Звездный хирург. Сборник фантастических произведений

Доктор Тристан Адамс встретил их в своем кабинете: мужчина а возрасте лет сорока пяти, с широкими теплыми чертами, подозрением на веснушки на носу и почти агрессивно дружеской манерой, которая, по-видимому, обещала крепкие рукопожатия, юмор, чуточку бренди в нужный момент и полную искренность все время. С трудом верилось, что такой достаточно молодой человек обладал столь солидной репутацией. Кабинет чем-то походил на своего хозяина: он был очень домашним, неаккуратным, но не замусоренным, и обставлен так, чтобы обеспечить комфорт и удовлетворить вкус человека, возможно, столь же интересующегося примитивной скульптурой, сколь и здоровьем общества.

С ним была молодая женщина, высокая и статная, но вся какая-то омертвелая, которую он представил как Лета. В ней было что-то странное, а что — Кирк никак не мог понять: возможно, легкий недостаток нормальной человеческой непосредственности и в манерах, и в голосе. Как будто ожидая только такой реакции, Адамс продолжил:

— Лета прибыла к нам для реабилитации, и закончила ее, оставшись в качестве терапевта. И очень хорошего.

— Я люблю мою работу, — произнесла девушка безжизненным голосом.

Взглядом спросив у Адамса разрешения, Кирк сказал:

— А до того, как вы прибыли сюда?

— Я была другой личностью, — сказала Лета. — Злобной, полной ненависти.

— Могу я спросить, что за преступление вы совершили?

— Я не знаю, — ответила Лета. — Это не имеет значения. Та личность более не существует.

— Часть нашего лечения, капитан, — похоронить прошлое, — объяснил Адамс. — Если пациент может прийти к согласию со своими воспоминаниями — ну и хорошо, все нормально. Но если они невыносимы, зачем они вообще нужны? Достаточно уже просуществовало это бремя. Начнем осмотр?

— Я боюсь, у нас нет времени на полный осмотр, — сказал Кирк. — Принимая во внимание известные обстоятельства, я бы хотел увидеть аппарат или эксперимент, из-за которого пострадал доктор ван Джелдер. Это, в конце концов, главная цель нашего расследования.

— Да, разумеется. Никому не нравится говорить о неудачах, но все равно, отрицательные результаты тоже важны. Если вы будете так любезны последовать за мной…

— Одну минуту, — сказал Кирк, вытаскивая передатчик из бокового кармана. — Мне самое время выйти на связь с кораблем. Если не возражаете…

Адамс кивнул, и Кирк шагнул в сторону, полуобернувшись к нему спиной. Через некоторое время голос Спока мягко говорил:

— Ван Джелдеру не лучше, но доктор Маккой вытащил несколько дополнительных кусочков и обрывков из его памяти. Они, по-видимому, не очень изменяют ситуацию. Он по-прежнему настаивает, что Адамс злобен, аппарат опасен. Деталей нет.

— Хорошо. Я буду связываться с вами через каждые четыре часа. Пока все идет нормально. Конец связи.

— Готовы, капитан? — любезно сказал Адамс. — Хорошо. Сюда, пожалуйста.

Комната, в которой ван Джелдер якобы подвергся своему таинственному и разрушительному превращению, выглядела для неискушенного взгляда Кирка точно так же, как любой другой врачебный кабинет, и более всего напоминала радиологическую лабораторию. Когда Кирк, Адамс и Хелен вошли, на столе лежал пациент, скорее всего, без сознания; из маленького и даже с виду сложного устройства, свисавшего с потолка, в лоб пациенту бил узкий, монохроматический луч света, похожий на лазерный. Около двери, за маленькой неэкранированной приборной панелью, стоял врач в униформе; очевидно, радиация, если она и была, не представляла опасности даже на таком небольшом расстоянии. Все выглядело совершенно невинно.

— Вот устройство, — мягко сказал Адамс. — Нервный потенциатор, или разгрузчик. Оба термина звучат как взаимоисключающие, но в действительности описывают один и тот же эффект: индуцированное возрастание нервной проводимости, которое намного увеличивает число перекрестных связей в мозгу. На каком-то этапе, как мы знаем из теории информации, возросшее количество связей в действительности вызывает исчезновение информации. Мы думали, что это поможет пациенту лучше совладать с его самыми беспокоящими мыслями и страстями. Но эффект этот нестоек, и я сомневаюсь, что это будет полезно хотя бы приблизительно в той степени, на которую мы надеялись.

— Хм-м, — сказал Кирк. — Тогда, если это не особенно полезно…

— Почему мы это используем? — Адамс печально улыбнулся. — Надежда, вот и все, капитан. Возможно, мы сможем еще извлечь кое-что из этого устройства, успокаивая наших буйных. Но это всего лишь паллиатив.

— Как транквилизирующие препараты, — предположила Хелен. — Они не имеют последействия. И чтобы держать человека под контролем, должны постоянно вводиться в его кровеносную систему…

Адамс энергично кивнул.

— Именно такова и моя точка зрения, доктор.

Он повернулся к двери, но Кирк все еще смотрел на пациента на столе. Он внезапно повернулся к врачу в униформе и спросил:

— Как эта установка работает?

— Достаточно просто, прибор не обладает избирательностью, — сказал врач. — Включение, выключение и потенциометр для регулировки интенсивности. Мы пытались рассчитать мощность по остаточным дельта-ритмам пациента, но ничего не вышло. Мозг, видимо, имеет свой собственный механизм контроля, и лишь частично поддается стороннему внушению. Для этого, конечно, вы должны довольно неплохо знать пациента; вы не можете просто положить его на стол и ждать, что машина обработает человека, как будто это память компьютера.

— И мы не должны так много разговаривать в его присутствии, по этой самой причине, — подхватил Адамс, впервые с легкой ноткой раздражения в голосе. — Дальнейшие объяснения лучше отложить до того, как мы снова окажемся в кабинете.

— Я бы лучше задал мои вопросы, пока они у меня на языке, — сказал Кирк.

— Капитан, — объяснила Хелен Адамсу, — порывистый человек.

Адамс улыбнулся.

— Он напоминает мне немного древнего скептика, который требовал, чтобы его обучили всей мировой мудрости, пока он стоит на одной ноге.

— Я просто хочу быть уверенным, — сказал Кирк твердо, — что здесь действительно случилось несчастье с доктором ван Джелдером.

— Да, — подтвердил Адамс, — и это был его собственный промах, если хотите знать. Я не люблю злословить в адрес коллег, но Саймон — на самом деле упрямый человек. Он мог сидеть здесь круглый год под лучом, установленным на нынешнюю интенсивность или даже выше. Да ладно бы еще здесь был кто-нибудь, кто следил бы за приборами и мог бы в случае необходимости отключить питание. Но он испытывал устройство один, притом на полной мощности. Естественно, это повредило ему. Даже вода может отравить человека, если ей злоупотребить.

— Беспечность с его стороны, — сказал Кирк, все еще без выражения. — Ладно, доктор Адамс, давайте посмотрим остальное.

— Очень хорошо. Мне будет приятно познакомить вас также с некоторыми из наших успехов.

— Ведите.

В помещении, которое персонал Адамса отвел ему для ночлега, Кирк вызвал «Дерзость», но там, по существу, все еще не было новостей. Маккой все так же пытался пробиться сквозь рубцы в памяти ван Джелдера, но в том, что он там обнаружил, не оказалось ничего, что могло бы способствовать внесению ясности в это дело. Ван Джелдер в конце концов обессилел и твердил одно: «Он опорожняет нас… и потом наполняет нас собой. Я убежал до того, как он смог наполнить меня. Так одиноко быть пустым…»

Бессмысленно; и все же это каким-то странным образом дополняло некую гипотезу, начинавшую складываться в мозгу Кирка. Через некоторое время он тихо вышел в коридор и надавил мягкую обивку на соседней двери, а которая вела в комнату Хелен Ноэл.

— Эй!? — воскликнула она у двери. — Что такое, капитан? Не думаете ли вы, что снова Рождество?

— Дела службы, — объяснил Кирк. — Дайте мне войти, пока кто-нибудь не увидел. Приказываю.

Она, поколебавшись, отодвинулась, и он закрыл за собой дверь.

— Спасибо. А теперь, доктор — что вы думаете о заключенных, которых мы видели сегодня днем?