Себ (СИ)

Себ понимал, кто кем является в этом фильме. Свирепым дикарем был он, и подлежал уничтожению без всякой жалости. Монтгомери заметил, как изменилось настроение Себа и понял это по своему.

- Что, плен поди вспомнил? Понимаю тебя, нелегко это было вынести. Не пойму, как ты вообще выдержал... - Он махнул в сторону экрана. - с этими.

Эйзенхауэр похлопал юношу по спине.

- Ничего, парень, у нас такие психологи работают, что ты скоро и не вспомнишь об этом.

- Спасибо. - Поблагодарил Себ, у которого перед глазами стояли погибшие сибиряки.

По громкой связи объявили о начале посадки. По полу побежали голубые полосы с номером рейса.

- Пошли, сержант, пора. - Эйзенхауэр, кряхтя, поднялся.

Люди, летевшие тем же рейсом, собрались в толпу перед выходом. Себ разглядывал их. По их лицам можно было подумать, что полеты на диковинных самолетах обычное дело. Они двигали свои чемоданы к выходу, совершенно не проявляя эмоций. С тем же видом всю свою молодость Себ заходил в сарай, когда приходило время кормить скотину и убирать за ней навоз. А что если для них это то же самое?

Тяжело верилось в подобное сравнение. Уж больно все по-праздничному выглядело вокруг. Себ попытался представить, как он рассказывает Джулии об увиденном, и понял, что словарный запас, а так же вещи, которые не с чем сравнить, не позволяют ему в полной передать увиденное. Было бы лучше показать ей все вживую.

Человек в форме проверил его сумку на каком-то детекторе и когда Себ забирал ее с ленты транспортера, пожелал ему приятного аппетита. Себ растерялся и не сразу нашел, что ответить.

- Контуженный. - Монтгомери постучал по своей голове.

Человек в форме понимающе покивал и пожелал счастливого пути.

Самолет стал еще одним объектом вызывающим восхищение. Красивый, мощный, стремительный, он был как выходец из будущего. Невозможно было представить, как человек смог создать его. Тем временем, народ безучастно занимал свои места и Себ старался выглядеть так же, как и они, чтобы не вызывать лишнего интереса. Монтгомери попытался пробраться на крайнее от иллюминатора кресло. Себ посчитал, что второй шанс у него может не случиться.

- Капитан, а не уступите мне место у окошка? - Попросил Себ, всем видом показывая свою заинтересованность в этом месте.

- Правильно, у иллюминатора, сержант. Черт с тобой, только из уважения к твоим заслугам. Я, знаешь ли, тоже люблю смотреть на землю с высоты. Никак, птицей был в прошлой жизни.

Монтгомери выбрался из узкого прохода между креслами.

- С тебя одна вылазка в бар, когда станешь офицером. Запомни! - Шутя пригрозил Монтгомери.

Себ ловко прошмыгнул на последнее кресло и сразу уставился в иллюминатор. Из него была видна почти вся площадь аэропорта. Вдоль стен аэропорта стояло с десяток таких же самолетов. Они, как новорожденные телята к матери, были соединены гофрированными 'пуповинами' со зданием аэропорта. Вокруг самолетов суетились люди в оранжевой спецодежде, и различная техника.

Себ обратил внимание, как в небе появилась темная точка. Она быстро приближалась, и вскоре превратилась в самолет. Стальная птица заходила на посадку. Она опускалась все ниже, пока не коснулась взлетной полосы колесами, выпустив дым из-под них. Самолет, несмотря на свои размеры, быстро остановился, и на медленном ходу принялся рулить по полосе.

По салону пробежала вибрация. Включились двигатели. Самолет тихо покатился на взлетную полосу. Он вышел на финишную прямую и остановился. В салон зашла стюардесса и прочла краткий список формальностей, в конце речи пожелав счастливого пути. Двигатели взревели, и резкое ускорение припечатало Себастиена к спинке. Эйзенхауэр довольно улыбнулся. Юноша снова воткнулся в иллюминатор, боясь пропустить что-нибудь интересное.

Шум из-под колес стих, и Себ понял, что они теперь никак не связаны с землей. Напротив, земля стремительно уходила вниз. Вид сверху был непривычным и завораживающим. Себ представлял его иначе. Чем выше поднимался самолет, тем дальше за горизонт было видно. Внизу были одни горы. Селения раскинулись узкими цепочками вдоль озер, рек и в долинах, между гор. Горизонт закруглялся, делая мир Альп похожим на половину головки швейцарского сыра.

Откуда прозвонили два раза. Монтгомери отстегнул ремень и выглянул в проход.

- Скоро там еду начнут носить?

- Внимание, самолет заходит в зону перехода. Просьба занять свои места и пристегнуть ремни. - Раздался из динамиков голос командира корабля.

Через пару минут по бортам заиграли струйки 'тумана'. Еще через минуту самолет погрузился в туман полностью и вылетел... в ночь. В небе висела луна, светили звезды. Себ удивленно обернулся на своих провожатых.

- Ничего удивительного, у нас еще ночь, или уже ночь. - Сказал Монтгомери.

- Еще. - Подсказал Эйзенхауер.

- У нас, это где? - Спросил Себ.

- В Гонолулу, сержант!

- Эй, новенькая, закрой рот! - Темнокожая надсмотрщица подняла с пояса планшет и сделала в нем пометку. - Еще пять замечаний и тебя отправят в карцер.

Джулия замолчала и в немом исступлении принялась с удвоенной силой махать мачете, подсекая крепкие стебли сахарного тростника.

- К тебе больше внимания, потому что ты новенькая. Сломать хотят. - Елена, высокая белокурая девушка, с которой у Джулии завязались приятельские отношения, взяла на себя роль гида тюремных порядков.

Елена была из Валгаллы и на этой почве между ней и Джулией завязалась дружба. Елена, так же, как и Джулия попала в тюрьму из-за мужа, участвовавшего в сопротивлении. Была она здесь уже более полугода, и с ее слов навидалась всякого.

- Отсюда бежать пробовали? - Спросила Джулия не оборачиваясь.

- А куда отсюда убежишь? Тюрьма на острове. Вокруг все кишит крокодилами. Даже если добраться до земли, то и там двигаться можно только по мосткам, кругом вода. А все мостки перекрыть, это дело пары часов и десятка трех человек. Нет, побег это для самоубийц.

- Но и жизнью это назвать нельзя. Я не знаю сколько я смогу выдержать, мне уже сейчас хочется срубить этой надсмотрщице голову.

- Не дури!

- Новенькая! Осталось четыре замечания!

Джулия размахнулась и ударила по стеблям тростника. Мачете подвернулось в ослабленной, от непрерывного труда, руке и улетело в заросли.

- Три замечания!

Распорядок тюрьмы представлял собой следующее: после подъема и ужасного завтрака, похожего на свинячьи помои, начинались занятия. Это было странно в первое время. Занятия проводились в чистых кабинетах, и преподавателями, которых никак нельзя было отнести к тюремным работникам. Белокожие дамочки, с манерами и тихими голосами, обучали заключенных вещам, применение которым в тюрьме или даже за ее пределами трудно было найти. Литература, поэзия, риторика, умение обращаться с компьютерами, банковскими картами, какими-то кухонными приборами, знание марок производителей все и вся. Просмотры фильмов и их обсуждение.

В целом, первая половина дня могла быть скучноватой, но она была настоящим отдыхом, в сравнении с тем, что было после обеда. Сахарный тростник приносил тюрьме некоторый доход. Но кроме этого он служил и воспитательным элементом, и способом выяснить жизнеспособность заключенных.

- Слушай, Елена, а никто не возвращался назад, в тюрьму?

- Не было такого на моей памяти, и те кто здесь больше года, тоже не слышали.

- А ты не замечала, по каким признакам отбирают тех, кто готов? - Джулию не пугали замечания надсмотрщицы.

- Мне кажется, что забирают тех, кто сломались, и тех кого сломать не удалось. Первых отправляют туда, к чему готовили, а вторых, не знаю куда, может и... - Елена красноречиво провела мачете перед горлом.

- Значит, выбора нет.

- Как бы нет. Второй вариант, это мое предположение. Может и отпускают восвояси, с извинениями и пожизненной пенсией.

Джулия нашла сил хихикнуть.

- Два замечания! Новенькая, ты ставишь рекорды по скорости получения замечания. Карцер уже в предвкушении.