Хозяева Острога

– Как, скажи на милость?

– В этих делах я тебе не советчик. Тот, кто умеет варить кисель, хлебать его тем более умеет, – встретив угрожающий взгляд Темняка, Тыр поспешно добавил: – Честное слово, для меня такие проблемы в новость. Случай для Острога, откровенно говоря, редчайший.

– Ладно, по… – начал было Темняк.

– Думать уже поздно! – немедленно прервал его Тыр. – Ситуация зашла слишком далеко.

– Я хотел сказать: ладно, попробую! – повысил голос Темняк. – Не надо меня перебивать! Учти, потомки тебе этого не простят. Уж если народ нарёк меня Опорой, ты мне должен в рот смотреть.

– Не очень-то привлекательное зрелище, – фыркнул Тыр.

– А когда лучше всего отправляться? – уж если Темняк вот так запросто решился на это канительное и небезопасное дело, значит, заранее держал что-то похожее в мыслях.

– Лучше всего – прямо сейчас, – ответил Тыр. – У нас всё готово.

– Ты сам-то как? Со мной пойдешь или здесь останешься?

– Я бы пошёл… – замялся Тыр. – Но сам понимаешь, что такие люди, как Свист, не должны видеть нас вместе.

– На какой срок мне рассчитывать? Одного дня хватит?

– Это будет зависеть от тебя. Но одного дня в любом случае недостаточно. Тебе ведь ещё придётся наведаться на Бойло.

– Уж если я и взаправду слыву Опорой, то зря красоваться на людях мне не резон. Сказал веское слово – и поминай как звали. До встречи в следующем пришествии.

– Вам, богоравным, виднее, – Тыр напоследок подпустил шпильку.

Они осторожно пробирались сквозь огромный, активно действующий механизм – два мышонка, забравшихся внутрь башенных часов – и Темняк всё больше склонялся к мысли, что в одиночку он этим путём никогда не пройдет.

Глазу просто не за что было здесь зацепиться. Циклопические детали, заполнявшие всё вокруг, исполняли какой-то неторопливый, но совершенно не подвластный логике и ритму танец, то меняясь местами, то переворачиваясь вверх тормашками, то вообще переходя в другую плоскость. При этом они могли раскаляться до малинового свечения или окутываться электрическими разрядами.

Здесь было гораздо хуже, чем между трубой с «пыжами» и стеной с клапанами. Всё вращалось, ходило ходуном, складывалось пополам, тряслось, опрокидывалось, соединялось, разъединялось, исчезало и вновь появлялось, но уже совсем с другой стороны. Через равные промежутки времени где-то вверху вспыхивал свет, похожий на отблески извергающегося вулкана, и после этого появлялись шаровые молнии, рыскавшие повсюду, словно голодные лисы. Лёд от пламени и анод от катода здесь отделяли считанные шаги.

Однажды, когда они лежали, вжавшись в холодную металлическую плиту, а над ними, утюжа спины, проплывала другая точно такая же плита, Темняк обратился к Тыру:

– Послушай, – сказал он, – как вам удаётся так свободно ориентироваться во всей этой нечеловеческой машинерии? Беспредельщики, например, даже со своими единомышленниками, оставшимися внизу, общаться не могут.

– Мы начали заниматься своим делом намного раньше этих беспредельщиков, – промолвил Тыр с нажимом на предпоследнее слово.

– Этих? – переспросил Темняк. – Хочешь сказать, что раньше были и другие?

– Были, – Тыр поморщился, как от зубной боли. – Это как зараза. Цепляется ко всем подряд и почти не поддаётся лечению. Стоит только покончить с одними беспредельщиками, как сразу заводятся новые.

– Тяга к переменам в общем-то свойственна человеческой природе, – заметил Темняк, косясь на подбирающуюся к нему шаровую молнию. – Люди почему-то не приемлют закрытых пространств. Поэтому тюрьма и считается таким серьёзным наказанием.

– По-твоему, Острог – тюрьма?

– Для меня – да.

– Ты человек случайный. А наши предки жили здесь ещё десять поколений назад. Причем, неплохо жили. И тюрьма становится родным домом, если это единственное место, где можно спокойно растить детей и безбедно коротать старость.

– Вот только дети вырастают дремучими невеждами, а долгая старость невыразимо скучна. Не прячьтесь в норах, пустите в свой дом свежий воздух внешнего мира.

– Уж лучше мы по твоему совету выпустим во внешний мир всех недовольных. Так будет проще.

Плита, увлекая за собой шаровую молнию, плавно унеслась куда-то вдаль. Тыр вскочил и резво бросился в проход между двумя медленно сходящимися зубчатыми полосами (каждый зуб был величиной с бабушкин комод). Темняк еле поспевал за ним.

В конце концов они добрались до стены, один вид которой невольно внушал почтение. За такой стеной Сатана мог преспокойно переждать гнев Господень.

В толще стены имелся ряд глубоких и узких бойниц, каждая из которых заканчивалась вертикальной щелью, сиявшей ни на что большее не похожим натуральным дневным светом.

Именно в одну из таких щелей и проникла однажды Стервоза, оставив Темняка в компании с Годзей болтаться снаружи.

– Нам туда? – Он указал пальцем на щели.

– С ума сошел! – отозвался Тыр, внимательно посматривающий по сторонам. – Туда и клоп не проскочит. Нам выше.

Взглядом дав понять, что нужно следовать его примеру, Тыр ухватился за какую-то замысловатую конструкцию, проплывавшую мимо (Темняк, кое-что смысливший в геометрии, определил её как усеченный ромбоэдр), и вознёсся на сотню саженей вверх.

Здесь он высадился на овальную площадку, примыкавшую к стене, и помог Темняку сделать то же самое.

– Теперь смотри внимательно, – сказал Тыр. – Не только смотри, но и примечай.

– Куда смотреть-то? – полюбопытствовал Темняк. – Тут всё интересно. Прямо глаза разбегаются.

– Куда смотреть, ты сейчас сам поймешь, – посулил Тыр.

Часть стены, находившейся над ними, ушла в сторону, словно заслонка самой главной адской печи, предназначенной для согрешивших великанов, и в образовавшуюся брешь ворвался поток того самого живого света, посредством которого в Остроге передавалась энергия.

Пронзив мрачные просторы машинных дебрей насквозь, он унёсся куда-то вдаль, продержался так минуты три-четыре и иссяк столь же внезапно, как и возник.

Заслонка бесшумно вернулась на прежнее место. Множество шаровых молний, оставшихся висеть в воздухе, затеяли красочный, хотя и смертельно опасный хоровод.

– Ну как? – осведомился Тыр. – Нравятся тебе эти воротца? На мой взгляд, они весьма подходят богоравному существу.

– Надеюсь, ты шутишь? – Голос Темняка непроизвольно дрогнул.

– Нисколечко. Когда в следующий раз всё это светопреставление закончится, а ворота ещё не успеют захлопнуться, смело бросайся вперёд. Времени на это у тебя будет предостаточно.

– Примерно сколько?

– Десять ударов сердца.

– И вправду целая вечность! – с горечью произнес Темняк.

– Но я ведь успеваю! – заметил Тыр. – А ты пошустрее меня будешь.

– Ладно, я брошусь вперед. Что дальше?

– Оказавшись на самом краю, постарайся не давать волю своим чувствам. Некоторых открывшиеся перспективы просто убивают…

– Мне это не в новинку, – нетерпеливо перебил его Темняк.

– Тем более. Смело ложись на спину вплотную к стене. Но только не садись, иначе можешь кувыркнуться. Всё это, сам понимаешь, будет проходить в пустоте, которая таковой не является.

– Знаю без тебя.

– Как только ты ляжешь, тебя сразу понесёт вниз. Скорость будешь регулировать сам при помощи вот этого несложного устройства.

Тыр протянул Темняку парочку широких пластин с закругленными концами, чем-то похожих на плавательные доски. На платформе они лежали целым штабелем, и у Темняка создалось впечатление, что похожие штуковины ему не однажды попадались среди уличного мусора.

– Держать её надо ребром вперёд, – добавил Тыр. – Но только не увлекайся скоростью. Иначе не сумеешь остановиться в конце пути.

– А вторая про запас? – Темняк взвесил в руках две совершенно идентичные пластины.

– Вторую подложишь под себя, а иначе сотрешь задницу до костей… Верёвку не забыл?

– При мне, – Темняк похлопал по мотку верёвки, притороченному к поясу. – Похоже, мне скоро выходить?