло. Трульд уже забыл, что победителем мог быть только один. Ему было безразлично, что думал по этому поводу его недавний враг, но Хэст считал победителем себя. Чтобы не осложнять себе жизнь в ближайшем же будущем всякими разбирательствами по этому поводу, он, как мог, добродушно спросил.

— У нас?

Он даже сделал паузу, чтобы Трульд оценил глубину его удивления.

— Ты, надеюсь, достаточно трезво мыслишь, чтобы понять, что я не оставлю тебе Всезнающего в качестве свадебного подарка. Он мой.

Жесткая непреклонность, прозвучавшая в его голосе, понравилась и ему самому, но Трульд только засмеялся в ответ:

— Нет, мой братец. Всезнающего ты не получишь! Голос его был слишком самоуверен. Хэст оглянулся, осторожно положил руку на кинжал. Мало ли что…

— Ты нарушишь клятву?

— Нет!

Хэст успокоился.

— Что же мне помешает получить его?

Трульд снова засмеялся. Он смеялся и одновременно морщился от боли в ноге, не находя сил совладать со смехом. Колдовство колдовством, а естество брало свое, к тому же то, что он собирался сказать своему родственнику, было славной шуткой.

— Ты можешь взять человека, но ты не сможешь взять волшебство. А зачем тебе одно без другого?

Хэст поднял бровь, ожидая разъяснений. Он был готов к вранью. К самой чудовищной лжи, но ответ Трульда был коротким и убийственно логичным:

— Ты думаешь. Император был глупее тебя или он не понял, какие возможности предоставляет обладание Всезнающим? — Он хрустнул пальцами. — Три месяца. Три! Они пытались сделать ЭТО без меня.

Он замолчал. Хэст тоже молчал, уже догадываясь, что услышит в ответ, если спросит, но все же спросил:

— И что же?

— Ничего! Эти ножны только для одного меча! Хэст не стал ничего больше спрашивать. Этот второй удар, полученный им сегодня, бьи ничуть не слабее, чем тот, который нанесла ему сегодня сестра. Поражение, превращенное им в победу, когда он заставил Трульда принести вассальную клятву, вновь превратилось в поражение.

— Я понимаю, как тебе обидно, но для тебя ведь ничего не потеряно… В твоем распоряжении и меч, и ножны. И я, и Всезнающий будем к твоим услугам.

Он изучающе смотрел на Маввея. Он явно ожидал отклика.

— Пока мы будем вместе, у нас всегда будут и Сила, и Знание.

Маввей продолжал молчать.

— И власть и сила должны иметь конкретное приложение. Не так ли?

Порыв ветра колыхнул занавеси, скрипнул ставней. Он принес в комнату влажный запах болота.

— У нас есть земли и замки в этом болоте, но нужно ли нам только это?

Маввей ничего не ответил. Он ждал предложения.

— С тем, что у нас есть, можно держать за горло Императора. И тогда…

Брайхкамер судорожно сглотнул.

Хэст обратил внимание, что Трульд не сказал «мы можем», а ограничился нейтральной фразой. За ней скрывалось недвусмысленное предложение взять Империю себе. Маввей тоже сглотнул внезапно пересохшим горлом. Он наконец понял, что предлагает ему новый родственник.

Куш был велик. Он вздрогнул, представив себе бескрайнюю страну, раскинувшуюся от Замской трясины, до пустынь Юго-Запада. Города, деревни, храмы Братьев по Вере… Империя лежала перед ним словно прекрасная женщина. Желанная и покорная. Власть! Это была власть над людьми, над пространством, над временем.

Это короткое слово волной прокатилось по жилам, заставляя спину распрямляться, а челюсть воинственно выпятиться. Машинально он посмотрел на разрушенную башню. Огрызок стоял на месте и еще дымился. Трульд был прав! Теперь это было возможно! Но он осторожничал и не спешил согласиться.

— Зачем мне горло нашего обожаемого Императора? Я вообще не люблю никого держать за горло.

В этих словах была явная двусмысленность. Их можно было повернуть и так и эдак.

Трульд понял, что от него ждут большей откровенности, и ответил прямо, как и подобало рыцарю и тайному заговорщику:

— Действительно. А зачем нам тогда и сам Император? Разве наши предки не менее родовиты? Твои единороги прошли путь больший, чем его вепрь…

Это было так неожиданно, что Хэст пришел в себя. Он оглянулся. Трульд, напряженно наклонившись вперед, смотрел на него, ожидая окончательного ответа. Но Хэст не стал спешить.

Кровь прилила к его лицу. Со стеснившимся дыханием он подошел к окну, отодвинул створку. Взгляд его сразу уперся в башню. Костры, горевшие у подножия, освещали разодранную трещиной стену. Он ощутил трепет от понимания, рядом с какой силой он находился все это время. Но они были его силой лишь до тех пор, пока их пути совпадали. Он тряхнул головой. Недоверчиво посмотрел на стол, пересчитал кувшины из-под вина. Уже спокойно усмехнулся. Семь кувшинов каспедийского и горячие слова нового родственника заставили его забыть реальность. Возвращаясь к ней, он сказал: