Миры Пола Андерсона. Том 20. Аватара

Примерно в середине Кейтлин услышала, что говорят остальные.

— Поймите все: нам повезло, поймите. Все видели ленты с Дану. Того, кто не восхищен ими, можно спокойно выбрасывать из шлюза, как мертвого. Но фильм ничто рядом с реальностью.

— Я видела все своими глазами, я не буду эгоистичной; следующее чудо увидит кто-то другой, потом последуют новые. Если Мы никогда не вернемся домой, боги предоставят нам больше приключений, чем кому-либо из рода людского. — Она извлекла звонкий аккорд из своего инструмента. — Кто попробует возразить мне? Вселенная наша, я не вижу никакого предела.

— А ты еще не сочинила балладу на эту тему? — спросил, быть может, излишне подвыпивший Бродерсен. — Помнится, я видел тебя за этим делом после возвращения.

Тогда он не стал настаивать, потому что Кейтлин не любила разговаривать о незаконченных произведениях, утверждая, что преждевременный интерес уносит с собой вдохновение. К тому же она немедленно отвлекла его на другое занятие.

Она согласно кивнула:

— Да.

— Так ты закончила ее, Кейтлин? — выпалил Лейно. — Прошу тебя, ради Бога, спой!

— Ну, если вы хотите, — отвечала она, услышав аплодисменты, — песня эта не о нас, о будущем, когда все люди будут путешествовать свободно, как мы сегодня. Потому что так будет, так обязательно будет. — Подпрыгнув, она села на край стола и, качая босыми ногами, перестроила сонадор на гитару. Млечный Путь на экране за спиной увенчал ее поднятую голову.

Прошло несколько часов, и Вейзенберг объявил себя стариком и направился на уже нетвердых ногах в постель. Вскоре за ним последовал и Фиделио. (Интересно, нуждается ли каждая разумная раса в периодическом погружении в сон?) Фрида повела прочь Дозсу. Бродерсен увел Джоэль в уголок, там они посидели и переговорили негромко и откровенно. Лейно развлекал Кейтлин. А потом преднамеренно игнорировал Руэду и Сюзанну, хотя она с ним разговаривала; сухо улыбнувшись, перуанец предложил линкерше заново наполнить бокалы, после чего подтолкнул ее локтем к видеоэкрану, на котором светилась Дану, там они и уселись, поставив рядышком стулья. Свет приглушили, теперь он проникал только снаружи. Негромко играл один из Бранденбургских концертов Баха.

— Послушай-ка меня, — трубка Бродерсена очертила дугу, оставив за собой пахучий дымный след. — Ты обращаешься с бедной Сью совершенно бесстыдно. Она уже не может терпеть. Мы не можем позволить тебе такого.

— И чего ты хочешь от меня? — вопросила Джоэль. — Согласна, я однажды накричала на нее, когда она не была ни в чем виновата. Но потом извинилась, так? Что еще я должна сделать?

— Не лишай ее работы. Одной помощи квартирмейстеру мало. Кейтлин говорила — строго между нами, — что ей приходится изображать, что она не может управиться с таким количеством дел, чтобы Сью чувствовала себя нужной. Это трудно уже для Кейтлин, у нее есть своя гордость. В любом случае по хозяйству у нас работы немного и лишних дел не придумаешь.

— Ты хочешь, чтобы работу придумывала я? Я просто не могу этого сделать. Она сразу поймет, что я затеяла, и будет дважды оскорблена… правда? К тому же я не могу лишить работы Фиделио; мне было неудобно, уже когда пришлось взять управление «Вилливо», потому что он не слишком хорошо выговаривает испанские слова. — Джоэль взяла Бродерсена за руку. — Я обещала Фиделио, что он будет проводить все необходимые вычисления, начиная с самого элементарного подсоединения. У него больше ничего не осталось, Дэн. Его смерть близка.

Он молча поглядел на нее; на заострившиеся черты и на переменившуюся лепку под ними.

— Вот что, — проговорил он наконец. — Выходит, ты теперь не тот острый как сталь и непреклонный разум, которым некогда стремилась стать.

— Разве? Должно быть, так вышло непреднамеренно, клянусь тебе.

— Наверно, так, — он задумался. — Вот что, Джоэль, после всех лет нашего знакомства я начинаю думать, что не встречал более невинного, чем ты, человека.

Она прильнула к нему: не с обманчивой мягкостью Кейтлин, не с сердечностью Лиз, но памятным ему резким движением; Джоэль так и не научилась нежности.

— И ты… и ты, выходит, тоже не из железа… — она осеклась. Руэда и Сюзанна обменивались воспоминаниями о Европе, сохранившей достаточно много кафедральных соборов и музеев, о которых стоило поговорить. Истинное же удовольствие пришло, когда они поняли, что могут разделить и воспоминания о крохотных гостиницах и кафе. Вспоминая их, она оживилась. Сюзанна бывала и в Перу, но только в общеизвестных местах. Карлос с наслаждением повествовал ей о прочих.

— Если мы вернемся домой — а это не исключено, — я свожу тебя в Перу, — обещал Руэда.

— Ты очень добр, — проговорила Сюзанна. Он развел руки:

— Я буду рад. Откровенно говоря, до нынешнего вечера ты казалась мне бесцветной, и я с восторгом признаю ошибку. — Она покраснела и опустила глаза.