Старплекс. Конец эры (сборник)

Занавес поднимался в восемь вечера. Это оставляло нам время для неторопливого ужина в «Эгалитарной едальне Эда», новом модном заведении в самом сердце театрального квартала.

— Не люблю такие меню, — сказал я, скользя глазами по трём колонкам стейков, птицы, даров моря, салатов и супов. — Слишком большой выбор. Никогда не знаешь, что заказать.

Сидящая рядом со мной Тэсс вздохнула своим фирменным вздохом «я-вышла-за-него-несмотря-на-его-недостатки», который за прошедшие годы она отточила до совершенства.

— Ты так говоришь каждый раз, когда мы едим не дома. Ты не на всю жизнь еду выбираешь, — она шутливо пихнула меня в живот. — Просто выбери что-нибудь не слишком калорийное.

Совет был дельным. Я всегда начинал набирать вес в районе Дня Благодарения и продолжал полнеть, пока в марте не устанавливалась хорошая погода. За лето мне обычно удавалось всё сбросить, а если я выезжал в поле, то к августу становился и вовсе благообразным. Однако сейчас во мне было не меньше семи лишних килограммов. Я посмотрел через стол на Кликса, который больше походил на атлета, чем на учёного, а потом снова обратился к Тэсс:

— А ты что выбрала?

— Филе миньон.

— Гм… Даже не знаю…

Кликс выглянул из-за своего меню.

— Ладно, пока бы страдаете муками выбора, я хочу огласить новость.

Тэсс, всегда падкая до всякого рода сплетен, улыбнулась ему своей ослепительной улыбкой.

— Правда? О чём?

— Я переезжаю в Торонто на весь год. У меня саббатикал в Университете Торонто.

Хорошо, что официант ещё не принёс напитки, иначе я бы от неожиданности пролил бы джин с тоником на модную кружевную скатерть.

— И чем займёшься? — спросил я.

— Буду работать с Сингхом с геологического. Он получил небольшой грант от — как это теперь называется? В общем, от той новой «оптимизированной» конторы, которая теперь вместо НАСА. Так вот, ему дали денег на изучение спутниковых фотографий. Мы должны будем попытаться разработать технологию обнаружения содержащих окаменелости залежей. Это в рамках подготовки к экспедиции на Марс.

— Если когда-нибудь на неё появятся деньги, — сказал я. — Но всё равно — ведь ты тем самым попадёшь в очередь на участие в миссии. Я слышал, что они подумывают взять с собой палеонтолога.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Слишком рано об этом думать. Кроме того, ты же знаешь этот анекдот: у канадцев комплекс неполноценности, потому что мы единственная страна, которой приходится регулярно увольнять своих астронавтов.

Я засмеялся, в основном, для того, чтобы скрыть зависть.

— Везёт же дуракам.

Кликс улыбнулся.

— Ага. Но теперь мы будем видеться гораздо чаще. Тэсс, чтобы думаешь о том, чтобы бросить Брэнди?

— Ха, ха, — сказал я.

Наш официант в галстуке-бабочке вернулся с напитками — уже упомянутым джином с тоником для меня, импортным белым вином для Кликса и минералкой с выжатым лаймом для Тэсс.

— Готовы заказывать? — спросил он с неопределённо-европейским акцентом, с которым говорят все официанты в ресторанах Эда.

— Давайте, заказывайте, — сказал я, — определюсь, пока до меня очередь дойдёт.

— Мадам?

— Пожалуйста, маленькая порция салата Цезарь и филе миньон в беконе, с кровью.

— Очень хорошо. Сэр?

— Для начала, — сказал Кликс, — французский луковый суп, и проследите, чтобы сыр был сварен. — Он взглянул на Тэсс. — И баранья отбивная.

Моё сердце ёкнуло. Интересно, знает ли он, что «отбивным барашком» я называю Тэсс? Я стараюсь не делать так на людях, но, возможно, проговариваюсь время от времени.

— А для вас, сэр? — спросил официант меня.

— Гммм…

— Ну давай же, Брэнди, — сказала Тэсс.

— Да, — сказал я. — Баранья отбивная звучит неплохо. Мне то же, что и ему.

— До завтра, доктор Теккерей.

— До завтра, Мария. Постарайтесь не промокнуть.

От новой вспышки молнии по комнате метнулись тени. Даже в нормальную погоду кабинеты отдела палеобиологии в Королевском музее Онтарио имеют вид довольно фантасмагорический, особенно вечером, когда выключен свет. Кости повсюду. Вот чёрный череп Смилодона с пятнадцатисантиметровыми клыками. Вот изогнутые когти орнитомимида, установленные на металлической подставке, словно готовые вцепиться в добычу. Разложенный на столе и скреплённый проволочками жёлтый скелет плиоценового крокодила. Вокруг разбросаны коробки с акульими зубами, сортировочные лотки с тысячами костных обломков, кучка окаменевших яиц динозавров, словно готовых вот-вот проклюнуться, гипсовые рубашки, содержащие одному-богу-известно-что, привезённое с недавних раскопок.

Раздающиеся снаружи раскаты грома походили на рычание динозавров, доносящееся сквозь века.

Это было моё любимое время. Телефоны прекратили звонить, аспиранты и каталогизаторы-добровольцы разошлись по домам. Это была единственная за день возможность немного расслабиться и сделать хоть что-нибудь из накопившейся бумажной работы.

А после этого я достаю из запертого ящика стола свой старенький тошибовский палмтоп и делаю ежедневную запись в своём дневнике. (Обычно я не включаю компьютер во время грозы, но моя «тошиба» на батарейках.) Я выполнил макрос, который перебросил меня в конец файла, ввёл сегодняшнюю дату — 16 февраля 2013, выделил её болдом и поставил рядом с датой двоеточие и два пробела. Я уже собрался было начать писать, но тут зацепился глазом за последнюю фразу предыдущей записи. «…и перестал сдерживать слёзы», гласила она.

Чего?

Я прокрутил файл назад на пару страниц.

Моё сердце встревожено затрепыхалось.

Что за чёрт?

Откуда взялся этот текст?

Живые динозавры? Путешествие в прошлое? Нападение… кого? Это какой-то розыгрыш? Если я найду того, кто баловался с моим дневником, я его прикончу. Я был настолько взбешён, что не заметил, что бушующая снаружи гроза утихла так же неожиданно, как разразилась.

Я прыгнул к началу документа. Я начал новый файл первого января, около шести недель назад, однако этот файл начинался всего пять дней назад. Тем не менее, он содержал много страниц совершенно незнакомого текста. Я начал читать с самого начала.

У Фреда, дом которого соседний с моим, есть хижина на берегу залива Джорджиан-Бей. Как-то он поехал туда на выходные и оставил свою кошку дома с женой и детьми. Проклятая кошатина решила перебежать машине дорогу прямо перед моим домом. Мгновенная смерть.

Это были не мои слова. Где мой дневник? Как это сюда попало? Что за чёрт здесь творится?

И что это за фигня про Кликса и Тэсс?.. Чёрт, чёрт, чёрт!

Обратный отсчёт: 16

Мезозойское солнце светило в бронестекло опоясывающего корпус «Стернбергера» окна, слепя мне глаза и отбрасывая на плоскую заднюю стену резкие тени. Я проснулся, по-прежнему ощущая странную лёгкость и небольшое кружение головы. Я оглядел полукруглое помещение — Кликса нигде не было видно. Гадёныш, должно быть, отправился наружу без меня. Я быстро скинул с себя пижаму, влез в те же самые штаны фирмы «Тилли», в которых прибыл сюда, натянул рубашку, куртку и ботинки и открыл дверь номер один, которая вела на спускавшийся к внешним воротам пандус. К своему превеликому удивлению, сбегая вниз по пандусу, я стукнулся макушкой о низкий потолок. Потирая ушибленное место, я открыл синюю створку внешних ворот и посмотрел вниз, на кратерный вал. На коричневой земле отчетливо виднелись следы Кликсовых башмаков двенадцатого размера; справа от них были гигантские трёхпалые отпечатки, оставленные ящером, который пробовал нас вчера на зуб. Также я разглядел маленькие клиновидные отпечатки его передних конечностей.