Люди и ящеры

— Да, — кивнул Мартин. — Работа десятилетий. Большущее требуется терпение.

— Самое трудное не в этом. Все те, о ком ты говорил, действительно прекрасные люди, но все же они советчики. Иначе не могут, выросли при монархии, это у них в подсознании. В пределах своих полномочий они уже способны на самостоятельные поступки и решения. А за кем выбор стратегии, кто в конечном счете несет ответственность, а? Год за годом, невзирая на погоду... Ни вздохнуть, ни охнуть. И так здорово, когда вдруг появляется некий господин Неедлы, который все понимает и которому от меня ровным счетом ни шиша не надо, тем не менее — бац, бац — избавляет Поммерн от войны, а меня — от одной из моих головных болей! Слушай, Мартин...

— Стоп, — сказал Мартин. — Давай выпьем еще. Тебе лечиться надо.

— Не перебивай тирана! Я, может быть, покаяться хочу.

— Не понял. В чем это?

— В том, что твой Иржи и моя Камея понравились друг

другу.

Мартин почесал подбородок. Он совсем недавно расстался с бородой и не всегда вовремя вспоминал о бритве.

— Вот как? М-да, осложнение. Но ты здесь при чем?

— При том. Взял да и отправил Камею в Альбанис. Конечно, этого требовали государственные интересы. Но не только государственные. Понимаешь, у них еще не слишком далеко зашло, ну и...

— Понимаю, — сказал Мартин

Больной впал в раздражительность.

— Опять понимаешь? Великолепно! Ты хоть помнишь, что такое первая любовь, мафусаил несчастный?

— Да помню, помню. Успокойся. И не такой уж я несчастный.

Бернар Второй неожиданно вскочил и принялся вышагивать по палатке.

— Не-ет, я не успокоюсь. Знаешь что? Если их судьба еще хоть раз сведет, а чувства не остынут... эй, ты куда?

— Хочу уйти, потому что не хочу слушать глупости от взрослого мужчины.

— Нет уж, майор Неедлы! Покуда вы у меня на службе, извольте слушать. Даже глупости! Так вот, если они по-прежнему будут...

— То что?

— То выдам я Камею за твоего Иржи! Самым безжалостным образом.

Курфюрст упал на подушки и вытер лоб.

— Да? — спросил Мартин. — А ты подумал о том, какую реакцию вызовет этот брак у твоих аристократов? Они и без того многим недовольны.

— А плевать, — благодушно сказал тиран. — Зато я не буду чувствовать себя так мерзко, как сейчас. Уф! Ну вот, сразу легче стало. Да, кстати. Будет неплохо, если на Замковой горе вновь возникнет родовое гнездо. Некоего барона фон Бистрица, например.

— Почему это важно?

— Ну, во-первых, тогда социальная разница между Иржи и Камеей станет менее заметной. Во-вторых, ты давно это заслужил. Но главным образом потому, что пару месяцев назад в подземелье проникли двое любознательных пейзан из деревни Бистриц.

— Здорово. И как же это они умудрились?

— Да вот, умудрились. Местный полицейский и твой сын, представь себе

Мартин покрутил головой.

— Нет, детей без присмотра оставлять нельзя. Курфюрст улыбнулся.

— Очень правильная мысль, Уохофаху Фахах. По счастью, оба кладоискателя оказались не слишком болтливыми. И все же будет лучше, если вся Замковая гора станет наследным владением Иржи, а полицейский переквалифицируется в дворецкого. А чтобы туда совсем уж больше не совались, распустим жуткие слухи о привидениях. Покажете несколько голограмм, вы это умеете. Пусть позавывают.

— Тогда Иржи придется все рассказать, — с сомнением заметил Мартин.

— Не придется. Он уже знает.

— От кого?

— От мадам Промехи.

— Надо же. Вот ведь настырный исследователь!

— Весь в отца, — усмехнулся курфюрст. — Я отправил его в Муром, хватит рисковать. Пусть послужит в охране посла Обенауса, это здорово расширяет кругозор. Ну, и этикету поднаберется.

— Да, — кивнул Мартин. — И меньше шансов попасться на глаза Камее.

— У нее остались считанные дни, — грустно сказал Бернар Второй. — Слушай, быть может, я идиот?

— А кто поведет эскадру?

— Уолтер.

— Нет, ты не идиот. Только вот и мне надо подключиться к этому делу.

— Тебе? Каким образом?

— Давненько я не бывал в Пресветлой.

— С ума сошел? — полюбопытствовал курфюрст.

— Нет. Вряд ли бубудуски обо мне еще помнят. Ольховски тоже считает, что есть реальные варианты. Однако сначала мне придется завершить одно дело в Схайссах.

— Люблю небесников, — насмешливо сказал курфюрст. — Если они обеими ногами стоят на земле

— А каков будет ответ по существу?

— Заканчивай со Схайссами, это у тебя хорошо получается. Потом и поговорим.

— Хорошо. Мне потребуются егеря Обермильха и отдельная санитарная рота.

— О чем речь! Бери. Будешь проезжать Шторцен, передавай привет Есницу. Он там под домашним арестом. Скучает небось.

Костер догорал. Выпала роса. В тумане у ручья приглушенно звякали удила, там поили лошадей. Проходившие мимо егеря невольно замедляли шаг, с удивлением разглядывая Хзюку.

— Вахмистр, вы можете отдохнуть до утра.

— Виноват, герр майор, — сказал Махач. — А ящер не сбежит?

Мартин покачал головой.

— Это не пленный.

— Не пленный? А кто?

— Союзник.

— Чудеса... — пробормотал Махач.

Небо над горами медленно розовело, но птицы еще не проснулись.

— Хог, — поеживаясь, сказал Хзюка. — И войне конец, и рассвет скоро. Хорошо.

Мартин не мог разделить его оптимизма. Напротив, он чувствовал тревогу. Не без влияния сейсса неведомого Свиристела Стоеросова Хзюка назвался братом мягкотелого. Сомнительно, чтобы без этого ящер разоткровенничался по поводу эдельвейсов. В сущности, войну победили предрассудок одной полуразумной расы и вредная для здоровья привычка другой. И то, и другое, увы, к разуму имеет косвенное отношение. Мир на такой основе возможен лишь весьма зыбкий. До настоящего рассвета еще очень далеко. Гораздо дальше, чем, к примеру, до Пресветлой Покаяны

Мартин поворошил уголья. Костер разгорелся с новой силой.

«И все же, — подумал он, — как бы там ни было, есть с чем себя поздравить. Впервые за всю историю Терраниса ящеры согласились заключить договор с мягкотелыми. И какой! О мире. Пусть временном, пусть вынужденном, но мире. Прецедент в данном случае важнее результата».

— Да, хорошо, — сказал он. — Хзюка, верховный машиш Поммерна предлагает тебя наградить. Не откажешься?

— Разве у вас можно отказаться от предложения машиша?

— Можно.

— Великий Мосос! Я сейчас такое скажу, что ты обидишься, Мартин.

— Не обижусь, Хзюка. Ты подарил мне ррогу. Говори.

— Вы ненормальные.

Мартин улыбнулся, пожал плечами.

— Да нет. Просто у нас и у вас многие обычаи разные. Но есть и похожие, даже общие.

— Общие? Что у нас общего?

— Много. Например, и схаи, и мягкотелые считают недостойным нарушить обещание. Или бросить друга в беде. Разве не так?

— Это — да, это правильно. Хотя бывает, что и бросаем. Как молодого машиша. Помнишь?

— Бывает, конечно, — согласился Мартин. — Но тогда виноват не обычай, а тот, кто его нарушил. Хуг?

— Хог, — пробурчал Хзюка. — Тебя невозможно победить словами. Если тебе нужно, я возьму награду.

— Это нужно нам всем, брат рептилий.

— Хорошо, что мы не враги. Ты хитрый, Дьявол-Кричащий-в-Ночи. Очень хитрый. Я давно заметил.

— Это плохо?

— Это полезно. Твоя хитрость остановила войну. Во второй раз Су Мафусафаю будет трудно собрать племена. Ты спас не только своих соплеменников, Мартин, но и много схаев. Молодесс. Так это звучит по-вашему? — Так, — сказал Мартин, улыбаясь. — А давай прикажем нашим сыновьям дружить.

Хзюка вскочил на ноги. Стоявшие неподалеку лошади шарахнулись.

— Мососсимос! Нет, ну до чего хитрый. Потом сел и сказал:

— Давай.

Штуцерным шомполом Мартин выкатил из золы печеную картофелину и подтолкнул Хзюке.

— Попробуй. Только сначала нужно почистить.

— Ну-ка, ну-ка, — сказал тот, дуя на ладони. — Ух ты! Вкусно. Послушай, что-то все хорошо у нас получается. Нет ли чего плохого?

— Есть.