Аркад (СИ)

Задачей экипажа было отыскать по известным приблизительным координатам планету Ликов и попытаться вступить с ними в контакт.

Планировалось, что экспедиция продлится год по земному времяисчислению. По космическим меркам – это было мало. Тем не менее, отбор в эту исследовательскую экспедицию был тщательным, поскольку ее целью был первый контакт землян с гуманоидами, о которых рассказал Аркад. В нее вошли некоторые из сотрудников астероида. Первым кандидатом стал Альберт. На Земле у него не осталось никого. Аркад, его бывший ученик, сам стал учителем. Его потенциал, его возможности увлекли Альберта. И то, что он был первым наставником Аркада, убедило земную комиссию.

Ли Юнь, который покинул своего непосредственного начальника на астероиде – Мирея, заявил, что у него не осталось родственников на Земле и он хотел бы принять участие в экспедиции, тем более, что всем ее участникам нравилась пища, которую он готовил. Никто не спрашивал его, какие еще мотивы руководили им, когда он подал заявку на это путешествие. У каждого заявившего были свои личные мотивы. Кто-то хотел убежать от навязчивых проблем Земли – нравов, обычаев, которые были неприемлемы для него, законов, политики правителей, идеологии, да мало ли чего еще. Кто-то бежал от самого себя, надеясь, что в непознанных глубинах космоса он узнает свое предназначение. Кого-то увлекал сам процесс исследования неизведанного. Экипаж подобрался весьма разношерстный и странный. Все были удивлены, когда заявку подал и Андрей Сеунин.

Заявки в комитет были поданы давно. Хотя все понимали, что отбор кандидатов нельзя затягивать, процедура утверждения кандидатур длилась несколько месяцев. Кроме специалистов с астероида экипаж был доукомплектован сотрудниками с Земли – лингвистом, экологом и специалистом по чрезвычайным ситуациям – оком, которое бы сообщало на Землю все необходимые подробности разведки.

В конце концов, утвердили экипаж из нескольких человек, в том числе с астероида – Альберта, Брейли, Ли Юня, Андрея Сеунина.

Каждый из членов экипажа прошел процедуру, разработанную лабораторией земных ученых. Она предусматривала аутотренинг и прием внутрь некоторых веществ в течение всего полета, которые в совокупности пробуждали инстинкт защиты от телепатического воздействия на мозг. Как объяснил главный специалист лаборатории, Райнер, хотя и неизвестно, как это взаимодействует с телепатией, но ментальный защитный экран от проникновения в мозг со стороны эти средства позволяют создать. Все остальное может показать только практика. Поэтому среди членов экипажа во время подготовки к полету любимой шуткой стало прозвище, которым они награждали друг друга – подопытный кролик.

В одном из отсеков, служившем им столовой и конференц-залом, как его высокопарно называл Брейли, собрались почти все члены экипажа.

– Зачем было Ликам захватывать земной корабль? Ведь землянин спас их от рабства!

– Альберт, вы нелогичны. Если эти Лики были в течение тысячелетий в рабстве у иной расы, то их поведение в отношении неизвестной расы разумных существ, которую они встретили в космосе, естественно. Что от нее ждать? А может, это очередные завоеватели? Я бы на их месте поступил бы точно так же – вначале обезвредил, а потом разобрался.

– Андрей, это вы так рассуждаете со своей, так сказать, военной точки зрения. А где же миролюбие?!

– Андрей прав, – в разговор вступил специалист по контактам с иными расами, Коллинз. Видимо, его специально выбрали за то, что он был чем-то похож на Ликов. При своем достаточно высоком росте – под метр девяносто, он был настолько худ, что походил на корявый ствол дерева, роль шевелящихся ветвей которого исполняли его находящиеся в постоянном движении руки. – Понаблюдайте за людьми! Чаще всего попадаются такие экземпляры, что поневоле сделаешь вывод: человеческое существо – трусливое, подлое и жестокое. Так стоит ли оно и его род права жить дальше во Вселенной?!

– Ну, видимо, вам действительно досталось от жизни, Коллинз, раз вы так пессимистически настроены по отношению к своему виду.

– Нет, Альберт, я жил как все, не могу сказать, что мне много перепадало. Но я умею наблюдать. Это моя профессия, – Коллинз неуклюже развернулся в кресле в сторону Альберта. – В человеческом существовании много бессмысленного. Все начинается с биохимических процессов в утробе матери – они развиваются, усложняются до тех пор, пока они сами себя не начинают осмысливать. И вот человек родился! Но проходит некоторое время, и человек разумный умирает. И все! Какой же во всем этом процессе смысл?

– Познать самое себя и окружающий мир…

– Конечно, познание – великая вещь. Возможно даже, что передача информации, а стало быть, познание, и есть первопричина или условие рождения разума. Но я не об этом. Подумайте, какой смысл в том, что биохимический или еще там какой-то процесс дошел до определенной вершины, на которой усложненный сгусток атомов и молекул начал осознавать себя как мыслящее существо, и после этого исчез?! Никакого смысла!

– Ну, вы уж больно категоричны! – к беседе подключился Брейли. – К тому же, под "смыслом жизни", "смыслом разума" вы подразумеваете исключительно человеческие явления. А наша жизнь коротка. Как можно за такой короткий срок жизни познать высший, я бы сказал, космический смысл предначертанности?! В конце концов, возможно, проблема именно в этом. В том, что человеку отпущен слишком малый срок. За длящуюся 60-70 лет жизнь, из которой, пожалуй, только лет 40 человек живет осознанно, он не успевает познать смысл жизни.

– Чепуха! Если даже человек будет жить 200 или 500 лет, все равно все для него закончится так же – небытием. Проблема остается, только она в таком случае растягивается для разума во времени. Какой в этом смысл?!

– А знаете, вы затронули больной философский вопрос. Возможно, предназначение процесса развития природы в том, чтобы простой организм дошел до вершины развития, на которой он осознает самого себя, и тем самым процесс завершается. То есть я хочу сказать, что смысл бытия всего сущего в том, чтобы оно достигло пика в своем развитии, возникновения разума и тем самым завершения предначертанного материального процесса развития. Сложный организм разрушается, чтобы из простых веществ начать новый процесс. Это как жизнь и смерть. Достиг организм вершины в своем развитии – разумности, – и он разрушается, исчезает, чтобы из его простейших элементарных частиц процесс начался заново. И так до бесконечности…

– Да, мрачную картину вы нарисовали, шеф, – в разговор включился Андрей. – Это что же получается! Я живу для того, чтобы после моей смерти из моего праха начал нарождаться более сложный, чем я, организм, который также вскоре исчезнет? И даже в такой интерпретации вопрос остается в силе, Коллинз прав – в чем же тогда смысл?

Коллинз хлебнул из стоявшего перед ним бокала какой-то жидкости и продолжил свое рассуждение.

– Главное – мозг человека; все остальное дерьмо. Взгляните на реакцию людей на рекламу, фильмы…Вы увидите, что спустя какое-то время люди начинают в жизни действовать так, как предписывает реклама, как их запрограммировал экран на ту или иную ситуацию…Понаблюдайте! На словах люди открещиваются от этого влияния как черт от ладана, а на практике поступают чаще всего так, как диктует им экран. Сравните поведение своего знакомого с тем, что он смотрел на экране перед этим, и вы обнаружите подражание. Мы, земляне, говорим, что мы – не биороботы. Но поведение большинства, подверженного действию рекламы, говорит об обратном, – он перевел дух и заключил:

– Если это чисто биохимический бесконечный процесс усложнения структур до становления разума, до осознания самого себя, чтобы после этого исчезнуть, то, может быть, смысл разумного существования сводится только к радости бытия и удовольствию от существования? Другого я пока не вижу…