Хождение за три мира. Сборник

Мысли Библа прервал настороженный шепот Капитана:

— Тес… Слышите? Совсем другой звук. Похоже, что мы уже не в лесу, а на пасеке.

Из темного прохода, соединявшего этот зал с перекрестком движущихся дорожек-лент, вдруг послышалось негромкое ровное гудение. Так гудит или отработанный механизм, или встревоженный улей.

— Ложиться на пол! — крикнул им их знакомец из первого ряда. — Не говорить. Не шуметь. Тихо.

Капитан и Библ недоуменно повиновались.

А из прохода в пространство манежа не спеша выплыла медная летающая тарелка. Может быть, и не медная, но блестевшая, как хорошо отполированная и начищенная медь. Библ пошевельнулся и поднял голову. Тарелка тотчас же устремилась в его сторону и повисла высоко в воздухе, небольшая, около полуметра в диаметре, и выпуклая лишь с одной стороны, что делало ее еще более похожей на тарелку или скорее на блюдо или поднос. С тем же пчелиным гудением она начала спускаться, не выходя из пределов манежа. Три метра, два метра, полтора… «Сейчас она придавит нас или накроет как одеялом», — подумал, прижимаясь к пластику пола. Библ. На минуту ему стало страшно, но тарелка, покружившись над ними, снова поднялась и, покачиваясь в воздухе, медленно поплыла над амфитеатром. Голубокожие молчали, не двигаясь, вдавленные тревогой в кресла. А тарелка, сделав несколько кругов и восьмерок в притихшем зале, так же не спеша скрылась в темном проходе. Пчелиный гул ее, все еще слышный и за пределами «цирка», постепенно умолк.

— Новое чудо-юдо, — усмехнулся Библ, подымаясь. — Что это было? Вы соображаете, Кэп?

Капитан подумал.

— Похоже на летающий локатор. Видимо, он регистрирует какие-то посторонние шумы. Кто-то приметил что-то необычное и отреагировал.

— Координатор, — откликнулся их подошедший знакомец.

— Мы не называли такого слова, — насторожился Капитан.

— Вы называли его вот тут. — Он постучал пальцем по лбу. — А тарелка это слышать и узнавать шум. Вы говорить: посторонний, необычно. А непосторонний и обычно — это тихо, шума нет. Но мы собрались — шум: зтсистзссс… — Он попытался передать их пересвистывание.

— Разве у вас нельзя разговаривать? — Нить догадки опять ускользала от Капитана.

— Там где спать — можно. Где не работать, отдыхать, смеяться. Дома, — прибавил он гордо еще одно усвоенное без подсказки слово.

— А где это — дома?

— Здесь, за стеной. А их дом, — он указал на темный проход, явно подразумевая своих некоммуникабельных соплеменников, — дальше. Там, где такие дорожки. — Он дотронулся до голубого капитанского комбинезона.

— Почему же вы здесь, а они там?

— Потому что мы обманываем Координатор.

— Разве его можно обмануть?

— Вы видеть тарелка? Она уйти. Не заметить.

— Почему и как вы его обманываете? — загорелся Библ.

— Трудно объяснить. Еще мало слов. Вы брать с собой шлемы. Домой. Разговаривать — не снимать. Спать — не снимать. Вернетесь — будем знать больше.

— Нас четверо. — Капитан загнул четыре пальца.

— Понятно. Брать с собой четыре шлема. — В руках у собеседника появились еще два шлема. — Вернуться всем вместе. Где ваш дом?

Капитан представил себе приземистое здание станции на черном камне пустыни. Снова пересвистывание и недоуменный вопрос их знакомца в голубой курточке.

— Откуда?

— С неба, — не улыбаясь сказал Капитан, довольно точно вообразив появление космолета в свете пяти разноцветных солнц и приземление его на зеркальном космодроме.

И опять птичий гомон прошумел по трибунам. Но вопросов на этот раз не последовало. Почему? Испугались или насторожились? Библ уже начал сомневаться в своих прежних суждениях о жителях Голубого города, как строителях и хозяевах гедонийской цивилизации. Испуг и настороженность в данном случае совсем не показатели высокого социального уровня жизни. Творцам ли этакой технологии пугаться появления чужого разума? Но почему пугаться? Может быть, пересвистывание на трибунах означает просто повышенный интерес? А если подумать, то разве интерес вызвало появление летающей тарелки? Пожалуй, даже не испуг, а пароксизм страха. Что же испугало? Локатор посторонних шумов, угрожающий обнаружить присутствие людей, которые совсем не хотят быть обнаруженными. И слова: мы обманываем Координатор. Значит, даже немыслимая техническая вооруженность его не гарантирует от ошибок: оказывается, его можно, а должно быть, и нужно обманывать. И если считать, что Координатор — власть или орудие власти, значит, в этом обществе есть оппозиция меньшинства большинству. Какие же цели она преследует и почему возникла? Тут Библ окончательно запутался. Кто же тогда хозяева Гедоны и каков ее социальный строй?

— А мы можем увидеть Координатор?

Ответ последовал неуверенно и не сразу:

— Подумать. Не сегодня. Сначала надо научиться понимать друг друга. А сейчас — уходить.

Капитан снова загнул четыре пальца.

— Мы вернемся вчетвером. Завтра. Ладно?

— Ладно.

Библ тут же подметил, как быстро усвоил их собеседник русскую коллоквиальную форму.

— Постой… — задумался Капитан. — Мы, вероятно, легко найдем город. Но как в нем найти вас?

Гедониец в голубой куртке показал на лимонный цвет стен.

— Такого же цвета дорожка. Она приведет вас сюда. Я показать.

Он поспешил к темному проходу из зала. У многоцветного переплетения дорожек они подождали до тех пор, пока из-за среза плоскости не вырвалась желто-лимонная.

— Эта?

— Она.

Пока дорожка плыла в уровень с плоскостью, Капитан сказал:

— Я — Кэп, Капитан. Он — Библ. А ты?

Их спутник опять просвистал что-то по-птичьи.

— Ну это, брат, у нас не получится. Назовем тебя Друг. Сойдет, Библ?

— Сойдет.

Капитан крепко, по-земному, пожал руку спутника:

— Прощай, Друг. До завтра, — и соскочил на убыстряющую бег, дорожку.

Библ прыгнул вслед за ним.

И последнее, что они увидели, было синее пятно над срезом серой покатой плоскости.

4. «Смог» и Рипеллер. Лес наступает

Расставшись с друзьями, Малыш и Алик молча пошли домой. Говорить не хотелось. Казалось, уже был опыт раздельных странствий — привычно, синхронно, убедительно, — а сердце при расставании все-таки щемило. Особенно сегодня: слишком уже реален был этот внезапно выросший перед станцией псевдогород не то из раскрашенных картонажей, не то из цветного стекла. Шутка Гулливера в сказочной Лилипутии: собрал кучу битых бутылок в несколько этажей. А в общем, даже не сказка, а так, черт те что.

— Исчез, — сказал Алик.

— Кто? — не понял Малыш.

— Город исчез. — Алик обернулся назад и указал на по-прежнему безмолвный и пустынный до горизонта знакомый пейзаж.

— Так, — буркнул Малыш и сплюнул в сердцах.

Больше он не оборачивался до самой станции. Потом, пройдя коридор, остановился у лестницы наверх и спросил скорее не Алика, а себя самого:

— Ну что ж теперь делать будем?

— Ты старший, ты и командуй, — огрызнулся Алик.

— Уборка закончена, обедать рано. Значит, вспомним английскую пословицу: мой дом — моя крепость.

— Ты в уме?

— Я уточняю задачу. Оборудуем бойницы, проверим оружие, расставим посты. Центральная база на втором этаже, в комнатах Капитана. Там и обсервационный пункт, там и склад запасного оружия.

— Ничего не понимаю, — сказал Алик.

— Умишко слабоват. Помнишь Второго Пилота, ныне благополучно, во всяком случае надеемся, что благополучно, летящего к родным пенатам. Я его до встречи здесь знал человеком с воловьими жилами вместо нервов. Мог зуб вырвать по древнему способу, применявшемуся еще Петром Первым, и глазом не моргнуть. А кого мы на Гедоне нашли? Чудака с огнеметом, исполосовавшего все стены, внутренние и внешние. А зачем он их резал? Мания преследования? Чепуха. У него уже был опыт встречи с миражами, подбиравшимися к самой станции. У нас такого опыта не было. Поэтому слушайте и выполняйте, что вам приказывают, товарищ младший член экипажа.