Лодка над Атлантидой

И Адапа (так звали человека из Вавилона) глубоко вздохнул.

— Знаешь, — продолжал Адапа, — я бывал когда-то в горах с кедровыми лесами, которые люди называют Лебанон, около деревни Баалбек, куда, как ты говоришь, тебя доставили чужеземцы. Увидев эти огромные плиты, я удивился той огромной силе, которая смогла их поднять вверх и так хорошо уложить. Только после того как ты мне рассказал, каким образом была построена та башня, я понял, что ты не лжешь. Иначе ее никак нельзя было построить! Там живут сейчас пастухи и лесорубы. Вечерами, когда мне приходилось бывать у них, я слышал их песни. Некоторые из них я запомнил и соединил вместе. Кое-что и сам добавил. Они мне принесли самый большой заработок. Историю Адапы я тебе однажды пел. Адапа — это я, но никто не знает этого, кроме тебя. Я выдумал самого себя. Что же касается Ану, то это я слышал от местных пастухов. Ты как-то говорил, что был другом Ану. Тем лучше. Значит, мое сказание не сказка. И вот я думаю, сейчас ведь даже я не называю тебя Аутой. Там, в твоем селении, в горячей пустыне, это имя, может быть, и звучит хорошо, но здесь оно кажется странным. Да и Енох тоже. Енох — это ведь не имя, а понятие. Его тебе дал Авраам, так как хотел угодить тебе, и вот, когда потомки его увидели тебя бессильным, они захотели его отнять. Я бы тебя назвал Етаном: для Вавилона это имя куда приятнее.

Прошло несколько недель. И вдруг разговорчивый Адапа умолк.

Ночью он подолгу стоял перед хижиной, смотря на звездное небо. Аута подумал, что он заболел, и с грустью вспомнил о средствах, придающих бодрость усталому телу, которые применяла дочь далеких миров Маат.

Но вот однажды утром Адапа разбудил своего товарища и попросил его быстро одеться и пойти с ним на базар.

Там они нашли место, где крики торговцев были слышны слабее.

Когда собралось довольно много народу, Адапа начал петь новую легенду о путешествии Етана на небо к Ану, на крыльях огромного орла. Люди слушали затаив дыхание. Адапа пел:

У Ауты на глазах показались слезы, он вытер их ладонью. Такой он видел Землю, летя на волшебном корабле.

— пел Адапа, -

Аута нахмурился. Зачем Адапа испортил песню? Иль ему очень хочется есть? Он посмотрел вокруг: сколько женщин приготовились дать им хлеба. Юноша взял с лотка два пирога и положил их на лист, лежащий у ног Ауты. Адапа поднял руки вверх и, набрав в грудь воздуху, запел:

Адапа и Аута поблагодарили толпу, собрали милостыню в дорожные мешки. Теперь несколько месяцев было чем прокормиться.

— Там, на звезде Ану, есть поэты? — спросил Адапа, жуя хлеб.

Аута не ответил: он плакал. Товарищ понял его грусть и не стал тревожить вопросами.

Дни шли медленно, жить было тяжело. Особенно трудно было Ауте. Он мучительно тосковал о покинутом далеком мире.

Однажды утром Аута уже не смог встать и пойти в Вавилон.

А поздно вечером, когда звездное небо раскинулось, как бескрайняя мантия, Аута умер, устремив свой взор к звездам и сжимая в ослабевших руках землю, на которой он лежал.

Человек, видевший несколько миров и звездное пространство, довольный своей необыкновенной судьбою и опечаленный, что мир, в который он возвратился, не был похож на тот, из которого он пришел, ушел из жизни в земную пыль.

ЭПИЛОГ

Звезды начали исчезать, небо покрылось голубизной. Через широко открытое окно в полутемную комнату проникал запах сирени.

Временами слышался какой-то приглушенный продолжительный гул.

— Что это? — послышался чей-то голос.

— Сирень, — ответил другой голос.

— Нет, этот… приглушенный гул!

Второй собеседник засмеялся:

— Это лифт. Наступило утро, вот люди и идут на работу, город просыпается… Зажечь свет?

— Зажгите. Надо снова войти в ритм своего времени.

Один из собеседников протянул руку к выключателю лампы на письменном столе. Яркий круг света озарил обоих. Один из них сидел на своем рабочем стуле, другой — перед столом в кресле.

— Пойду приготовлю кофе, — сказал тот, кто сидел на стуле, и, встав, направился к двери.

Другой молчал. Зажег папиросу и долго смотрел на поднимающийся от нее дым.

Через некоторое время первый принес горячий кофе. Гость его, казалось, был чем-то недоволен.

— Как бы вы ни толковали легенды, до тех пор, пока не покажете мне хотя бы кусочек кремня, обработанного человеком, найденный, например, на Азорских островах, много ниже уровня океана, я в Атлантиду не поверю.

Хозяин выпил залпом всю чашку кофе.

— Откуда вы знаете, что я его вам не принесу?

— Когда?

Гость взглянул на хозяина, чтобы убедиться, не смеется ли тот над ним. Но он не смеялся.

— Когда мир оставит мысль о войне и найдет время спуститься в батискафе хотя бы неподалеку от островов четырех архипелагов…

— Для чего? Океанографы это уже сделали. И Азорские острова, куда вы перенесли Святую Вершину, и группа островов Мадеры, и Канарские острова с вашей Огненной Горой, острова Зеленого Мыса — все исследованы геологами.

— Я прошу батискафы для подводной археологии. Но этой ночью я не стремился доказать вам существование Атлантиды. Я уверен, она существовала!

— Платон в «Тимес» и «Критии» утверждал это. Солон ссылался на жрецов Египта.