Фантомное чувство (сборник)

— Не «мы думаем», — поправил он, — а «ты думаешь».

К этому времени он уже кончил изображать бурную активность на панели управления и повернулся к Йокомичи, очень неплохо изложив ей суть того, что я подсказала. Когда Флойд хочет, он гораздо умнее, чем прикидывается.

Он опять на нее пялился. Она застукала его, но притворилась, будто не заметила. Отвела прядь волос за ухо, потом несколько прядок с глаз. Мы шли с ускорением примерно две сотых «g» —. все, сколько корабль мог выжать, пристыкованный к капсуле такого размера, — и волосы у нее колыхались при каждом движении. В условиях низкой гравитации большинство женщин коротко стрижется, но она не стала. Я задумалась было над тем, как она ухитряется сохранять их расчесанными, а потом стала гадать, почему меня это волнует. Вероятно, существует целая школа трюков по поддержанию красоты в невесомости.

Она улыбнулась, и на секунду мне показалось, будто ее глаза смотрят на меня прямо сквозь Флойда. Знает ли она о моем существовании? И если да, имеет ли это для нее значение?

— Я слышала, что вы большой любитель приключений, — сказала она. Опять двусмысленность. Она разговаривала с Флойдом, но явно прочла о нем больше, чем его журнальные статьи. Хотя, когда в прессе сообщали о наших похождениях на Титане, меня называли просто «ИИ-имплантат».

Что бы она про нас ни знала, она явно не догадывалась, что я соавтор Флойда. А может быть, ей действительно было на это наплевать. «Слоны и кушетки» — так психиатры называют состояние, когда игнорируешь очевидное. Или «слоны на кушетках», точно не скажу. Выражение это старое и могло со временем исказиться. Хотела бы я знать, кто я для нее — слон или кушетка? В любом случае, Йокомичи и Флойд дружно решили меня игнорировать.

— А вы? — спросил он. — Здесь ведь тоже не совсем Гавайи.

Она снова рассмеялась:

— Нет. Мой отец был гляциологом, специалистом по ледникам. Я выросла в Антарктике и на Тибете. — Она поправила еще одну прядку, которая, на мой взгляд, вовсе в этом не нуждалась.

Флойд уже перестал делать вид, будто не следит за каждым ее движением.

— Как интересно…

Трижды проклятье! Пожалуй, зря я сделала его автором наших лучших открытий. Идея оказалась не очень удачной.

База «Наяда» — наверное, мне уже следует привыкать называть ее «Нептун-один» — преобразилась почти до неузнаваемости.

Год назад это было скопище жилых модулей, окружающих центральное помещение, и больше похожее на раздавленную морскую звезду, чем на продукт архитектурного замысла. Теперь даже из космоса было очевидно, что преобразуется из деревушки в… если и не в город, то в поселок. Новые конструкции заполняли все больше пространства, а кучи щебня свидетельствовали о еще более масштабной экспансии под землей.

Йокомичи проводила много времени на нашем корабле, занимаясь на тренажерах Флойда, хотя тренажеры в ее капсуле были ничуть не хуже. Когда она не потела, то говорила на разные научные темы. Мне бы это понравилось, но разговаривала она с Флойдом, и я снова была вынуждена пересказывать ему подробности статей, автором которых он значился. Он здорово наловчился переводить мои слова в собственные фразы и почти без задержки в реальном времени.

— Это примерно как похлопывать себя по голове и одновременно поглаживать живот, — пояснил он, когда мы остались наедине. — Как только научишься это делать, то продолжаешь почти на автопилоте.

Сейчас Йокомичи тоже была на корабле, опять нацепив свою любимую противоперегрузочную сбрую, пока Флойд сажал корабль и пристыкованную капсулу с поразительно малой скоростью.

— Здорово, — сказала она, как будто было бы менее здорово, если бы мы коснулись поверхности со скоростью два сантиметра в секунду, а не один.

— Наша цель — служить, — заявил Флойд.

О, только этого не хватало…

Внутри базы перемены оказались еще более грандиозными. Появилось множество коридоров: некоторые завершенные, другие — нет. Шахтеры трудились как пчелы (или как муравьи), но местные запасы материалов позволяли выполнить лишь первоначальные строительные работы. Для большинства отделочных работ приходилось ждать грузов из внутренней системы, упакованных в бесконечную цепочку капсул, а реальное ускорение работ наступит не раньше чем в следующем году, когда прибудут еще два буксира.

Одной из немногих завершенных конструкций стал вращающийся цилиндр, закопанный как раз под тем местом, где Джон и Флойд потягивали пиво и мечтали о космических велосипедах. Диаметром в пятнадцать метров и длиной в шестьдесят, он был достаточно велик, чтобы служить помещением для отдыха, социальным центром и залом собраний для значительной части будущего населения базы.

Ее центральное помещение окружала большая стальная труба: бублик почти километровой длины с дверями-шлюзами, расположенными по наружной стороне.

— Что это за штуковина? — спросила Йокомичи, когда они с Флойдом обследовали изогнутый коридор вокруг бублика.

— Будь я проклят, если знаю. — Флойд заглянул в окошко размером с иллюминатор. — Похоже на гибрид ускорителя частиц с канализационной трубой.

Внутри было темновато, но я немного улучшила изображение и разглядела гладкую внутреннюю поверхность трубы диаметром около трех метров. На стенах я увидела длинные панели, выглядевшие как светильники, а вдоль стен наверху и внизу тянулись белые полосы.

— Думаю, это плавательное кольцо, — сказала я.

— Что? — прошептал Флойд.

— Нечто вроде бассейна, только для подводного плавания, скорее всего, в «шкурах». — Плавание — отличное упражнение при низкой гравитации, но обычные бассейны для этого не годятся, если силы тяжести недостаточно, чтобы удерживать волны. — Такой есть на Деймосе, и еще один, кажется, строят возле Юпитера.

— Звучит неплохо, но для согревания воды, наверное, требуется огромная энергостанция.

— Не совсем. Вода остается такой же температуры, что и в помещениях. Единственная причина, почему их так мало — требуется очень много воды. — И достаточно людей в поселении, чтобы имело смысл их строить. — Двери — это воздушные шлюзы. Или, пожалуй, их лучше назвать водяными шлюзами. Через них можно попасть в бассейн, не выпустив наружу воду.

Флойд уже пошел дальше. Точнее, шагал и одновременно подтягивался вдоль поручней. В помещениях на ходильные палки смотрят неодобрительно.

— Он огромный.

— Да. Там хватит места для многих людей, пока все они плывут в одном направлении. — Труба неожиданно закончилась. — Когда его достроят.

Флойд начал было что-то говорить, но Йокомичи его опередила:

— Ты разговариваешь со своим имплантатом?

— Да, — признался он, чуть помедлив с ответом.

— И как это? В смысле, иметь имплантат?

Взгляд Флойда уперся в трубу.

— Интересно, — выдавил он и взглянул на Йокомичи: — На Земле ведь они сейчас есть у многих, верно?

— Не совсем. Несколько лет назад они были символами статуса. Однако новые сетевые интерфейсы почти столь же хороши, — она наклонила голову, показывая крохотный кусочек пластика в ухе. — И намного дешевле, потому что им не нужна вся эта встроенная электроника. Кстати, как ты раздобыл свой? Ведь они стоят три, а то и четыре миллиона.

— В покер выиграл.

— Ого. Тот парень был или чокнутый, или слишком уверенный в себе.

Флойд пожал плечами:

— Мне пошла хорошая карта.

Когда мы с Флойдом последний раз были на Наяде, там жили двадцать три шахтера. Теперь — двадцать три шахтера и четырнадцать ученых. И еще мы. Очевидно, настало время освоить новый центр отдыха, устроив там вечеринку.

Главный вход в цилиндр располагался на одном из его торцов, напротив лифта, в котором сила Кориолиса [25] четко прижимала пассажиров к одной из стен. Флойд назвал этот лифт «выворачивателем желудков», но Йокомичи только рассмеялась: